Хесус Уэрта де Сото - Деньги, банковский кредит и экономичские циклы
800
Ирвинг Фишер также рассмотрел юридический аспект 100 %-ного резервирования. Он указывал, что при такой системе «вклады до востребования были бы в буквальном смысле слова вкладами, состоящими из наличности и сохраняемыми по поручению вкладчика… Отделы чековых вкладов в банках стали бы просто складскими хранилищами денег, принадлежащих вкладчикам». (Irving Fisher, 100 Percent Money, p. 10). К сожалению, экономической теорией, в рамках которой работал Фишер, был монетаризм, и, следовательно, он никогда не понимал, каким образом кредитная экспансия, порождаемая частичным резервированием, затрагивает структуру стадий производства в обществе. Более того, Фишер рекомендовал установление индексного стандарта и сохранение государственного контроля над денежной политикой, что Людвиг фон Мизес подверг резкой критике (см.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 413–413). В частности, Фишер использует монетаристское уравнение обмена, что ведет к существенным ошибкам в ходе теоретического анализа и оборачивается ошибочными экономическими прогнозами. Фишер не сумел понять, что помимо макроэкономических эффектов, отражаемых этой формулой, увеличение предложения денег искажает производственную структуру, с неумолимой силой втаскивая экономику в кризисы и спады. Так, в конце 1920-х годов Фишер полагал, что расширение экономики будет продолжаться «бесконечно», и не понял, что экспансия опирается на искусственный фундамент, который должен разрушиться. И действительно, Великая депрессия, начавшаяся в 1929 г., стала для него совершенной неожиданностью и почти уничтожила его состояние. Об интересной личности знаменитого экономиста см. книгу Ирвинга Н. Фишера «Мой отец, Ирвинг Фишер» (Irving N. Fisher, My Father, Irving Fisher (New York: A Reflection Book, 1956). См. также биографию Ирвинга Фишера, написанную Робертом Лоринг-Алленом: Robert Loring Allen, Irving Fisher: A Biography. (О прогнозах Фишера, который предрекал дальнейший рост фондового рынка, а после его краха 24 октября 1929 г. — отсутствие предпосылок к его дальнейшему падению, см. статью Марка Скоузена «Кто предсказал крах 1929 г.» в сборнике «Экономический цикл: анализ австрийской школы», Челябинск: Социум, 2005. С. 172–215, в особенности, с. 175–177. Последний оптимистический прогноз был опубликован Фишером за 2 дня до обвала рынка в октябре 1929 г. — Прим. перев.).
801
Как пишет Паскаль Сален в своей статье о Морисе Алле, «вся история денег показывает, что государство отказывается принимать во внимание законы денежного обращения и что первопричиной инфляции в конечном счете являются институциональные ошибки» (см.: Pascal Salin, «Maurice Allais: un économiste liberal?», p. 11). Поэтому мы не можем полагаться на то, что центральный банк, который всегда до той или иной степени испытывает на себе воздействие текущей политической ситуации, будет в состоянии проводить такую денежную политику, которая избавит общество от ужасов экономического цикла, даже если для частных банков будет установлено обязательное 100 %-ное резервирование. Ведь центральному банку ничто не мешает напрямую финансировать государственные расходы либо, осуществляя операции на открытом рынке, путем масштабных приобретений государственных облигаций и других ценных бумаг, накачивать в систему ликвидность через рынок ценных бумаг. Тем самым сохраняется возможность внесения временных искажений процентной ставки и структуры стадий производства. Это приводит в действие механизм экономического цикла, который периодически сбрасывает экономику в глубокие спады. Это аргумент prima facie против сохранения центрального банка. Он указывает на необходимость сочетания восстановления принципов права в частном банковском бизнесе с полным дерегулированием сектора и упразднением центрального банка. О традиционной склонности чикагской школы к интервенционизму см.:
«Symposium: Chicago versus the Free Market,».
Journal of Libertarian Studies 16, no. 4 (Fall, 2002).802
В кейнсианском лагере Джеймс Тобин, получивший в 1981 г. Нобелевскую премию по экономике, предложил систему «депозитных средств обращения», которая включает в себя многие черты чикагского плана 100 %-ного резервирования. См.: James Tobin, «Financial Innovation and Deregulation in Perspective,» Bank of Japan Monetary and Economic Studies 3 (1985): 19–29. См. также комментарий Чарльза Гудхарта на предложение Тобина ввести требование 100 %-ного резерва: Charles Goodhart, The Evolution of Central Banks, pp. 8 7ff. Недавно Алекс Поллок вновь обосновывал подобную банковскую систему в своей статье: Alex Hocker Pollock, «Collateralized Money: An Idea Whose Time Has Come Again?» Durrel Journal of Money and Banking 5, no. 1 (March 1993): 34–38. Главным недостатком схемы Поллока является то, что он считает, что резервы должны храниться не в форме денежных средств, а в активах, имеющих такую рыночную ценность, которая обеспечивает их быструю ликвидность.
803
О теории возникновения институтов см.: Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. Кн. 3. Гл. 2. С. 396–409. Об эволюционной теории возникновения денег см.: Менгер К. Основания политической экономии//Там же. Гл. 8. С. 257–284. Carl Menger, «On the Origins of Money,» Economic Journal, vol. 2 (1892), pp. 239–255. Напомним также о сформулированной Мизесом теореме регрессии, в соответствии с которой цена, или покупательная способность денег, определяется спросом на них и их предложением, которые, в свою очередь, определяются не их сегодняшней покупательной способностью, а тем знанием, которое экономический агент сформировал на основе ее вчерашнего уровня. В то же время вчерашняя покупательная способность определялась спросом на деньги, сформированным на базе знания об их позавчерашней покупательной способности. Это рассуждение мы можем проследить вплоть до момента, когда впервые в истории люди начали предъявлять спрос на определенные блага как на средства обмена. Таким образом, эта теорема отражает теорию Менгера о стихийном возникновении и эволюции денег, но ход ее доказательства состоит в учете этого, обратного [эволюции денег] процесса. Теорема регрессии имеет важнейшее значение для любого проекта реформирования денежной системы. Она объясняет, почему в этой сфере не может быть никаких «прыжков в никуда», почему попытки создания денежной системы ex novo, т. е. такой системы, которая не была бы продуктом эволюции, обречены на провал, как в лингвистике провалилась попытка создания языка эсперанто. О теореме регрессии см.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 382–383, 398, 570. Внедрение на рынок новых технологий платежа (вначале бумажных, затем пластиковых карт, сегодня — электронных «денег») не влияет на экономические выводы нашего исследования. Не является ни возможным, ни удобным пытаться внедрить совокупность частных неразменных электронных денег, конкурирующих друг с другом в хаотическом мире гибких валютных курсов, особенно когда нам известен конечный итог многовековой и свободной рыночной эволюции человечества: единый признанный во всем мире товар (золото), которым не могут манипулировать ни частные лица, ни государственные чиновники. По этим причинам мы не можем принять предложение Жан-Пьера Сенти: Jean-Pierre Centi, «Hayekian Perspectives on the Monetary Systems: Toward Fiat Private and Competitive Money», in Austrian Economics Today I, The International Library of Austrian Economics, Kurt R. Leube, ed. (Frankfurt: FAZ Buch, 2003), pp. 89–104. См. также прим. 104 к настоящей главе.
