Яна Афанасьева - Финанс-романс. В дебрях корпоративной Европы
Во времена Клауса отдел наш мог спать спокойно, зная, что никто из другого подразделения не посмеет даже пикнуть на нас, не говоря уже о том, чтобы свалить неблагодарную работу. Сам он мог устроить нам выволочку по первое число, но от чужих нападок отбивал яростно. Перед лицом всей остальной компании, не говоря уже о клиентах, мы были агнцы божии и рыцари-спасители.
Итак, большое совещание. Начальник расчетного центра очень красноречив. Он приводит примеры того, как перегружены его сотрудники, с какими сложными ситуациями им приходится сталкиваться, что ситуации эти выходят за рамки их обязанностей. Уве кивает. Коллеги молчат. Я закипаю. Если сейчас не вступить, наш отдел будет завален неблагодарной рутинной работой. Наверное, мне легко говорить, потому что мое резюме уже улетело в Люксембург, или я просто не чувствую новой расстановки сил. Но я спорю, спорю именно так, как если бы Клаус все еще был здесь.
Решение, которое я предлагаю, напрашивается само собой: ответственность за качество входящих документов должна возлагаться на клиентов, поэтому, если в расчетный центр поступают неправильно оформленные бумаги, тот, кто видит недочет первым, должен связаться с отправителем и потребовать этот недочет устранить. Да, это нудная работа – звонки, имейлы, поиски нужных людей, – но я лично уверена, что, если всем объяснить, как должны выглядеть документы и какая цифра на каком месте должна стоять, этот процесс можно будет поставить на поток. Начальник расчетного центра делает ход конем:
– Ну, если вы, моя дорогая, так хорошо знаете и понимаете клиентов, может, и займетесь этими объяснениями? У моих людей все равно времени нет, они и с обычным-то потоком не справляются.
Я сначала теряюсь. Тут явно что-то не то: посторонний начальник в присутствии моего босса указывает, что мне делать. Работа с бухгалтерией клиента никак не может входить в мои обязанности. Наши ребята поглядывают на Уве. Тот прячется за раскрытым лэптопом и молчит. Все ясно – придется отбиваться в одиночку.
– Я не думаю, что мы здесь собрались для того, чтобы указывать друг другу, как надо работать. Цель собрания – понять причины задержек с документами и выяснить, что можно сделать. Я предлагаю решение исходя из здравого смысла и знания клиентов. Если вам не хватает сотрудников, это отдельный вопрос для отдельной дискуссии.
Обстановка разряжается, но решения как не было, так и нет. Уве по-прежнему молчит. Видно, что ситуация ему не нравится. Очевидно, он хочет жить дружно со всеми, даже если для этого нам придется трудиться за себя и за того парня.
Обратно мы ехали на машине впятером и осторожно сплетничали. Власть сменилась. Ужасно досадно, почему-то кажется, что предали и подставили не меня лично, а всех нас. Мы больше не звезды и не рыцари. Мы незаметные винтики большого конвейера. Все как-то ясно прочувствовали, что Клауса больше нет и что спасение утопающих – дело самих утопающих.
Когда меня обижают на работе, то последовательность моих действий предугадать несложно: сначала поплакать в туалете, потом разослать несколько резюме, вечером выпить пару бокалов вина и наутро вернуться на работу, как ни в чем не бывало. Работать сегодня все равно больше не хочется, так что я пошла бродить от скуки по порталу внутренних вакансий.
Ого-го! Финскому филиалу требуется директор, который будет подчиняться напрямую Клаусу в Копенгагене! Накатала буквально на одном дыхании:
...«Здравствуйте, Клаус,
Я тут увидела, что финскому офису требуется директор и хочу предложить себя. Конечно, вы, скорее всего, планируете кого-нибудь постарше и посолиднее, зато я очень сообразительная, прагматичная, быстро учусь и не буду докучать вам лишними вопросами, если случится что-то непредвиденное. Я смогу держать в узде аудиторов и заигрывать с главным офисом, а еще у меня очень мягкие манеры, поэтому я никогда не произвожу впечатления агрессора, а в Финляндии это очень важно. Словом, вот мое резюме, и имейте меня в виду, если никто лучше не подвернется».
Клаус написал, что прямо-таки восхищается моей смелостью и амбициозностью, обещал ответить через пару недель. Мне так радостно! Вряд ли меня возьмут, очень уж солидная позиция, и мне она пока не по зубам. Но все равно приятно думать о себе как о кандидате в директора! Решившись на это приключение, я вдруг поняла, что пора замахнуться на более серьезные позиции. Ничего страшного в этом нет. Правду говорят – смелость города берет.
История с финской вакансией развязала мне руки. Я поняла, что пыталась спланировать свою жизнь, найти разумный компромисс, но ни черта из этого не выходит. Удача не приходит по плану. Она приходит, когда планов миллион и один безумнее другого, когда хочешь многое успеть. Нужно делать все. И лично мне, очевидно, нужно искать новую работу, забеременеть, ввязаться в очередной кредит на дом в Люксембурге, чтобы Алексу было где жить, поступить на МВА в Роттердаме. Пока я не перестану осторожничать и все взвешивать, пока не устрою из своей жизни очередную круговерть, вперед не двинусь. Так что – была не была!
Я уже пару месяцев присматриваюсь к Роттердамской школе бизнеса, ближайшей к нам и доступной по цене. Пакет документов у меня давно готов, останавливала только неуверенность, согласится ли KPEY меня спонсировать и что делать, если придется переезжать в Люксембург. Сегодня мне море по колено. Пусть меня сначала возьмут в бизнес-студенты, а потом я придумаю, где взять время и деньги. И чтобы уж совсем не печалиться о деньгах, я улетаю завтра утром в Лондон, где за полвечера между совещанием и обратным рейсом спускаю пару своих месячных зарплат.
Глава шестнадцатая Шопоголик
Или, как было написано в витринах Selfridges’ , – I shop, therefore I am [39] .
Раньше люди устраивали феодальные войны, содержали актрис, кутили с цыганами или проигрывали состояние в карты. У каждого времени свои слабости. Сегодня принято восстанавливать утраченный душевный покой, спуская деньги на не очень нужные вещи. Я думаю, у тех, кто не следует хотя бы некоторым порокам и причудам своего поколения, слишком скучная жизнь.
Лидия, топ-менеджер и директор KPEY по вопросам маркетинга, половину рабочего времени проводившая на рекламных мероприятиях, конференциях и переговорах по продажам, упомянула как-то, что ей было стыдно читать о приключениях Ребекки Блумвуд [40] . «Читала и краснела» – ее точные слова. Лидия недоумевала, как можно нарушать обещания, прятаться от банкиров, выкидывать счета, откладывать принятие решений. Она не верила, что у такого человека может быть достойная карьера и счастливая семейная жизнь. Лидия забыла, что Ребекка – еще и искусная выдумщица, блестящий пиарщик, настоящий генератор идей. В ее защиту я привела тот эпизод, где героиня приходит открывать счет. Ей предлагают стандартную серую чековую книжку, а она спрашивает про другие цвета. Банку понравилась эта задумка и скоро он воплотил ее в жизнь. Тамара как-то сказала, что самое интересное в истории про шопоголика – это изощренность, с которой Ребекка придумывает новые предлоги что-нибудь купить.
