Сергей Чернышев - Россия суверенная. Как заработать вместе со страной
Ответ на загадку капитализации существует, он прост. Сложных ответов вообще не бывает. Прост, например, пушкинский ответ на проблему смерти. Проще, пожалуй, только евангельский.
Улыбнемся вместе взбредающим мыслям – речь не о том, чтобы с новорусским рылом протиснуться в пушкинский ряд. И не о том, чтобы маниакально претендовать на авторство и даже соавторство. Искомый ответ содержится в гипертексте культуры, совокупности опыта управленческого действия. Остается его оттуда извлечь, как из глыбы скульптуру, контуры которой уже обозначились. Однако путь к пониманию простых ответов загромождает понятийный бурелом, завалы и засеки из штампов сознания и стереотипов действия. Разборку этих преград мы еще не успели закончить.
Но хозяин – барин. Поэтому поступим так. Сейчас я кратко сформулирую требования к форме ответа на проблему капитализации. Это необходимо, поверьте, чтобы помочь проницательному читателю отличить ситуацию скудного наличия содержания от привычной ситуации полновесного отсутствия его.
А затем – в качестве ответа на вопрос, возможно ли воздухоплавание, – приведу попавшие под руку фрагменты протоколов полетных испытаний, которые продолжаются вот уже несколько лет при участии автора.
Кто этот мощный старик?
Перед тем как сказать суровые слова правды об институтах и трансакционных издержках, воспользуюсь правом гражданина на лирическое отступление.
Пора расставаться с иллюзиями относительно интеллектуального уровня того общества, по чьим учебникам мы пытались учиться управлению.
Простой американский парень Рональд Коуз в 1937 году брякнул то, о чем не принято говорить в приличном обществе: если все, что нам поют про рынок, – серьезно, так на хрена нам все эти фирмы с департаментами логистики и протокольными отделами? Надо поступать, как велит неоклассическая теория: давайте наймем на рынке агентов, которые сделают все в лучшем виде, пропишем это в договоре – и пусть рынок невидимо разруливает проблемы, проводит оперативки и воспитывает секретаршу с водителем. Но ведь фирмы существуют – и ни в зуб ногой? Значит, тут что-то фундаментально не так. Значит, если не все, то по меньшей мере некоторые трансакции (это слово придумал не он), направлявшиеся ранее институтами (это слово он выучил потом), предприниматель может осуществлять самостоятельно, напрямую. Два способа действий различаются тем, что Коуз назвал издержками трансакций (эти слова, наконец-то, произнес он сам), и предпринимательские издержки могут быть меньше рыночных. Чувствуете интеллектуальное величие и свежесть мысли?
Не надо забывать: ученый не просто размышлял, приставив палец ко лбу и глядя в потолок, а пристально следил за советским опытом хозяйственного строительства. В мемориальной лекции 1987 года, рассказывая о практических истоках памятной статьи, Коуз признался: «Та же головоломка представлялась мне в другой форме, которую можно выразить одним словом: Россия». К тому времени огромная страна уже двадцать лет управляла своими трансакциями без участия рынка, и управляла временами неплохо. Кстати, в другом полушарии рузвельтовские реформы тоже успели набрать полный ход.
Западное общество свыше полувека потело от напряжения, пытаясь осмыслить прозрение экономического коперника. Наконец справедливость восторжествовала: восьмидесятилетний, чудом не околевший с голоду Коуз был торжественно извлечен из чулана и ошарашен Нобелевской премией. Слава богу, старик не потерял чувства юмора.
Неутраченные иллюзии
На фоне большинства наследников Коуз и впрямь смотрится гигантом мысли.
Со страниц бесчисленных пособий по «менеджменту» на нас изливается поток лубочных картинок, банальностей, идеологизированного обывательского бреда в знакомом стиле научного коммунизма. Так, каждая макаронная или подтяжечная фабрика должна якобы иметь миссию и стратегию. Или, например, можно говорить о стратегии захвата нового сегмента рынка дамских рейтуз и кальсон с начесом. Очень модно стало рассуждать о том, что миссия должна порождать стратегию, стратегия – декомпозироваться в набор целей, а те – распиливаться на конкретные задачи, стоящие перед каждым сотрудником. Прямая связь между задачей рядового клерка и стратегическим замыслом верховного главнокомандования якобы должна его мотивировать...
Абстрактный идиотизм неуязвим для логики, но погибает на уровне примеров.
Представим реалистичную ситуацию, когда командование одной из воюющих сторон принимает стратегическое решение начать кампанию нанесением противнику неожиданного удара на центральном фронте. Плановики Генштаба и разведчики – корпоративный уровень управления – разрабатывают два отвлекающих маневра. В соответствии с одним из них предпринимается ложный фланговый удар, где подразделение, не обеспеченное ни силой, ни ресурсами, имитирует атаку на хорошо укрепленные позиции противника, жестокой логикой войны обрекаясь на верную смерть. Другой маневр, включающий утечки дезинформации и технологии радиоигр, нужен, чтобы противник поверил: в той зоне, откуда на самом деле будет предпринято наступление, наши войска готовятся к обороне. Для этого, в частности, в тылу предпринимается рытье никому не нужных трех линий полнопрофильных окопов и провоцируется их аэрофотосъемка самолетами-разведчиками противника. На эти каторжные потемкинские работы сгоняется население с лопатами и тачками.
Менеджеры по Human Resources приезжают на элегантно заляпанном «Хаммере» в штрафбат, обреченный пойти в смертную псевдоатаку, к ополченцам, долбящим киркой мерзлые стенки ненужных окопов. Отодвинув политрука с его криком про Родину и Сталина, свернув транспарант о единстве фронта и тыла, достают совсекретную директиву Верховного, отпечатанную в одном экземпляре, и начинают правдиво декомпозировать стратегию до конкретных задач...
Миф о свободном предпринимательстве порождает пустую иллюзию, что хозяйствующий субъект якобы свободен от объективного устройства собственности, от структуры, соподчиненности и взаимодействия ее институтов. Миф о свободном рынке порождает еще более беспочвенную иллюзию свободы выбора на рынке существующих учений, методов и технологий менеджмента. Этот самый рынок, а точнее базар, имеет сегодня столь грандиозные масштабы, что уже безразлично, представляет ли он собой сокровищницу или свалку, – все равно работать с ним невозможно в силу только одних его масштабов. Взлеты мысли и духа, находки управленческого опыта тонут в океане словесного поноса.
