Джозеф Хиз - Бунт на продажу: как контркультура создает новую культуру потребления
Многие в связи с этим пришли к выводу, что обязательное ношение формы при посещении государственных школ будет простым решением проблем. Достаточно строгие правила ношения формы могут сыграть роль договора о контроле над вооружениями, связывающего все стороны и ограничивающего возможности для конкуренции. Богатые ли, бедные ли — все будут носить одинаковые клетчатые юбки, школьные галстуки и лакированные туфли. Все это должно повысить у учеников уверенность в себе, снизить стресс и давление и позволить школьникам посвящать больше времени и сил урокам и факультативным занятиям.
Теория, стоящая за возрождением интереса к школьной форме, кажется разумной. Если главные проблемы учащихся проистекают из различных форм конкурентного потребления, то правильно будет создать в школе обстановку, ограничивающую возможности для конкуренции, т. е. сделать ношение школьной формы обязательным. К сожалению, нет четких данных о влиянии школьной формы на достижение желаемых результатов. Исследование, на которое чаще всего ссылаются ее сторонники, проводилось в объединенном школьном округе города Лонг-Бич (штат Калифорния). В 1994 году в этом округе было введено обязательное ношение формы всеми — от посетителей детского сада до учащихся восьмого класса школы, и полученные результаты оказались весьма впечатляющими. Ряд нарушений дисциплины — от вандализма до вооруженных нападений — снизился за один год на 33 %. На 44 % сократилось количество словесных оскорблений и побоев, на 74 % — половых правонарушений, драк стало меньше на 41 %. Администрации других школ из разных мест США сообщили аналогичные результаты, однако эта информация зачастую не имеет систематического характера. Также осталось неясным, сохранились ли эти улучшения со временем и не стал ли их причиной эффект новизны.
Впрочем, очевидно, что благотворные результаты, которые ожидались в результате отмены школьной формы, так и не появились. Сделала ли детей новая атмосфера более талантливыми, более любящими и сострадательными, более раскованными и свободными? Сама формулировка вопроса показывает всю абсурдность такого предположения. Если уж на то пошло, ликвидация школьной формы привела к размежеванию на группировки, а не к проявлению индивидуальности.
* * *Чтобы получить информацию о школьной форме, лучше всего расспросить тех, кто ее носит. Так что я отправился в Bishop Strachan — приличную частную школу для девочек в городе Торонто, имеющую строгие правила ношения одежды, чтобы поговорить о конкуренции, консюмеризме и серых юбках.
Как можно было предположить, тамошние ученицы тратят довольно много времени на размышления о своей одежде и могут перечислить вам очень и очень много «за» и «против» своей школьной формы. Все они согласны с тем, что позитивная сторона заключается в следующем: ежедневное ношение формы уменьшает стресс, не нужно волноваться о том, что надеть, т. е. каждое утро требуется принимать на одно решение меньше (или на три — в зависимости от того, как считать). Многие из девочек считают также, что форма укрепляет солидарность. Лишила ли их форма индивидуальности? Превратила ли в безмозглые винтики? Едва ли.
Если вы хотите узнать тысячу и один способ видоизменений школьной формы, то обратитесь к девочкам: манжеты на рукавах можно закатывать или подворачивать, галстуки можно завязывать туго или свободно, носить прямо или наискось, пуговицы можно расстегивать на стратегических точках, а юбки можно удлинять и укорачивать любым из полудюжины способов (включая классический метод подворачивания на талии, что можно делать после выхода из дома, и возвращать юбке прежний вид перед приходом домой). Далее, существует тема аксессуаров — целый континент в мире женских украшений. Есть миллионы вариантов выбора ювелирных изделий, часов и сумок. Также девочкам можно как угодно укладывать волосы, что тоже открывает большой выбор возможностей.
Таким образом, основная мысль, по которой достигнуто всеобщее согласие, заключается в следующем: форма не лишает человека индивидуальности, но налагает некоторые ограничения на возможность ее выражения. Это, в свою очередь, сдерживает конкурентное потребление. Невозможно сгладить все отличия и невозможно удержать учеников от конкуренции, которая никуда не исчезает, а просто больше не является неограниченной. Получается, что форма подобна договору о нераспространении ядерного оружия: государства по-прежнему могут формировать армии и накапливать оружие, договор просто ограничивает их возможности ведения тотальной войны.
Подтекст здесь ясен: униформа — это не панацея. Она не приводит к исчезновению классовой неприязни (одна из учениц, получавшая в той школе стипендию, пожаловалась мне, что чувствует себя униженной из-за невозможности купить себе фирменные туфли и сумочку). Почти все девочки признались, что конкуренция не исчезла из их жизни насовсем, а переместилась в другие сферы. Они сказали, что чувствуют потребность хорошо выглядеть, когда идут на увеселительное мероприятие вне школы, и дело доходит до того, что каждая вечеринка похожа на выпускной бал или показ мод. Ученицы, с которыми я разговаривал, не питают иллюзий и прекрасно осознают, что форма предназначена для определенного ограничения свободы их самовыражения. Но самое важное, что подавляющему большинству школьниц нравилась их форма. Они считали, что преимущества, полученные в результате улучшения учебной обстановки, стоили ношения формы.
Во многом эти девочки продемонстрировали более верное понимание ситуации, чем многие из их благожелателей. Нью-йоркская журналистка Алисса Кварт в книге «Во власти брендов. Покупка и продажа на подростковом рынке» (Branded: The Buying and Selling of Teenagers) тщательно изучает современную молодежную культуру и свидетельствует, что она шокирована своими открытиями.
Девочки 11–12 лет пользуются косметикой, подростки служат «индикатором трендов» для корпораций, учащиеся старших классов употребляют стероиды и подвергаются косметической хирургии или морят себя голодом, чтобы выглядеть как фотомодели. И все они прокладывают себе путь в океане брендов — вездесущих брендов.
Кварт возлагает вину за это на маркетологов и рекламщиков, т. е. воспроизводит версию традиционной критики массового общества. Она воспринимает маркетинг как форму промывания мозгов, и ее книга полна рассказов о том, как подростков одурачивают, принуждают, программируют и, бог знает как еще, манипулируют их сознанием, лишь бы они играли в компьютерные игры и ходили в торговые центры за одеждой. Она считает, что источник консюмеризма — сделать так, чтобы подростки были вынуждены классно выглядеть в глазах других. Поскольку для этого нужно находиться в кругу тех, кто следит за модой, Кварт всюду видит подростков, старающихся носить одну и ту же обувь, слушать одни и те же группы и ходить в одну и ту же школу. Из этого она заключает, что стремиться к классному имиджу — это то же самое, что стремиться к подчинению чужому мнению. И поскольку Кварт убеждена, что врагом является конформизм, а не конкуренция, она отвергает школьную форму как решение проблем подростковой культуры. Так, Edison Schools — коммерческая компания, содержащая частные школы в двадцати двух штатах, — высмеивается за ее тюремный, «драконовский» подход к образованию, в частности за то, что в ее школах требуется носить форму.
