Владимир Мединский - Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра
Теперь ему и «жестковыйность» припомнили. Ну и чувство меры потерял.
Андрей Боголюбский выгнал из Ростова неугодного ему епископа и решил поставить «своего» епископа, Феодора. Князь хотел даже создать вторую митрополию на Северо-Востоке, помимо киевской, и все с тем же Федором, «своим человеком» во главе. Получилось плохо, потому что патриарх константинопольский новую митрополию основывать отказался.
Федору пришлось ехать в Константинополь, где он все-таки выхлопотал себе посвящение хотя бы в епископы ростовские. Жить, по желанию Андрея, он стал во Владимире, и столица князя обрела новый статус.
Тут бы Федору стать смиреннее и просто гибче, поехать бы на поклон к митрополиту Киевскому. А тот возгордился, как и его шеф. Не поехал за благословением в Киев, считая достаточным поставление в епископы от патриарха.
Через голову непосредственного начальника — не по уставу как-то... Местное духовенство достаточным это не посчитало и перестало подчиняться Федору. Народ волновался.
К тому же Федор отказался отправить жену в монастырь. Такова была обычная практика — епископу «подобает девство», и если священник становится епископом, то жену — в монастырь, дело житейское.
За свое «преступление» Федор получил в народе презрительную кличку «Феодорец — Белый Клобучок» — белый клобук подобал священнику, имеющему приход и живущему в нем с женой. Эдак уменьшительно-пренебрежительно.
Федор ответил репрессиями: закрыл церкви и запретил богослужение. В духе времени в подвале своего дома он мучил непокорных игуменов и пойманных «обидчиков» — тех, кто обзывал его «клобучком». Федор собственноручно рвал монахам бороды, рубил священникам головы, выжигал глаза, резал языки.
Репутация у «Феодорца — Белого Клобучка» сложилась такая, что и Андрей им пожертвовал, увидев, как растет народное возмущение. Отправил к киевскому митрополиту, а тот поступил жестоко, но справедливо: приказал отрубить злодею правую руку, отрезать язык и выколоть глаза. Вполне византийское, хотя и совсем не христианское решение проблемы.
Так что с церковной автономией у Андрея не получилось. Хотел как лучше: усилить свой имидж боголюбивого князя, которого поддерживает Церковь... А получилось как всегда — поддержал явного преступника. Имидж только ухудшился.
С родней тоже вышли проблемы.
Не желая междоусобиц, Андрей изгнал из Ростово-Суздальской земли трех младших братьев, и они вместе с матерью — византийской, кстати, царевной — отправились на ее историческую родину. Император принял их по-родственному тепло.
Потом Андрей изгнал с родных земель бояр, в чьей лояльности сомневался. Личная власть князя вроде бы укреплялась, но одновременно росла «внешняя» оппозиция. Противники князя были далеко, и никто не мешал им строить планы его свержения.
Много позже, в XVII веке, французский король Людовик XIV построил под Парижем большой дворцовый комплекс, Версаль, и собрал там всю знать Франции, чтобы держать ее под постоянным контролем. А раньше те сидели по своим родовым замкам — Бургундиям, Нормандиям, Гасконям иль Провансам — и от безделья плели заговоры... Король кормил и поил своих аристократов, устраивал для них беспрерывные балы и фейерверки, а в нужный момент кого-то оперативно отправлял на войну, благо воевала Франция в те времена постоянно. Все это делалось для того, чтобы аристократия всегда находилась на глазах, и в королевстве не зрело никаких заговоров. Но это ноу-хау гораздо более поздних времен, и Боголюбскому оно было неведомо.
О том, насколько призрачным стал былой благочестивый имидж князя, свидетельствует такой эпизод.
После одного переворота в Киеве Андрей отправил туда своего приближенного, чтобы тот изгнал заговорщиков из столицы, разослав их в разные концы Руси.
«А Мстиславу скажи так: ты всему зачинщик — я не велю тебе быть в русской земле», — давал указание Боголюбский.
Не пройдет и восьмисот лет, как вот так же отправят в эмиграцию «иудушку» Троцкого. То есть Андрей Боголюбский был настолько уверен в своих силах, что полагал: одного его слова будет достаточно.
Но времена уже были не те.
В гордом Мстиславе не было показной покорности Льва Давидовича перед волей партии.
Он приказал посланцу Андрея остричь волосы на голове и бороде (страшное оскорбление для Руси тех времен) и сказал: «Передай от нас своему князю вот что. Мы тебя до сих пор считали отцом и любили, ты же прислал к нам такие речи, что считаешь меня не князем, а подручником и простым человеком. Делай, что замыслил. Бог всему судья!» (Типа, ты за кого меня, братец кролик, принимаешь? Я, понимаешь, полноценный партнер по АО «Киевская Русь», а не на зарплате у тебя тут сижу!)
Боголюбского уже укоряли перед Богом. И это не могло хорошо закончиться.
ЛЮДОВИК XIV (1638-1715) — мог быть жесток, двуличен или равнодушен, но никогда не был груб. Его принцип — добиваться своего, не унижая подданных. Непрерывная череда дорогостоящих церемоний, которыми король окружал себя, была своеобразным дворцовым PR. При «короле-солнце» расцвели искусства и истощилась казна
Смерть в Боголюбове
Андрей по-прежнему жил в своем Боголюбове, но дела князя противоречили его прозвищу. Когда он велел казнить брата своего любимого слуги, тот стал подбивать дружков: «Сегодня того, другого казнил, а завтра казнит и нас: разделаемся-ка с этим князем!» 28 июня 1174 года в доме зятя боярина Кучки, бывшего владельца Москвы, собралось человек двадцать. И решили убить князя в ту же ночь.
Заговорщики отправились сначала в медушу (погреб), где и напились для храбрости, а потом пошли к ложнице (спальне) Андрея.
Костомаров изображает все в лицах.
«Господине, господине!» — сказал один, толкаясь в дверь.
«Кто там?» — откликнулся Андрей.
«Прокопий», — отвечали ему. Прокопий был верный слуга Андрея.
«Нет, паробче, ты не Прокопий», — ответил, догадавшись, Андрей и бросился искать свой любимый меч. Но меча не было: ключник, который участвовал в заговоре, заранее его унес.
Выломали дверь, бросились на Андрея.
Семеро профессиональных воинов с мечами и копьями ворвались в спальню, стали рубить и колоть князя. Но князь сам набросился на них! Так успешно напал, что даже свалил одного из нападавших.
— Нечестивцы! Какое зло я вам сделал?! — кричал князь.
Убийцы кинулись прочь, унося с собой лежавшего на полу человека... Только на улице, при свете луны и звезд (ведь стояла ясная июньская ночь!) убийцы поняли, что ошиблись, взяв не того.
