Иосиф Гольман - Российская реклама в лицах
Ты уж прости.
Ну, это вряд ли. Автор такого простить не в состоянии. Ладно, давай напоследок пару зубодробительных вопросов. Например, как ты относишься к супружеской неверности?
Резко отрицательно. Для меня важна даже не преданность, а способность человека к самоограничению. То есть вопрос не в физиологии вовсе. А в этой способности к самоограничению ради близкого человека.
А ты способна прощать людям ошибки? Предательства?
Более того, я даже способна не осуждать их за это.
Даже завидно. Спасибо тебе за откровенное интервью. Мне было очень интересно. Надеюсь, и читатели не бросят на середине.
Спасибо, что пригласил.
Лендлорд отечественной рекламы, или Зачем карикатура маркетингу?
Дэвид Бараб-Тарле
…Незаметно, потихоньку признанный мастер советской карикатуры – действительно, кстати, острой, не то что у иных, работавших в том же жанре, – стал мастером российской рекламы. А заодно, к слову, еще и эстонским почти землевладельцем.
Итак, в гостях у автора – Дэвид Бараб-Тарле.
Дэвид Бараб-Тарле – один из грандов российской карикатуры. Заметная фигура в рекламном дизайне. Сын общественных ошибок и друг креативных парадоксов.
Диалог вместо предисловия
Дэвид, уточним на всякий случай: Бараб-Тарле пишется через дефис?
Непременно. Академик Тарле на самом деле тоже был Бараб-Тарле и писался через дефис.
А вот в визитке вашей жены (директор по прессе бывшего DMB & B. – Прим. авт.) – просто Тарле.
Нет, я хочу писаться только полностью. Даже свой сборник изображений назвал «Дефис».
Почему?
Есть в этом знаке что-то недосказанное. Может быть – главное во мне.
Недооформленный лендлорд
Давайте с биографии.
Да? Как скажете. Родился 17 июля 1946 года на острове Сааремаа в Эстонии.
Известное место. С него в 41-м наши на «ТБ-7» совершили первый налет на Берлин.
Точно. А в 45-м были страшные бои. Мой отец-офицер отвоевывал этот остров у немцев. Заодно отвоевал у «лесного брата» и жену, мою будущую маму.
Он что, чекист был?
Кем только не был: первые годы – минометчиком на передовой. Потом – по гражданской специальности, фармацевтом. А закончил службу майором МВД.
У нас с ним сложные отношения до сих пор. Я не хотел бы об этом рассказывать.
Хорошо. А почему Сережа Касьянов (см. «РТ» № 2'99. – Прим. авт.) называет вас латифундистом?
Потому что это действительно так. Мне перешло по наследству от мамы 22 гектара земли на Сааремаа. Можно сказать, лендлорд. Правда, недооформленный. Очень это все оказалось муторно, надо юристов нанимать, время тратить. Но потенциально я крупный землевладелец. Может, когда-нибудь руки дойдут.
От первого лица…Почти все советские офицеры заводили на острове подружек. А вот мой отец женился. Эльфрида, моя мама, была из бедной семьи. На острове были богаче те, у кого было больше сыновей. А она жила со своей мамой…
…Мамина фамилия была Юльгекют. В переводе – смелый охотник. Мне нравится…
От «их» «лесных братьев» – к «нашим» «полосатикам»
А первый муж был действительно «лесной брат»?
Навряд ли. Ушел в лес, чтоб ни за кого не воевать. Тогда в Эстонии многие так делали. Отсидел как дезертир. Моя старшая сестра – от него.
Но, видно, Первый отдел не стерпел отцовской женитьбы. По крайней мере, поработать на аптекобазе в Усть-Нарве лейтенанту медслужбы дали очень недолго. Он был переведен в МВД и послан в Восточную Сибирь. Командовал отрядом в Ангарлаге.
Не политических перевоспитывал?
Нет, уголовников. Да и с перевоспитанием там было не очень: лагерь был спецрежимный, для особо опасных рецидивистов. На сленге – «полосатики», по одежде.
Опасная работа?
Не думаю. Зэки отца уважали, он с ними всегда был корректен. Все зло берег для дома.
Похоже, болезненную для вас тему отца все-таки придется затронуть. Ведь он реально участвовал в становлении вашей личности.
Абсолютно реально. Отец был совершенный ортодокс. Я являлся источником всех его проблем. Меня скрывали даже от его родственников. Хотя объективно он – необычный человек. Например, прекрасный танцор и гитарист. Научил меня играть в шахматы, и я стал вторым призером первенства Ангарска. Его обожали сослуживцы, а на вверенных ему аптечных складах и лагпунктах всегда царил фантастический порядок. Да-а… Возможно, я с самого начала был для него беспорядком. Например, неправильно рисовал.
А когда вы начали рисовать?
Сколько себя помню. Я никогда и нигде не ходил без карандаша. Отец не любил моего стиля и постоянно пытался его поправить.
Как?
Офицерским ремнем. У него и сейчас вызывает отвращение все, что я делаю как художник. Поэтому, когда после школы я подал документы в гуманитарный институт, его реакция была мгновенной. Приехали на мотоцикле менты и увезли в люльке в военкомат. На три года.
А как к этому отнеслась мама?
Мама в нашей семье не имела права голоса. Никакого. Она просто тихо меня любила.
От первого лица… Всю свою жизнь я ненавижу шахматы…
…Не могу сказать, что все делал ему назло. Но моя библиотека его точно бесила. К моему возвращению из армии он ее продал. Объяснил, почему: «Ты же все равно уже все прочитал…»
…Этот человек по сути – гаденыш.
Диалог не по существу– А как он относится к вашим дочерям?
– Любит безумно. Видимо, все, что недолюбил во мне. Тем более что внучка оказалась фатально похожа внешне на его старшую сестру, которую убили немцы…
Из люльки – в люльку
И как служилось?
Долго. Это был последний трехлетний призыв. Мы уходили вместе с теми, кто отслужил два года. Правда, из своих я ушел первым.
Каким образом?
Вызвал меня сам комполка, блистательный летчик-истребитель, и спросил, как я хочу дембельнуться – первым или последним. Второе было реальнее: часть из полученных мною за годы службы 72 суток гауптвахты еще не была отсижена. Я же хотел уехать первым.
Комполка предложил мне искупить все грехи сразу. Дело в том, что я служил механиком по бортовому радиолокационному оборудованию на МиГ-21. Но все знали, что я еще и художник. Вот он и предложил мне раскрасить нитрокрасками – чтоб навечно – торец пятиэтажной казармы, где жили все его пилоты.
Сейчас это делают широкоформатные плоттеры и бригада монтажников с краном. А я сделал в одиночку, собственноручно сварив из швеллера кран-балку и выкроив из штатной парашютной системы подвесную люльку.
