Джозеф Хиз - Бунт на продажу: как контркультура создает новую культуру потребления
Важно, что все эти правила применяются в тех случаях, когда каждый получает выгоду от ограничений, налагаемых ими. Таким образом, получается, что правила не подавляют наши основные потребности, а наоборот — позволяют их удовлетворять. Двое подозреваемых в рассказе о дилемме арестанта не хотят отправляться в тюрьму. Кодекс молчания — наилучший способ удовлетворить это желание. Когда кодекс принят, он ограничивает арестантов, не позволяя им действовать как заблагорассудится, т. е. давать показания друг против друга. Важно понимать, что данное ограничение отнюдь не противоречит их интересам. Порой нам необходима угроза внешнего принуждения для достижения результатов, которые все мы хотели бы иметь.
Теперь понятно, насколько извращенны многие формы бунта, пропагандируемые контркультурой. Десятилетиями безликая масса людей, терпеливо стоящих в очередях, служила объектом осуждения и презрения как эмблема всего того отрицательного, что связано с массовым обществом. Как часто нам приходилось слышать сравнение между массами и стадом овец или коров, которых гонят на бойню! Или о том, что люди, зарабатывающие на жизнь работой у конвейера, лишены индивидуальности и превращены в безликие винтики. Или об одетых в одинаковые деловые костюмы клерках, поднимающихся на эскалаторе или спускающихся в метро. (Американский фильм 1983 г. «Кояанискаци» служит особенно ярким примером.) Героем нашего времени неизменно становится такой человек, который покидает очередь, отказывается принимать бездумный конформизм масс. Однако действительно ли этот конформизм так уж бездумен?
Часто можно наблюдать, как общество тем или иным способом стремится обеспечивать соблюдение социальных норм. Люди демонстрируют свое возмущение тем, кто перебивает их, лезет без очереди или блокирует перекресток, когда горит красный свет. Все это — способы выражения недовольства общества, наказания нарушителей. И все же тот факт, что правила навязываются, не означает, что они репрессивны или обязательно приводят к невыносимому ограничению индивидуальной свободы. Всегда при возникновении проблемы коллективных действий будет рождаться желание своевольничать. Если все остальные готовы терпеливо ждать в очереди, то побуждение пролезть вперед даже усиливается. Для того чтобы поддерживать систему всеобщего блага, требуется определенный социальный контроль, т. е. наказание за нарушения. Однако это не означает, что все социальные нормы являются тиранией, а те, кто их соблюдает, конформисты или трусы. Такие люди еще известны под названием «порядочные граждане». Так что важно разграничивать акции протеста, направленные против бессмысленных или устаревших условностей, и действия, которые нарушают оправданные социальные нормы. Другими словами, мы обязательно должны различать понятия «диссидентство» и «девиация». Диссидентство подобно гражданскому неповиновению. Оно проявляется, когда люди в принципе согласны играть по правилам, но искренне, из лучших побуждений возражают против специфического содержания имеющегося набора правил. Они демонстрируют неповиновение, невзирая на последствия, к которым могут привести их действия. Девиация же проявляется, когда люди нарушают правила по своекорыстным мотивам. Иногда бывает очень трудно отличить одно от другого, потому что люди часто стараются выдать девиантное поведение за диссидентство. Это происходит, в том числе, и из-за добросовестного заблуждения: многие люди, демонстрирующие девиантное поведение, искренне верят в то, что поступают как диссиденты.
Например, в 1960-х годах многие социальные нормы, касавшиеся отношений между полами, постоянно подвергались критике. Традиционная мужская галантность означала демонстрацию несколько преувеличенной озабоченности здоровьем и благополучием женщин: открывание для них дверей, предложение собственного плаща в ненастную погоду, плата за даму в ресторане и т. д. Феминистки утверждали, что подобные правила вовсе не служат интересам женщин, а лишь укрепляют заблуждение, что женщины беспомощны и неспособны позаботиться о себе. И тогда многие начали отказываться от такого поведения, устанавливая нормы, основанные на равноправии. Однако такое диссидентство сопровождалось изрядным количеством самых настоящих девиаций. Мужчины восприняли критику своих обязанностей как позволение поступать по произволу. Возникла печально знаменитая эпидемия грубого мужланства. Вместо того чтобы найти альтернативные способы выражения заботы и уважения к женщинам, многие вообще перестали уделять элементарное внимание к потребностям женщин. Для этих мужчин понятие равенства означало: «я забочусь о себе, она — о себе».
Идеологи контркультуры отреагировали на такое заблуждение позитивно. Один из способов выразить основополагающую идею контркультуры — это констатировать, что она стерла разграничение между девиацией и диссидентством (или, точнее, на чала считать любую девиацию диссидентством). Иначе как можно объяснить, что многие люди ставили знак равенства между движением за гражданские права чернокожих Мартина Лютера Кинга и увлечением «харлеями», «беспечными ездоками», а также контрабандой кокаина? Свобода противостоять тирании, бороться против неравноправия не является эквивалентом свободы поступать в угоду личным интересам. Однако контркультура упорно игнорирует это разделение.
Интересно сравнить политические программы Мартина Лютера Кинга и Эбби Хоффмана. В своем знаменитом «Письме из бирмингемской тюрьмы» (Letter from Birmingham City Jail), написанном незадолго до его убийства в 1968 году, когда он находился в заключении за участие в марше за гражданские права в Алабаме, Кинг красноречиво разъясняет разницу между девиантным поведением и диссидентством: «Я никоим образом не призывал к тому, чтобы уклоняться от закона или бросать ему вызов, как сделали бы оголтелые сегрегационисты. Это привело бы к анархии. Тот, кто нарушает несправедливый закон, должен делать это открыто, с любовью… и готовностью понести наказание. Я заявляю, что человек, нарушающий закон, о несправедливости которого свидетельствует его совесть, и добровольно несущий наказание, находясь в тюрьме, дабы пробудить совесть окружающих, на самом деле выражает самое высокое уважение к закону».
Сравните это с политикой йиппи. Официально термин yippie считался сокращением от Young Internationalist Party, хотя Хоффман утверждал, что название его организации родилось, когда он и несколько друзей, накурившись конопли, катались по полу и вопили: «Yippee!» [18]
В 1968 году в Чикаго, во время проведения национального съезда Демократической партии США йиппи устроили серию хулиганских акций и прославились тем, что предлагали выдвинуть на пост президента свинью, подмешать в систему чикагского водоснабжения ЛСД, а также пытались организовать массовое соблазнение делегатов вместе с семьями и угощение их дозами «кислоты».
