No Logo. Люди против брэндов - Кляйн Наоми
Несомненно, компании, подобные Nike, поняли, что пренебрежение правами трудящихся может обходиться им дорого. Но луч прожектора, направленный на эти компании, — блуждающий и случайный: он может высветить несколько участков глобального производственного конвейера, но все остальное по-прежнему окутывает мгла. Права человека при таком подходе не защищаются, а лишь выборочно уважаются: реформы вводятся исключительно в связи с тем, на что в последний раз был направлен луч. Нет ни малейших признаков, что эта реформаторская деятельность хоть в какой-нибудь мере выливается в универсальные нормы этичного корпоративного поведения, которые будут применяться во всем мире, и никакая универсальная система проведения их в жизнь даже и не маячит на горизонте.
Вместо этого ситуация с накоплением добровольных кодексов поведения и инициатив по этическим принципам ведения бизнеса представляет собой нагромождение половинчатых и непоследовательных решений в отдельных аварийных ситуациях. Например, в середине 1999 года, когда Nike выступала спасителем рабочих в Индонезии, объявляя о повышении ставок, она одновременно отказывалась от более высокооплачиваемых рабочих в той же Индонезии и перебиралась в Китай, где права рабочих менее всего защищены, надзор практически невозможен, а ставки самые низкие. Levi's ушла из Бирмы, потому что ее пребывание там стало невозможным, но тут же вернулась в Китай, который покинула несколько лет назад по той же причине. Затем компания разработала судьбоносный кодекс поведения для Китая, но в это же самое время сокращала тысячи рабочих мест в Европе и Северной Америке. В то время как все превозносили Gap в качестве образца открытости и реформирования в Сальвадоре, демонстранты у дверей магазинов компании в Нью-Йорке и Сан-Франциско кричали о невыносимых условиях работы на ее фабриках на Сайпане и в России. Кроме того, циркулировали крайне противоречивые сообщения о том, как фактически выполняются или не выполняются на фабриках даже самые строгие корпоративные кодексы, и слышало ли о них вообще подавляющее большинство рабочих во всем мире. И разумеется, никакой системы контроля для получения точной картины того, что реально происходит на производстве, не существует. Спору нет, из всей этой пиаровской бучи выделилось несколько творческих и эффективных начинаний, но факт остается фактом — этот фрагментарный подход не поможет сформулировать устойчивую политику в области трудовых отношений и защиты окружающей среды для глобальной экономики.
Если способы, с помощью которых транснациональные корпорации, такие, как Nike и Shell, справлялись со своими скандалами, выглядят слишком хаотичными для столь четко налаженных предприятий, то этот хаос вполне может быть преднамеренным. Пусть кодексы поведения и не искореняют злоупотреблений, но им весьма успешно удается затушевывать тот факт, что, когда речь заходит о способах устранения злоупотреблений в трудовых отношениях и в вопросах охраны окружающей среды, цели у транснациональных корпораций и у граждан разные. Даже когда есть искреннее единодушие в понимании того, что проблемой необходимо заниматься (скажем, проблемой детского труда), за разговорами о нравственности и партнерстве стоит классическая борьба за власть.
С тех самых пор, когда крупнейшие транснациональные корпорации перестали отрицать наличие в их глобальных операциях нарушений прав человека, идет борьба, но не за то, следует или не следует устанавливать контроль, а за то, кто этот контроль будет осуществлять. Будет ли это народ и его выборные представители? Или сами глобальные корпорации? Из корпоративных кодексов видно, какое направление предпочитают корпорации. Вопрос в том, чем ответят на это граждане.
Подтекст кодексов поведения — враждебность по отношению к идее о том, что граждане могут через профсоюзы, законы и международные соглашения взять в свои руки контроль над условиями труда и экологическими последствиями индустриализации. В 20-х и 30-х годах прошлого века, когда проблемы потогонной системы производства, детского труда и здоровья трудящихся составляли на Западе приоритетные пункты политической повестки дня, эти проблемы разрешались с помощью массового профсоюзного движения, непосредственных переговоров между рабочими и работодателями и через правительства, принимавшие новые жесткие законы. То же самое можно было бы осуществлять и теперь, только уже в международном масштабе, путем проведения в жизнь существующих соглашений Международной организации труда, если бы за выполнением этих соглашений следили с таким же рвением, с каким Всемирная торговая организация ныне стремится обеспечивать выполнение правил международной торговли.
Всемирная декларация прав человека давно провозгласила свободу объединений. Если бы уважение к этому праву стало необходимым условием для торговли и инвестиций, это изменило бы зоны свободной торговли буквально за один день. Если бы рабочие в этих зонах имели возможность договариваться о своих правах без страха репрессий со стороны правительств или немедленного «перелета» фабрик в другие регионы, необходимость в корпоративных кодексах и независимом контроле практически отпала бы. Правительства таких стран, как Филиппины и Индонезия, следили бы за выполнением этих норм и своих собственных законов из страха перед экономическими последствиями. Но ведь жесткий контроль такого рода и есть именно то, против чего, с тех самых пор, как была введена свободная торговля, агрессивно борется корпоративный мир, делая беззубыми декларации и соглашения ООН и сопротивляясь любым предложениям увязать торговые соглашения с соблюдением национальных трудовых кодексов и мерами по охране окружающей среды. Собственно говоря, именно такого контроля транснациональные корпорации лихорадочно пытаются избежать с помощью принятия собственных добровольных кодексов.
Вот почему после того, как Nike и десятки университетов вошли в так называемое «Партнерство Белого дома», Чарлз Кернаген сказал, что «антипотогонное движение», одним из зачинателей которого он был, стало теперь совсем другой историей. Прошли те дни, когда самой насущной задачей было убедить компании, что у них вообще есть проблемы. "Nike надеется возглавить нашу борьбу, — пишет он. — И то, что мы сейчас наблюдаем, — это не более и не менее, как битва за то, кто будет определять пути устранения злоупотреблений потогонной системы. Nike как бы говорит: «Предоставьте это нам. У нас есть добровольно взятый на себя кодекс корпоративного поведения. У нас есть специально назначенные люди. Мы сами все решим. Идите домой и забудьте обо всем».
Есть нечто орвеллианское в идее превращения борьбы за фундаментальные права человека в международный бизнес, «продукция» которого подлежит обязательной сертификации и контролю качества, как и любой другой товар, — к этому ведут корпоративные кодексы поведения. Глобальные трудовые и экологические стандарты должны устанавливать законы и правительства, а не консорциум транснациональных корпораций и их руководители, следующие рекомендациям консультирующих их специалистов по связям с общественностью. Суть дела здесь в том, что корпоративные кодексы поведения — составлены ли они отдельными компаниями или их группами, предусмотрены ли в них механизмы независимого общественного контроля или они являются просто бесполезными клочками бумаги — нельзя назвать демократически контролируемыми законами. Даже самые строгие, добровольно принятые кодексы не могут подчинить транснациональные корпорации внешней коллективной власти. Наоборот, они дают самим корпорациям беспрецедентную власть другого свойства: власть строить свои собственные частные юридические системы, самим вершить над собой суд и расправу, как будто они являются некими самостоятельными государствами.
Так что не стоит заблуждаться — это именно борьба за власть. Передовая статья в Journal of Commerce недвусмысленно представляет работодателям кодексы поведения как менее травматическую альтернативу общественному контролю, осуществляемому извне. «Добровольный корпоративный кодекс помогает убрать камень преткновения на пути международных торговых переговоров — вопрос о том, следует ли делать требование о соблюдении норм трудового кодекса частью торгового соглашения. Если… проблема потогонных цехов будет решена вне контекста торговых отношений, их нормы перестанут быть орудием в руках протекционистов».
