Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда
Таблица 7.2. Матрица предсказанных вероятностей переходов, построенная на основе симуляции, %
Примечания. Симуляции основаны на оценках D-MNL-модели. Число наблюдений составляет 36,692 и 41,230 для мужчин и женщин соответственно.
В целом наши результаты хорошо согласуются с идеями Филдса о двухъярусной структуре неформального рынка труда [Fields, 1990; 2009]. С одной стороны, неформальная самозанятость тесно переплетена с формальной. Мы также наблюдаем свидетельства того, что случайные подработки и неформальный наемный труд способствуют неформальной самозанятости. С другой, неформальная занятость – независимо от ее конкретной разновидности – имеет тенденцию к самовоспроизводству и в этом смысле она относительно автономна от формального рынка труда. Наконец, работник, однажды получивший формальную работу по найму, с большой вероятностью будет оставаться в этом статусе. Этот факт говорит о том, что для работников ценность формальности достаточно высока и что такая работа имеет повышенный приоритет в структуре их предпочтений. Другими словами, неформальность – это далеко не голубая мечта, но в то же время и не совсем беспросветное дно.
7.5. Экономические итоги межсекторных переходов
Если индивид стремится на определенное рабочее место, то он ожидает, что набор благ (зарплата, социальный пакет, условия труда и т. п.), на который рассчитывает, будет в совокупности больше, чем при альтернативных вариантах. В этом разделе мы сравниваем формальные и неформальные рабочие места с точки зрения заработков, которые они обеспечивают, уделяя специальное внимание тому, как эти заработки меняются при смене типа занятости. Акцент на итоги перемещений отличает этот анализ от того, что был представлен в главе 4, в которой дана статическая картина.
Рисунки 7.2 и 7.3 показывают эволюцию медианных заработков (в ценах 1998 г.) для каждого типа занятости отдельно для мужчин и женщин. В течение рассматриваемого нами периода доходы россиян в абсолютном выражении непрерывно и быстро росли, а структура относительных заработков оставалась весьма стабильной. Самозанятые все время лидировали по отношению к другим группам, хотя их доходы отличались значительно большей волатильностью, чем заработки занятых по найму. Заработки формальных и неформальных наемных работников были ниже доходов самозанятых (как формальных, так и неформальных), но выше доходов нерегулярных работников.
Рис. 7.2. Динамика реальной медианной заработной платы по видам занятости, мужчины
Рис. 7.3. Динамика реальной медианной заработной платы по видам занятости, женщины
В табл. 7.3 и 7.4 представлены усредненные оценки, полученные на объединенной выборке за 1998–2010 гг. В каждой клетке таблиц даны три значения, соответствующие изменениям 1) в общем заработке, 2) в отработанных часах и 3) в часовой оплате при переходе из одного статуса занятости в другой. Понятно, что такие показатели могут быть рассчитаны только в том случае, когда мы наблюдаем одного и того же индивида в течение нескольких последовательных лет.
Таблица 7.3. Результаты мобильности у мужчин: изменения в заработках, руб., продолжительности рабочего времени, часов и в часовой оплате, руб.
Примечание: в табл 7.3 и 7.4 заполнены лишь те ячейки, для которых имеются не менее 40 наблюдений. В противном случае они оставлены пустыми.
Если формальный предприниматель (см. табл. 7.3) не менял статуса в течение двух последовательных лет, то его заработок за этот период возрастал в среднем на 1,4 тыс. руб., при этом он работал на 1 час в месяц больше, а его часовая ставка снижалась на 1 рубль. Таким образом, все диагональные элементы в таблицах показывают средние изменения в заработках и часах для тех, кто не менял типа занятости (но при этом мог менять работу внутри этого типа!). Ячейки таблицы, расположенные вне главной диагонали, относятся к тем, кто поменял тип занятости. Если, например, формальный предприниматель переходил в группу неформальных предпринимателей, то соответствующие изменения составляли +2,6 тыс. руб., –4 часа в месяц и выливались в увеличение часовой ставки на 19 руб. В целом же все, кто был формальным предпринимателем в предыдущем периоде, в последующем зарабатывали на 2,8 тыс. руб. больше, работая при этом на 5 часов в неделю меньше.
Таблица 7.4. Результаты мобильности у женщин: изменения в заработках, руб., продолжительности рабочего времени, часов и в часовой оплате, руб.
Показатели изменений в заработках, связанных с мобильностью между состояниями формальной и неформальной занятости, представленные в табл. 7.3 и 7.4, не учитывают различия индивидуальных характеристиках работников, составляющих эти потоки. Следующим шагом в нашем исследовании является регрессионный анализ изменений в заработках, вызываемых сменой статуса занятости.
В таблице П7-7 приведены коэффициенты регрессий, в которых зависимой переменной является логарифм заработной платы, а в числе независимых – показатели статуса занятости. Особенностью используемых спецификаций является более тщательный контроль отработанного рабочего времени. Мы уже неоднократно отмечали (см., например, главу 4) значительную вариацию в отработанном рабочем времени между формальными и неформальными работниками. Эти различия, похоже, являются существенной характеристикой самих этих типов занятости. Работник, выбирая тип занятости, фактически выбирает и присущий ему режим продолжительности работы. Поэтому, кроме контроля собственно рабочего времени, в этих регрессиях мы контролируем взаимодействие (интеракции) типа занятости и продолжительности рабочего времени.
Таблица содержит оценки для мужчин и для женщин, полученные с помощью трех разных методов: МНК на объединенном массиве, модели Хаусмана – Тейлора (Х-Т) и модели с индивидуальными фиксированными эффектами (ФЭ). Модели Х-Т и ФЭ позволяют если и не полностью решить, то сильно ослабить проблему эндогенности выбора занятости. Коэффициенты перед переменными статуса занятости показывают, насколько больше или меньше по сравнению с формальными наемными работниками зарабатывали индивиды, принадлежавшие к другим статусным группам. Особый интерес для нас здесь представляют коэффициенты при переменных статуса занятости в модели с ФЭ (столбцы 3 и 6 в табл. 7.2), поскольку фактически они оценивают прирост в заработках, который получали индивиды при переходе из группы формальных наемных работников в другие группы (это следует из самого построения такой модели). Однако для проверки устойчивости результатов мы можем сравнить их с альтернативными спецификациями: как видим, знаки и значимость во всех случаях совпадают.
