Марк Блауг - Методология экономической науки
Монография Лимера сопровождается эконометрическими свидетельствами, что чистый товарный экспорт для большого числа стран может быть точно представлен линейной функцией национальной над елейности ресурсами, что подтверждает ТХУВ и, следовательно, теорию международной торговли, основанную на факторных пропорциях. Однако проведенные другими исследователями более полные проверки принесли отрицательные результаты и фактически подтвердили наличие парадокса Леонтьева[113]. Более того, похоже, что замена ТХУ на ТХУВ несколько изменила постановку вопроса: вместо того, чтобы объяснять структуру реального товарооборота, мы в конечном счете объясняем содержание в нем факторов производства, что является безвредной процедурой, если теория факторных пропорций верна, но некорректно в противном случае.
В самом деле, было бы чрезвычайно удивительно, если бы мы могли объяснить всю или почти всю товарную структуру торговли исключительно с помощью различий в наделенности факторами. Взять хотя бы последствия фактически наблюдаемой неконкурентной структуры рынка большинства товаров (дифференциация продукта, реклама, гарантийное обслуживание, ценовые соглашения и т.д.), национальных различий в структуре спроса при равных уровнях дохода, различий во внутреннем налогообложении или более сложных явлений статической и динамической экономии на масштабе в различных странах. Споры вокруг парадокса Леонтьева являются одним из лучших в экономической теории примеров важности тезиса Дюгема–Куайна (см. выше, главу 1), отвергающего идею, что кто–либо может решительно и убедительно опровергнуть нечто, подобное ТХУ или ТХУВ, даже с помощью наиболее изощренной статистической проверки: ведь каждая проверка будет включать, помимо теории факторных пропорций, множество вспомогательных гипотез. Это не означает, что мы «умываем руки». В данном случае, как и в любом другом, мы волей–неволей обязаны дать качественное суждение о фактах, говорящих за и против рассматриваемой теории.
Глава 12
Кейнсианцы против монетаристов
Рассматривая эту тему, мы попадаем прямо в сердцевину яростных споров вокруг макроэкономической политики, развернувшихся в последние годы. Великие споры между кейн–сианцами и монетаристами о возможностях соответственно фискальной и монетарной политики раскололи экономическое сообщество, вызвав огромный поток литературы. Я не собираюсь делать ее обзор, чтобы определить различия между двумя партиями и задать вопрос, поддаются ли эти противоречия урегулированию[114]. Я не буду даже пытаться оценивать степень, в которой кейнсианская или монетаристская исследовательские программы демонстрируют признаки «деградации», хотя следует заметить: устойчивое ослабление ранних формулировок монетаристской позиции и растущая готовность монетаристов использовать кейнсианские методы анализа свидетельствуют о том, что монетаристская контрреволюция захлебнулась. Стоящая передо мной задача в этом разделе более ограниченна: я хочу извлечь из дебатов между кейнсианцами и монетаристами два фундаментальных методологических урока. Первый состоит в том, что методология инструментализма, исповедуемая Фридменом (см. выше, главу 4), слишком легко превращается в наивный эмпиризм, или в теорию после измерений вместо измерений после теории. Второй — это то, что попытка подкрепить теоретическую позицию, эмпирически опровергая конкурирующую теорию, всегда углубляет понимание вопросов, как и было в этом споре, что постепенно позволяет разрешить драматические разногласия.
Последние двадцать лет ознаменовались нескончаемой серией попыток провести решительную эмпирическую проверку кейнсианского и монетаристского взглядов на причины экономических колебаний. Посторонний наблюдатель имел полное право сделать вывод, что эта дискуссия не доказала ничего, кроме того, что эмпирические факты, очевидно, неспособны переубедить экономиста. Но при ближайшем рассмотрении в литературе обнаруживается устойчивая тенденция к сокращению разрыва между различными точками зрения и, в особенности, растущее осознание ограниченности всех существующих статистических проверок относительной эффективности фискальной и монетарной политики. Этот спор — не бесконечное движение по кругу, но продвигающаяся вперед дискуссия, в ходе которой последовательно занимаемые позиции регулярно превосходят те, что были оставлены. В то же время следует признать, что сохранение этого противостояния, несмотря на все маневры и контрманевры в обоих лагерях, можно объяснить лишь существованием некоторых глубоких, лежащих в «твердом ядре» разногласий по поводу способности частного сектора в смешанных экономиках к саморегуляции и, следовательно, степени, в которой фискальная и монетарная политика является стабилизирующей или дестабилизирующей (Leijonhufvud A., 1976, р. 70—71). Спор между кейнсианцами и монетаристами вновь показывает, что экономисты (как и любые другие ученые) склонны всегда защищать свои основные, центральные убеждения от угрозы наблюдаемых аномалий, сперва корректируя окружающие «ядро» вспомогательные гипотезы — до тех пор, пока это возможно, и только затем, когда они будут многократно опровергнуты по всем позициям, экономисты изменят свое базовое «твердое ядро» и начнут все заново.
Последовательные версии монетаризма Фридмена
Давайте сначала рассмотрим позицию, которую занимал в споре сам Фридмен. Его эссе о методологии позитивной экономической теории опередило его первую переформулировку количественной теории денег на несколько лет (Friedman M., 1956). Через год после рождения монетаризма он опубликовал «Теорию потребительской функции» (1957). Можно сказать, что эта книга демонстрирует его собственную методологию наилучшим образом: построив новую теорию потребительской функции, зависящей от перманентного, а не текущего годового дохода, которая содержала ряд конкретных опровержимых предсказаний об агрегированных потребительских расходах, Фридмен вновь рассмотрел все доступные данные по поведению потребителей — как единовременные выборки, так и временные ряды, — чтобы показать, что его теория аккуратно объясняла факты, опровергнувшие стандартную кейнсианскую доктрину. Каким бы ни был итоговый вердикт «Теории потребительской функции»[115], эта книга должна рассматриваться в ряду наиболее мастерских образцов анализа связи между теорией и данными во всей экономической литературе. Однако история защиты Фридменом монетаризма, напротив, являет собой карикатуру на его собственную методологию.
