Мюррей Ротбард - Показания против Федерального резерва
Пусть, к примеру, Ссудный банк Ротбарда занимает деньги у населения в виде депозитных сертификатов, погашаемых через 6 месяцев или год. Не будем принимать во внимание процент, выплачиваемый банком по депозитным сертификатам, и предположим, что Банк Ротбарда размещает депозитные сертификаты на сумму в 40 000 долл. и выдает займы на эту же сумму. Мы получаем баланс, показанный в табл.3.
Таблица 3
Ссудный банк занимает деньги
Активы Акционерный капитал + Пассивы Наличные: 1 000долл. Собственность в депозитных сертификатах: 40 000 долл. Дебиторская задолженность: 49 500 долл. Собственность Ротбарда: 10 500 долл. ИТОГО: 50 500 долл. ИТОГО: 50 500 долл.И вновь важным моментом является тот факт, что банк вырос, занял деньги и выдал займы, и при этом не возникла инфляция, не было ни мошенничества, ни фальшивомонетничества. Если бы Банк Ротбарда предоставил неудачный заем и разорился, это было бы нормальной предпринимательской ошибкой. Пока банковская деятельность по предоставлению займов является совершенно законной и продуктивной деятельностью.
Депозитные операции банков
Мы приблизимся к сути проблемы, когда поймем, что исторически существовал совершенно другой тип «банка», который не обязательно имел логическую связь (хотя часто имел практическую) с банковской деятельностью по предоставлению займов. Золотые монеты часто бывают тяжелыми, их трудно носить с собой, всегда существует риск их потерять, либо их могут украсть. Люди начали сдавать монеты, а также золотые и серебряные слитки в различные учреждения на хранение. Такое учреждение можно рассматривать как «денежный склад». Подобно любому другому складу склад выдает вкладчику квитанцию — бумажную складскую расписку, по которой обязуется возвратить хранимый предмет в любое время «по первому требованию», т.е. по предъявлению квитанции. Предъявив квитанцию, ее владелец вносит плату за хранение, а склад возвращает указанную вещь.
Сразу следует заметить, что, говоря о таком виде депозита, было бы странно утверждать, что склад «должен» вкладчику стул или часы, которые тот ему отдал на хранение, что склад является «должником», а вкладчик — «кредитором». Представим, что вы владеете ценным стулом и, собираясь летом на каникулы, отдали его на склад на хранение. Осенью вы приходите за стулом, а кладовщик говорит: «Извините, но за последние месяцы у меня в бизнесе возникли проблемы, и я не могу выплатить долг (стул), который я вам должен». Разве вы, пожав плечами, спишете это как «безнадежный долг» и неразумное деловое решение со стороны кладовщика? Конечно, нет. Вы будете справедливо возмущены, потому что не считаете хранение стула на складе каким-либо кредитом или займом кладовщику. Вы не давали стул взаймы, вы продолжаете владеть стулом, стул был и остается вашим, он был помещен на склад под опеку кладовщика. Последний не стал собственником стула, стул был и остается вашим, кладовщик просто принял его на хранение. Если стул отсутствует, когда вы вернулись, вы начнете звать полицию и кричать «держи вора!». Вы и закон рассматриваете кладовщика, который пожимает плечами по поводу отсутствия вашего стула, не как человека, который совершил неприятную предпринимательскую ошибку, а как преступника, который пытается скрыться с вашим стулом. Точнее, вы и закон назовете кладовщика «растратчиком» [embezzler], который в словаре Вебстера определяется как «тот, кто мошеннически приобретает в свое пользование то, что было ему доверено на хранение или в управление».
Иными словами, помещение ваших товаров на склад (либо в банковский сейф) не является «долговым контрактом»; в законодательстве это определяется как «залоговый» контракт [bailment contract], по которому депозитор (вкладчик) оставляет свою собственность на хранение или доверяет депозитарию (складу). В дальнейшем, если склад пользуется честной репутацией, его квитанции будут использоваться как эквиваленты действительных товаров на складе. Складская квитанция, разумеется, оплачивается любому, кто ее предъявит, и, таким образом, может обмениваться, как если бы это был сам товар. Если я куплю ваш стул, я, возможно, не потребую немедленной доставки стула. Если я знаю, что представляет собой склад Джонса, я приму квитанцию за стул на складе Джонса как эквивалент настоящему стулу. Как документ на участок земли представляет собой титул собственности на саму землю, так и складская квитанция на товар служит титулом собственности на товар, т.е. его заменителем[5] .
Предположим, вы вернулись с летних каникул и потребовали ваш стул, а кладовщик отвечает: «Сэр, у меня нет именно вашего стула, но здесь есть точно такой же другой». Вы опять начнете возмущаться и вызовете полицию: «Мне нужен мой стул, черт побери!» Таким образом , в складском бизнесе возможности присвоения чужого товара очень ограничены. Каждый хочет получить именно ту вещь, которую он вам доверил, и вы никогда не знаете, захочет ли он, чтобы вы ее возместили чем-то другим.
Некоторые товары, однако, имеют одну особенность. Они однородны, так что одну единицу товара трудно отличить от другой. Такие товары известны в законодательстве как «заменимые» [fungible], когда одна единица товара может заменить другую. Типичным примером является зерно. Если кто-нибудь поместит 100 000 бушелей пшеницы 1-го класса на склад зерна (обычно называемый «элеватором»), то при погашении квитанции владельцу нужно будет лишь удостовериться, что он получает обратно 100 000 бушелей пшеницы того же класса. Ему все равно, являются ли они теми же самыми бушелями, которые он сдал на элеватор.
К сожалению, безразличное отношение к возвращению конкретного товара дает возможность всяческих злоупотреблений со стороны владельца склада. Он может рассуждать следующим образом: «Пока пшеница будет в конце концов востребована и отгружена на мельницу, на моем складе все время находится определенное количество невостребованной пшеницы. Поэтому у меня есть остаток, которым я могу выгодно распорядиться». Вместо того, чтобы выполнять свои обязательства и залоговый контракт, сохраняя все зерно в хранилище, у него появляется соблазн попытаться присвоить некоторое количество зерна. Вряд ли он станет вывозить или продавать зерно, которое у него хранится. Более вероятной и более изощренной формой обмана со стороны владельца элеватора является выписка подложных складских расписок, скажем, на зерно 1-го класса, чтобы затем ссудить эти складские расписки спекулянтам для игры на Чикагской товарной бирже. Реальное зерно на его элеваторе останется нетронутым, но он выписал подложные складские расписки, которые ничем не обеспечены, но которые выглядят как настоящие.
