«Мир не делится на два». Мемуары банкиров - Рокфеллер Дэвид
Суд должен был решить, нарушает или нет наше предложение о покупке какой-нибудь американский закон, в том числе антимонопольный закон.
Судебная процедура в США совершенно отлична от французской. Нет судебных прений, каждая из сторон через адвоката ведет допрос противника и получает полный доступ к его документации. Цель состоит в том, чтобы подловить врага на противоречии и сбить его с толку. Во время слушаний истец вызывает представителей сторон или свидетелей по своему выбору. Затем защитник вызывает собственных свидетелей и переходит к перекрестному допросу противоположной стороны.
Процесс начался с допроса Вильмежана, которого адвокат наших противников поджаривал на медленном огне в течение двух дней. Прежде чем наступила моя очередь, я смог прочесть развернутый отчет об этом допросе. К моему удивлению, наши юристы советовали мне быть как можно лаконичнее, так, чтобы выглядеть или малоинформированным, или не очень умным. Идеальными считались ответы «да» или «нет», а также «не знаю». Наш адвокат даже заставил нас отрепетировать роли, организовав подобие допроса, и, конечно, поскольку мы ему доверяли, то буквально последовали его советам.
События вызвали большой интерес у публики. В отеле в лифте ко мне обратился какой-то незнакомый человек и сказал, что надеется на мою победу: он играл на бирже в расчете на успех нашей операции.
Меня вызвали на заседание комиссии, возглавляемой сенатором от штата Огайо, потому что руководство «Коппервельд» пустило слух, что мы якобы закроем завод в этом штате, если выиграем дело. По совету адвоката я вежливо отказался предстать перед комиссией. В Вашингтоне перед Капитолием и перед американским посольством состоялись демонстрации профсоюзов, которые прошли с враждебными «Барону» лозунгами. В прессе появилось немало статей, одни «за», другие «против» моего «вторжения» в США. Парламентарии и чиновники раздавали интервью, так что к делу пришлось подключиться посольству Франции в Вашингтоне и американскому посольству в Париже.
Суд собрался в середине сентября в Питсбурге, и было решено, что я буду присутствовать на всех заседаниях, чтобы освоиться с судебной процедурой, а также для того, чтобы проявить внимание и уважение к судье, который вел весь процесс от начала до конца. На второй день, когда я во время перерыва на обед выходил из здания суда, меня остановила группа профсоюзных деятелей, которая хотела передать мне петицию со 100 тыс. подписей в больших полотняных мешках. Последовала короткая беседа, которую потом передали по местному телевидению: речь шла о том, что я не могу унести все эти мешки, а также об отсутствии у меня тайных намерений по поводу ликвидации рабочих мест. Затем я обменялся с ними рукопожатиями и улыбками и удалился. Адвокат объяснил мне, почему протест выражался столь сдержанно: «Не забывайте, здесь голосуют за республиканцев». Судья очень плохо воспринял известие о демонстрации перед зданием суда и приказал «маршалу» выводить меня через заднюю дверь.
Смит и его адвокат попытались доказать, что ИМЕТАЛ и я лично являемся участниками тайного заговора, куда входят все частные или общественные организации, прямо или косвенно с нами связанные. И в этой огромной паутине барахтался несчастный маленький «Коппервельд», ставший нашей жертвой.
На следующее утро я весь день выступал в суде. Согласно полученным указаниям, я отвечал кратко, лаконично, терпеливо на бесконечный список вопросов, который мы уже двое суток репетировали. Через час или два я не смог удержаться от некоторых едва заметных уколов, которые несколько сбили самоуверенность адвоката противника, заставили улыбнуться аудиторию и встревожили моего адвоката. В какой-то момент адвокат противоположной стороны напомнил о кодовом названии, которое мы, во время наших переговоров в Париже, использовали для трех заинтересовавших нас американских корпораций. Мы их называли (по-английски) «хлеб», «чеснок» и «масло», «Коппервельд» именовался как раз «хлеб». Чувствуя, что судья, сидевший несколько выше свидетельского места, был ко мне расположен, я повернулся к нему и прошептал: «Хорошо, что „хлеб“, чеснок я терпеть не могу». Он мне ответил: «Я тоже». И негромко добавил: «Уверен, после этого вы с удовольствием выпьете двойной виски».
Во время перерыва между заседаниями я встретил Филиппа Смита, и каждый из нас убедился, что его противник не так уж чудовищен, как казалось. Я закончил к середине дня и, признаюсь, своим выступлением на суде остался весьма доволен.
Питсбург — большой город, но это все-таки провинция, и появление европейца, носящего знаменитую фамилию, говорящего на оксфордском английском, одетого со вкусом, «с благородными сединами», как написала одна газета, стало для жителей настоящим спектаклем, на котором «стоило задержаться».
Прежде чем сесть в самолет на Париж, еще не остыв от моего выступления в суде, я был приглашен на обед в еврейскую общину Питсбурга.
Решение суда появилось лишь три месяца спустя: мы выиграли! 10 декабря 1975 года операция была доведена до конца — за 80 миллионов долларов мы приобрели 2/3 капитала компании. Между тем, общественное мнение окончательно склонилось на нашу сторону, и руководство «Коппервельд» вполне дружественно согласилось пойти на контакты с нами. Филипп Смит был назначен администратором ИМЕТАЛ, и наши отношения с «Коппервельд» стали вполне деловыми.
Филипп Смит несколько позже оставил свой пост из-за некоторых трений в его штабе, но между ИМЕТАЛ и нашим новым филиалом никакого конфликта интересов не было. Его преемник, Энтони Брайан, руководящий «Коппервельд» до сих пор, действенно и умело обеспечил рост компании, тем более, что происходило это в самый разгар экономического кризиса.
Чтобы ничего не упустить, добавлю, что, выполняя программу диверсификации собственной деятельности, ИМЕТАЛ, осуществив эту важную операцию в США, приобрел 25 % капитала «Лид Индастриз Групп», американской компании, занимавшейся, среди прочего, разработкой месторождений свинца. Затем, после сложных переговоров, мы смогли приобрести почти полностью самое большое во Франции и за границей частное предприятие по производству урана: «Компани Франсез де Минере д’Ураниом», в создании которого мы выступали как компаньоны.
Каков же итог двадцати лет борьбы? «Пенарройя» в разные годы оказывалась то первым, то вторым производителем свинца в мире; «Ле Никель» был вторым наравне с «Фальконбриджем» в своей отрасли. «Минемет», торговое предприятие нашей группы, создало эффективную международную сеть; наконец, Исследовательский центр Трапп стал известен благодаря своему очень высокому уровню технических и промышленных разработок.
В 1980 году консолидированная прибыль ИМЕТАЛ превосходила 200 миллионов франков, что представляло собой от 25 до 30 франков прибыли на каждую акцию, и это с учетом ситуации дефицита, в которой находилась «Ле Никель».
На деле ситуация с производством никеля в мире в течение последнего десятилетия кардинально изменилась, хотя этого никто не предвидел. Для нас, французских производителей, понижение курса доллара, которым был отмечен период с 1970 по 1980 год, стало одной из основных причин наших потерь в этой отрасли.
Итак, ИМЕТАЛ пережил периоды процветания и периоды неудач, что вообще свойственно циклически действующей сырьевой промышленности, а «Никель», который мы раньше считали перлом в нашей короне, оказался тяжким грузом. В 1979 году, когда я отошел от дел, ни акционеры, ни мы сами так и не дождались подъема курса акций и тех результатов, на которые мы надеялись, и которые оправдали бы наши усилия и наши удачи, из которых самой крупной была покупка «Коппервельд», чья стоимость удвоилась за шесть лет.
Эта деятельность, с которой я был тесно связан вплоть до моего ухода с поста президента, внушает мне особую гордость. Все было задумано, спланировано и осуществлено под нашим руководством, за пределами самого банка, и составляло особую сферу наших действий, как по сути своей, так и по тому, что мне пришлось сотрудничать с людьми совершенно иного типа. Несмотря на спады и подъемы, неизбежные в производстве и в торговле нежелезистыми металлами, я рад, что смог сделать это для нашего банка. «Компани дю Нор» со своими 20 % акций оставалась в этой транснациональной корпорации горнодобывающей группой и самым крупным акционером, намного превосходя всех остальных.
