Герберт Норман - Становление капиталистической Японии
54
54 Вот что говорит Мазельер об этой кампании: «Вопреки всем трудностям руководители правительства неустанно подготавливали общественное мнение к этой важнейшей реформе; в июне 1871 г. они с этой целью основали газету «Симбун дзаси», статьи которой как по форме, так и по содержанию были глубоко революционны» (La Мaze1iere, op. cit., vol. V, p. 95).
55
55 Два японских историка — специалисты по экономической истории Японии — устанавливают косвенную связь между этими самурайскими восстаниями и заменой самурайских рисовых пенсий денежными, проведенной на «добровольных» началах в 1873 г. и в*принудительном порядке в 1876 г. В качестве примеров проявления недовольства самураев они приводят покушение на жизнь Ивакура в 1874 г., восстание в Сага в том же году, восстание Симпурэн (тайного общества) в Кумамото в 1876 г., восстания в Хаги и Акидзуки (в которых принимал участие Маэбара Иссэй, один из лидеров бывшего кихэйтай клана Тёсю), инцидент в Симбаси, происшедший в том же году и, наконец, крупное Сацумское восстание 1877 г. (Цутия и Окадзаки, цит. соч., стр. 32).
56
56 A. Andreades, Les Finances de l'Empire Japonaise et leur Evolution, Paris, 1932, p. 36. Для того чтобы пояснить, как происходило это урегулирование долгов, Андреадес приводит выдержку из статьи редактора журнала «Economiste Europeen»: «К долгам даймё был установлен дифференцированный подход. Все долги, относившиеся к периоду до 1843 г., были объявлены не подлежащими уплате. Все долги, возникшие с 1844 по 1867 г. включительно, составлявшие в общей сумме 10 972 725 иен, были названы «старым долгом», который правительство взялось погасить ежегодными платежами в течение 50 лет. Долги же на сумму 12 422 825 иен, возникшие у даймё в переходный период с 1868 по 1871 г., были конвертированы в государственные облигации «нового долга», приносившие 4 % и подлежавшие погашению в течение 25 лет. Эти облигации были полностью выкуплены к 1896 г.»
57
57 Хирано Ёситаро, Нихон сихонсюги сякай-но кико (Структура японского капиталистического общества), Токио, 1934, стр. 268.
58
58 Среди наиболее богатых феодалов были Симадзу Тадаёси из Сацума и Мори Мотонори из Тёсю, капитализированные пенсии которых составляли 1 322 000 и 1 167 000 иен соответственно (там же, стр. 257). Некоторые из крупнейших плантаций на Хоккайдо были выкуплены прежними феодальными князьями, такими, как Хатисуга, Набесима и Курода (там же, стр. 258).
59
59 Нorie, Outline of the Rise of Modern Capitalism in Japan, «Kyoto University Economic Review», Kyoto, vol. XI, № 1, July 1930, p. 104. Сравнительно высокий процент капитала, принадлежащего самураям, свидетельствует лишь о большом числе последних. Средняя капитализированная сумма на самурая была крайне незначительной, и ее едва хватало на существование. Таким образом, в отличие от даймё только немногие самураи получили достаточные суммы денег, чтобы стать банкирами, промышленниками или крупными землевладельцами. Следующая таблица показывает общее количество облигаций, находившихся в руках сидзоку в различных префектурах во время капитализации, а также количество акций, оставшихся в их руках 10 лет спустя (в 1884 г.)
(См. Цутия и Окадзаки, цит. соч., стр. 33.)
Таким образом, в руках самураев этих провинций осталось только 23 % их капитализированной пенсии.
60
60 «В 1871 г. вследствие упразднения кланов и образования провинций правительство вынуждено было взять на себя все долги кланов. Идея превращения этих долгов в новые правительственные облигации принадлежит Сибудзава, японскому писателю того времени. В 1873 г. министерство финансов решило выпустить двоякого рода облигации, называвшиеся «Старые облигации» и «Новые облигации», а в следующем году оно постановило выдать облигациями пенсию за восьмилетний период тем сидзоку или самураям, которые откажутся от наследственных пенсий и согласятся получить вместо них облигации. Таким образом, в 1874 г. все наследственные пенсии были аннулированы и взамен них были выданы облигации кинроку. Однако сумма облигаций, выпущенных для этой цели, достигла огромной цифры — 174 млн. иен, и поэтому вопрос требовал более внимательного рассмотрения. Возникало еще одно опасение, что бароны и сидзоку, которые привыкли жить на свои пенсии, продав эти облигации, потеряют средства к существованию и в этом случае они могли стать источником нарушения общественного порядка».
Примечания
1
1. Tsuchiya, Economic History of Japan, p. 193. Автор указывает, что население Лондона, считавшегося самым крупным из западных городов, составляло от 500 тыс. до 700 тыс. человек в 1700 г. и 865 тыс. человек в 1801 г. Такидзава, говоря о населении Эдо, дает даже более высокую цифру: в 1723 г., согласно документу того времени, использованному Такидзава, население Эдо составляло 526 317 человек (не считая самураев), а в 1787 г. оно резко возросло — до 2 285 300 человек. Эти цифры, по-видимому, являются завышенными, что подтверждается подсчетами Такэкоси, данные которого очень близки к подсчетам Цутия, считавшего, что население Эдо составляло в конце XVIII в. 1 367 880 человек (Такэкоси Ёсабуро, Нихон кэйлзай си (Экономическая история Японии), Токио, 1935, том III, стр. 133).
2
2 «Конфискованное имущество включало 50 пар золотых ширм, 3 модели корабля, сделанные из драгоценных камней, 373 ковра, 10 050 кин золота, 273 крупных драгоценных камня и бесчисленное количество мелких, 2 ящика золота, 3 тыс. крупных золотых монет, 120 тыс. рё (таэлей) мелких монет, 85 тыс. кан серебром, 75 тыс. кан медными деньгами, 150 лодок, 730 складских помещений, 17 складов для драгоценностей, 80 амбаров, 80 складов под бобы, 28 домов в Осака, 64 дома в других местах, рисовую стипендию для одного даймё, состоявшую из 332 коку и 150 тёбу капарисового леса» (Takizawa Matsuyo, The Penetration of Money Economy in Japan, New York, 1927, p. 103).
3
3 Процентная ставка гоёкин в начале периода Мэйдзи составляла полтора процента в месяц: заем этот гарантировался поземельным налогом (Honjo Eijiro, The Social Economic History of Japan, Kyoto, 1935, p. 335–336). Этот же автор приводит таблицу, показывающую основную сумму гоёкин и процент от него (там же, стр. 336).
4
4 «Действительно, положение арендаторских хозяйств является далеко не удовлетворительным, так как, согласно обследованию, произведенному в 1887 г., из каждых десяти долей урожая орошаемых полей по всей стране землевладельцы получают около шести долей, а крестьянин-арендатор — только четыре, тогда как в отношении суходольных полей эта пропорция составляла 41/2 части и 51/2 частей соответственно… Неуклонный рост населения, значительно опережающий рост площади обрабатываемой земли… способствует повышению арендной платы, так как арендаторы должны конкурировать между собой из-за аренды… В некоторых случаях доля урожая, которая остается крестьянам-арендаторам, недостаточна для того, чтобы покрыть стоимость удобрений, примененных на этих полях («Japan at the Beginning of the Twentieth Century», Tokyo, 1904, p. 90, опубликовано японской императорской комиссией на Лозаннской торговой выставке).
