Олег Рашидов - Сколково: принуждение к чуду
Профессор Петер Цоллер с кинетикой сложно коррелированных систем был хорошо знаком. И тем не менее Петра Федичева, который решил бросить стабильную академическую карьеру ради «чего-то великого», не понял. «У тебя в этой жизни было бы все», — сказал изумленный Цоллер.
В 2006 г. Андрей Винник и Петр Федичев приехали в Москву, где первым делом познакомились с Эдуардом Успенским, автором истории про Чебурашку и Крокодила Гену. Друзья искали «прикольное» помещение под офис, чтобы было недорого, но обязательно на высоком этаже — людям, задумавшим сделать великое, не пристало сидеть в подвале. «Прикольное» помещение нашлось в писательском доме у станции метро «Сокол», где на семнадцатом этаже сдавались небольшие комнаты-студии. Эдуард Успенский сдал молодым предпринимателям свой рабочий кабинет.
Новоиспеченные бизнесмены-инноваторы, напитавшись «чебурашкинским» креативом, поначалу довольно долго обдумывали, что же великое они будут делать. Решено было создать компанию на стыке информационных технологий, физики и биологии и разработать уникальные технологии для поиска новых лекарственных препаратов.
К тому времени в мире уже существовало немало исследовательских команд, которые пытались создавать лекарства с помощью ЭВМ. Большинство специалистов в области интеллектуального анализа данных в своей работе исходили из принципа — давайте посмотрим на те лекарства, которые существуют, ведь у них есть что-то общее, и методом перебора молекул сконструируем новые препараты.
Это походило на технологию распознавания образов, когда компьютер выбирает из тысяч фотографий изображение преступника, сравнивая их с типичными чертами криминальных физиономий.
В свое время многие математики, набившие руку на распознавании образов с помощью поисковых машин, устремились в компьютерную фармакологию, полагая, что можно так же легко отличить лекарство от не лекарства. Направление одно время считалось очень перспективным, новые компании росли как грибы после дождя, привлекая внушительные инвестиции венчурных фондов.
Но результаты оказались намного скромнее, чем предполагалось поначалу, пузырь быстро сдулся, а научное сообщество вынесло неутешительный вердикт: «биология сродни закону Божьему, и нечего соваться туда с математикой».
Но Федичев с Винником решились сунуться в, казалось бы, сомнительную область. Просто потому, что собирались это сделать при помощи физики. Они исходили из того, что большинство конкурентов серьезно не занимались моделированием взаимодействия молекул, то есть не разбирались толком, что же делает «преступника преступником», то есть лекарство именно лекарством.
Тогда им все казалось достаточно простым, «никакой мистики». Есть две молекулы, которые взаимодействуют. Одна делает что-то плохое, например это белок вируса, а другая должна помешать ей плохое делать. Это, собственно, и должно быть лекарство. Если с помощью компьютера перебрать все мыслимые молекулы, то рано или поздно найдется та, которая действительно будет способна помешать плохой. Для этой процедуры уже существовал испытанный метод. Надо было взять очень мощный компьютер, «залить» в него виртуальные молекулы и виртуальную воду и до бесконечности моделировать. Способ довольно затратный, ведь если ты хочешь испытывать миллион молекул в неделю на какое-то определенное биологическое свойство, необходим суперкомпьютер. Расчет займет месяцы и стоить это удовольствие будет миллионы долларов. Значит, решили друзья, нужно пойти другим путем — разобраться в физике происходящего и предложить модель, которая будет намного проще и сможет за доли секунды делать то, на что прежде уходили месяцы, но при этом будет так же точна. То есть надо написать правильную компьютерную программу. Если модель окажется работоспособной, можно будет положить себе в карманы миллионы долларов, ну или хотя бы часть от тех миллионов, которые фармакологические компании тратят на разработку лекарственных кандидатов.
Тогда им казалось, что программу можно будет сделать за год, а еще через год начать зарабатывать на ней деньги. Наверное, это был самый простой бизнес-план, который друзья видели в своей жизни.
Одной из важных частей их алгоритма моделирования была вода. В воде есть фазовый переход, и в белке есть фазовый переход — например, если его нагреть на десять градусов, то он развалится. Знание физики фазовых переходов помогло им научиться строить простые модели для быстрого расчета свойств биомолекул. Программу писали год, следующие четыре года ушли на то, чтобы она заработала как надо. Но оказалось, что и это было только начало.
Один из главных героев советского мультипликационного фильма про Крокодила Гену, непонятный игрушечный зверь с большими ушами и еще большим желанием творить добро, некоторое время не мог найти своего места в жизни по причине необычной наружности, не позволявшей окружающим идентифицировать «неформатное» создание. Помогли Чебурашке в этом его верные друзья.
С друзьями Федичеву и Виннику на первых порах не всегда везло. Когда программа была наконец готова, ее создатели решили на ней что-нибудь посчитать. Для этого они заключили соглашение с американским фармакологическим институтом. Quantum моделировал с помощью программ молекулы, американцы измеряли их эффективность на бактериях. Через год работы программа выдала ее авторам молекулы, активные против возбудителей туберкулеза. Чтобы сделать эти молекулы более активными, потребовалась помощь химиков. Российская компания, которая проводила исследования на заказ, нанимая команды из научных институтов, взяла деньги, но через какое-то время сообщила неутешительную новость: ничего не получилось, формула не работает, а потом и вовсе перестала отвечать на телефонные звонки.
Федичев и Винник очень тогда расстроились. Они поняли, что все намного сложнее, чем думалось поначалу, и решили, что разработка лекарств — это занятие для крутых парней. Все это время Андрей Винник терпеливо инвестировал свои сбережения в их технологический стартап, но деньги имеют свойство заканчиваться.
Они попытались громко заявить миру, что никому не известная компания из России умеет «считать» лекарства и продает свою программу мировому фармакологическому рынку, писали в компании-гиганты, такие как Pfizer. Ответы не внушали оптимизма: «Молодцы, считайте дальше, у нас уже есть такие люди и такие программы».
Компаний и научных групп, которые занимаются молекулярным моделированием для фармакологии, в мире действительно много.
Из этой «толпы» Quantum Pharmaceuticals Федичева и Винника ничем не выделилась. Тогда, чтобы понять, есть ли вообще спрос на сверхсильные молекулы, россияне решились на провокацию — они объявили миру, что такие молекулы у них есть. Но фармакологическим компаниям интересны молекулы, которые уже «работают» на животных, то есть лечат мышей. А еще интереснее молекулы, прошедшие проверку на безопасность их применения в клинических условиях.
