Евгений Ясин - Новая эпоха — старые тревоги: Политическая экономия
Суть управляемой демократии у нас и сейчас состоит в том, что соблюдаются внешние формы демократии, выставляются демократические декорации, но на самом деле все решается за кулисами.
Подковерные игры в коридорах власти взамен публичной, открытой политики. И что очень важно: чьи-нибудь попытки проводить такую политику, скажем, из оппозиции властью пресекаются. И граждане, и все политические фигуры, и все чиновники на всех ступенях бюрократической иерархии знают правила игры и санкции за их нарушение, знают о бесполезности попыток чего-либо добиться.
Советская власть под руководством КПСС была как раз ярким примером управляемой демократии. Ее тогда называли социалистической. В последние годы без прежних формул ее с успехом восстанавливали в отдельных регионах отдельные губернаторы и президенты, в том числе проходящие по разряду демократов и рыночников. В сущности, сейчас есть опасность, что их опыт, их приемы будут просто перенесены в центр. А тогда партии будут такие, какие захочет президент (неважно, как его будут звать).
И СМИ будут писать и показывать то, что захочет президент, как сейчас в некоторых республиках и областях они сейчас делают то, что захочет губернатор. Если вы подумали про Е. И. Наздратенко и про «Арсеньевские вести», то зря. Это как раз свидетельствует о том, что Евгений Иванович хочет сделать демократию в Приморье управляемой, но пока все еще не получается. А в других местах уже все получилось, без шума и пыли.
Нам объясняют, в частности В. Г. Третьяков, что для нас управляемая демократия и сегодня шаг вперед, это все же какая ни на есть, но демократия. И нам надо принять ее, ибо мы нуждаемся в усилении государства, чему безбрежная демократия мешает.
В том-то и дело, никакой это не шаг вперед. Да, в 1993 году стихийная фаза развития демократии грозила подорвать ее собственные завоевания, остановить реформы. В 1996 году управляемая демократия была шагом вперед по сравнению с государственным переворотом. Ситуация объективно успокоилась, более или менее введена в законные рамки.
Сегодня на деле ничто не мешает развивать реальную демократию. Ее управляемая карикатура на самом деле не в состоянии усилить государство. Наоборот, в лучшем случае она усилит власть каких-то персоналий и институтов, но не на пользу, а в ущерб государству и обществу. Не надо никаких грязных политтехнологий, не надо привлекать прокуратуру и налоговую полицию для выполнения политических заказов. Это удобно властям — их боятся, но доверия во взаимоотношениях государства и общества не будет. От суда и прокуратуры не ждут справедливости, всегда полагая их орудием чьих-то корыстных интересов, даже тогда, когда это вовсе не так. И эта ситуация — ныне главная опасность. «Управляемая демократия» — еще один тупик, реальная демократия в конечном итоге просто выгоднее.
3.3
Свобода слова
Ключевой вопрос — свобода слова, особенно для России. Власти вроде признают это. Но раз за разом происходят события, которые заставляют усомниться в надежности заверений и правильности понимания содержания этой свободы.
А. Бабицкий — едва ли не первый сигнал. Объяснения, будто он связался с террористами и распространял их взгляды, кажутся убедительными лишь тем, кто согласен со свободой слова и информации только для своих, только с выгодой для себя. Пусть это неудобно власти. Но общество заинтересовано в том, чтобы получать информацию и с другой стороны. Я не согласен с Бабицким, но мне важно, чтобы он мог писать то, что считает нужным, и получать сведения там, где может. Инцидент был замят под давлением Запада.
Затем история с «Медиа-Мостом» и В. Гусинским, которая продолжается и поныне. Затем попытки отнять у Б. Березовского контроль над ОРТ, снятие с эфира программы С. Доренко.
Честно говоря, я никак не могу понять мотивы власти в ее упорных попытках уничтожить В. Гусинского. Ну не захотел «построиться» в период избирательной кампании, ну давал информацию по Чечне, отличную от официальной. Все это лишь выгодное демократической власти проявление свободы слова, вполне для нее безопасное. На это уже никто не обращал внимания, к этому привыкли. В чем дело?
Говорят, политики здесь никакой нет, дело в рискованной финансовой политике «Моста», в неумеренно набранных кредитах и неспособности платить по ним. Не убеждает. Ведь агрессивно растущие компании часто влезают в долги. У самого «Газпрома» их немало. Но если бизнес перспективный, то долги реструктурируют, находятся новые кредиты, и дело растет.
На этот раз заимодавцы неуступчивы. А если и уступают, то будто по чьей-то команде, словно кукловоды почувствовали, что пережали и политические мотивы выпирают.
Надо признать, в среде демократической общественности мнения разделились. Одна точка зрения, удобная властям, состоит в том, что угрозу Березовскому и Гусинскому не надо принимать за угрозу свободе слова. Ведь все возмущались их действиями три года назад, все понимали, что они прибегают к политическому шантажу: не дадите гарантий под кредит, будем вас критиковать.
И вообще, правительство реализует политику разделения бизнеса и власти. Вы же этого требовали. Просто медиа-магнаты попались под руку первыми. Ведь затем прокуратура и налоговая полиция взялись за «Норильский никель», за РАО «ЕЭС», ЛУКОЙЛ, ТНК, «АвтоВАЗ», даже за «Сибнефть». Правда, злые языки утверждают, — по просьбе самого Р. А. Абрамовича.
Подобные акции встретили массовую поддержку: давно пора взяться за обнаглевших олигархов. Но вызывает сомнение, почему прокуроры и налоговые полицейские действуют как по команде, сериалами, а не по мере появления улик.
Сериал о походе против крупного бизнеса внезапно кончился после встречи его представителей с президентом, который объяснил им наконец, что неприлично выставлять свое богатство напоказ в бедной стране и что прежней лафы больше не будет. И уже совсем недавно в интервью французской Figaro он в присущем ему решительно-эмоциональном стиле сказал про дубину, которую государство уже взяло в руки, но в дело еще не пускало. А пустит, если будут злить. Что бы это значило?
Но вот что интересно: акции против крупного бизнеса прекратились, а по поводу овладения контролем над СМИ — продолжаются.
И в связи с этим высказывается вторая точка зрения: власть имеет своеобразное понимание свободы слова, отличное от общепринятого. Дело даже не в том, что финансовые проблемы первым делом возникали у наиболее независимого телеканала. Можно не обращать внимания на то, что власть принимает доктрину информационной безопасности в момент, когда ни в чем подобном, с точки зрения общества, нет никакой необходимости (причем наряду с дежурными словами о свободе слова и независимости прессы там есть подозрительные пассажи, в духе которых намерены внести изменения в Закон о печати — самый демократический из российских законов).
Но стоит обратить внимание на то, что среди чиновников высокого ранга модой стало обвинять СМИ, чаще какие-то определенные, в злоумышленных выступлениях, порочащих действия власти, приписывающих ей несуществующие грехи. Чуть что, враг-журналист не дремлет. Стоит обратить внимание на то, что ставшее послушным ОРТ далеко не так яростно преследуют кредиторы, а Счетная палата, по предложению бывшего депутата от КПРФ, а ныне аудитора Ю. М. Воронина, предлагает покрыть долги ОРТ за счет бюджета. И наконец, заметили ли вы, как изменилась стилистика программ РТР? Как выглядят вчерашние лидеры НТВ Е. Ревенко и А. Мамонтов, один в своих комментариях относительно вчерашних коллег, второй — в роли единственно допущенного к прямым репортажам с крейсера «Петр Великий» во время трагедии АП Л «Курск».
Почти неуловимые в отдельности, но в целом вполне определенные подвижки, внушающие тревогу: свобода слова нуждается в защите со стороны общества.
Надо попытаться понять мотивы власти. Вспоминаю 1997 год, когда основные каналы ТВ буквально «мочили» ведущих лидеров правительства, а те не имели возможности ни ответить достойно, ни разъяснить толком свою позицию. Тогда стали вынашивать идею создания ВГТРК как мощного государственного медиа-холдинга, способного конкурировать с частными злопыхателями, в том числе с применением административного ресурса.
Сейчас идея осуществлена. ОРТ тоже все больше оказывается под контролем государства. И чем дальше идет дело, тем больше сомнений в том, что для спасения правительства от критики СМИ или для предоставления им официальной информации вообще нужны государственные медиа-корпорации. Только в одном случае они действительно незаменимы: если власть хочет препарировать информацию, наложить ограничения на доступ к ней, ограничить свободу слова. Если свобода слова мешает управляемой демократии.
