Дамбиса Мойо - Как погиб Запад. 50 лет экономической недальновидности и суровый выбор впереди
В некоторых государственных секторах промышленных экономик рост (в абсолютных величинах и компенсации) почти полностью связывали с упадком производительности. Например, в Великобритании новые миллиарды фунтов, закаченных в государственный сектор за десять лет с 2000 по 2010 год, никак не увеличили производительность. Напротив, почти везде наблюдался упадок производительности, в том числе в важнейших секторах. Например, по данным Бюро национальной статистики, индекс производительности в британском государственном здравоохранении упал примерно со 102 в 1997 году до 96 в 2004 году (за 100 считается производительность 1999 года).
Хотя такие факторы, как недостаточная квалификация, полуразрушенная инфраструктура и громоздкое законодательство, отрицательно сказываются на показателях производительности, большинство признает, что рост госсектора сыграл ведущую роль в усугублении упадка. Если промышленный Запад как минимум не примет радикальные меры для защиты и расширения своих патентованных технологий, эта зловещая тенденция усилится во вред экономическим перспективам Запада.
Часть вторая
Назад в будущее
С Востока на Запад и обратно
Так же как катаклизм Второй мировой войны обнаружил фундаментальный переход силы, раз и навсегда, от Великобритании к США, происходивший за кулисами примерно в течение поколения, так и финансовый кризис 2008 года выявил еще один всемирный переворот, который подготавливался несколько десятилетий, — а именно первые ощутимые свидетельства того, что уже начался новый переход экономической силы от Запада к Востоку, и, может быть, точнее, от США к Китаю. Если ничего уже не поменяется, то новый переход силы чреват даже еще бо́льшими последствиями, чем предыдущий.
В последние пятьсот лет силы, которые доминировали в мире и, в самом широком смысле, сформировали его, были западными; и по мере того, как в ходе технического прогресса сообщение становилось всемирным, таким же становилось и западное влияние. Сегодня всемирный язык бизнеса, торговли и сотрудничества основан на возникшем на Западе латинском алфавите; Запад обращает в свою веру и экспортирует (хотя и постепенно) свою структуру демократии как самое точное выражение политического и социального человека. Во всех уголках мира люди предпочитают западную музыку (вспомните Элвиса Пресли или Майкла Джексона), увлекаются западными кинозвездами, водят машины, созданные на Западе, играют в западные игры — крикет, футбол, теннис и гольф, — слушают западную классику, читают западные романы и спорят о западной философии и мировоззрении. История современного человечества в последние пятьсот лет действительно сформирована Западом.
Теперь, впервые за полтысячи лет, Восток на подъеме, в частности Китай и Индия. Пока что это заметнее всего именно в экономическом смысле, но не заблуждайтесь, рано или поздно в мире произойдут и другие перемены.
Подумайте об изменениях, которые произошли между 1900 и 1950 годами. Подумайте о других изменениях, которые произошли с 1950 по 2000 год в культуре, обществе, которые подталкивали в основном западные понятия, западные изобретения, западные цели. Вряд ли следующие пятьдесят лет будут такими же.
Знаменитый историк Ниалл Фергюсон популяризировал термин «Кимерика», которым он описывает переход силы от монополии США к дуополии Китая и США. Прозорливое слово от прозорливого человека, но, как сказал Рональд Рейган во время президентской кампании на второй срок: «Пока еще ничего не видно». Кимерика всего лишь начинается. Китай переживает вторую революцию. В 1960-х Китай пережил культурную революцию, теперь у него потуги экономической революции, и перед ним открылись мириады возможностей: его растущая экономическая мощь, его всемирный охват, его самоощущение, его уверенность в себе растут день ото дня, как и его способность осуществить свои планы. Его время приходит, он набирает скорость.
Может быть, время Америки уже прошло?
Если Америка продолжит следовать тем же неправильным курсом, который мы обрисовали в первых трех главах, то ответ на этот вопрос будет очень коротким: да. По экономическим прогнозам, Америка уступит первое место крупнейшей экономической державы мира — Китаю — к 2027 году; осталось всего лишь 17 лет. Затянувшаяся эрозия количества и качества капитала, труда и технической монополии США поставила американскую экономику на путь длительного структурного и фундаментального разрушения. Конечно, разрушение еще можно удержать, но только если будут приняты уверенные политические меры и выполнены нелегкие решения.
В Китае еще не произошло промышленной революции в чистом смысле, он еще не стал новатором и пока только имитирует сделанное раньше. И конечно, хотя Китай и может добиться экономического превосходства к 2027 году, средний китаец все еще будет заметно беднее среднего американца.
Однако это всего лишь вопрос победителей и проигравших в игре с прямо противоположными интересами: если Китай победит, должна ли Америка проиграть? Теория улучшения итальянского экономиста Вильфредо Парето предполагает, что не обязательно должно быть так; вполне возможно, что нечто произойдет в экономике, которое никому не повредит и принесет пользу хотя бы одному. В контексте глобальной экономики есть вероятность, что Китай поднимется, а Америка не упадет. Больше того, почему бы им не подняться вместе? Игра все еще стоит свеч.
Но когда Китай на подъеме и, безусловно, набирает экономический разгон, вопрос меняется: как будет Америка вести эту игру? Это вопрос важный, но прежде чем перейти к нему, коротко взглянем на страны нового мирового порядка, бросающие вызов статус-кво.
«Экономическая деятельность — источник силы и благосостояния. Пожалуй, это важнейший источник власти, и в мире, где военные конфликты между ключевыми государствами маловероятны, экономическая сила будет приобретать все большую важность в вопросе, кто главный, а кто подчиненный. По этой самой причине у американцев есть все основания озаботиться стоящей перед ними задачей…»
В книге «Почему международное первенство имеет значение» (1993) Сэмюэл Хантингтон говорил об экономическом вызове, который бросила Япония. Покупка Японией в октябре 1989 года нью-йоркской Rockefeller Group за 846 миллионов долларов стала символом японского подъема. Если бы Хантингтон написал свое проницательное предсказание всего лишь десятью годами позже, он почти наверняка увидел бы, что к схватке готовится совсем другой претендент.
Глава 6
