Милтон Фридман - О свободе
Следует отметить, что в США никогда не существовало либерального движения, сопоставимого с европейским, которое в девятнадцатом веке охватило большинство стран, боролось с поднимавшимися социализмом и национализмом, достигло наивысшего влияния в 1870-х гг. и затем медленно угасло, сохраняя влияние на публику до 1914 г. В США аналогичное движение отсутствовало прежде всего потому, что главные идеи европейских либералов были изначально воплощены в установлениях и институтах США, а кроме того, условия не благоприятствовали развитию идеологических партийных движений. То, что в Европе принято называть «либеральным», в США довольно оправданно называют «консервативным»; зато термином «либеральный» в США обозначают то, что в Европе обозначили бы как «социалистический». Но сейчас и в Европе ни одна из политических партий, называющих себя «либеральными», не привержена либеральным принципам девятнадцатого столетия.
Исторический обзор
2. Классические и средневековые корни
Основные принципы эволюционного либерализма, который составлял основу традиции вигов, имеют долгую предысторию. Сформулировавшие их мыслители восемнадцатого века опирались на некоторые античные и средневековые идеи, пережившие абсолютизм.
Идеал индивидуальной свободы был впервые сформулирован в античной Греции, и прежде всего в Афинах в пятом и четвертом веках до нашей эры. Некоторые авторы девятнадцатого столетия. утверждали, что древние не знали принципа индивидуальной свободы в его современном виде. Ошибочность этого отрицания ясно опровергается таким, например, эпизодом, когда афинский военачальник в самый острый момент сицилианской экспедиции напомнил солдатам, что они воюют за страну, которая «дала им неограниченную свободу жить как кому нравится». У них была концепция свободы в рамках закона или такого положения дел, когда, как принято говорить, царствует закон. В раннем классическом периоде она нашла выражение в идеале изономии (isonomia) или равенства перед законом, которую затем, не используя первоначального обозначения, развил Аристотель. Закон столь основательно защищал частную жизнь от вторжения государства, что даже в период господства «тридцати тиранов» афинянин, оставаясь дома, пребывал в полной безопасности. Поскольку на Крите, как сообщает Эфор, цитируемый Страбоном, свобода рассматривалась как высшее благо государства, конституция защищала «приобретенную собственность граждан, тогда как в состоянии рабства все принадлежит правителям, а не управляемым». В Афинах право народного собрания изменять законы было строго ограничено, хотя уже там мы встречаемся с первыми случаями борьбы против законов, ограничивающих произвол решений. Эти либеральные идеалы получили дальнейшее развитие прежде всего в философии стоиков, которые выдвинули концепцию естественного закона, ограничивающего власть любого правительства, и учили о равенстве всех людей перед законом, что выводило их учение за рамки города-государства.
Греческие идеалы свободы дошли до современности прежде всего в трудах римских писателей. Важнейшую роль в оживлении идеи свободы на рубеже новых веков сыграли труды Марка Туллия Цицерона. Мыслители шестнадцатого и семнадцатого веков, давшие начало современной традиции либерализма, опирались также на труды историка Тита Ливия и императора Марка Аврелия. Европа получила в наследство от Рима ориентированное на индивидуума частное право, покоящееся на очень четкой концепции частной собственности. При этом, до появления кодекса Юстиниана, законодатель почти не занимался нормами этого права, так что оно рассматривалось скорее как ограничение власти правительства, чем как инструмент этой власти. Традиции свободы в рамках закона сохранялись на протяжении всего средневековья и были подавлены на континенте только с началом нового времени и укреплением абсолютных монархий. Историк Р.Саузерн (R.W.Southern) пишет:
«Ненависть тех, которыми управляли не по закону, а по произволу, уходит в глубь средневековья, и никогда эта ненависть не была столь действенной и мощной силой, как в конце этого периода… Закон не был врагом свободы, напротив: границы свободы охранялись оглушительным многообразием законов, возникших в это время… И верхи и низы, равно стремясь к свободе, требовали умножения числа законов, управлявших их жизнью».
Эта концепция поддерживалась верой в закон, существующий вне и над правительствами, и на континенте рассматривалась как некий естественный закон, а в Англии существовала в качестве обычного права, которое не было результатом усилий законодателей, но возникло в результате настойчивого стремления к нелицеприятной справедливости. На континенте формальную разработку этих идей осуществили схоластики, развивавшие систему Аристотеля, как она отразилась в работах Фомы Аквинского; к концу 16 века несколько мыслителей, принадлежавших к испанскому ордену иезуитов, развили эти идеи в систему преимущественно либеральной политики, которая, особенно в области экономики, предвосхитила многое из того, что позднее вновь возникло только в трудах шотландских философов 18 века. Наконец, следует упомянуть достаточно ранние достижения некоторых итальянских городов-государств периода Ренессанса, прежде всего Флоренции и Голландии, которые были развиты в Англии в семнадцатом и восемнадцатом веках.
3. Традиция английский вигов
В ходе дебатов, развернувшихся в ходе гражданской войны в Англии и в период Английской республики [1649–1660 гг.], были сформулированы идеи верховенства законов, ставшие после «славной революции» 1688 г. ведущим принципом партии Вигов, которые и привели их к власти. Классическая формулировка была дана Джоном Локком во «Втором трактате о гражданском правлении» (1689), предложившая даже более рационалистическое в некоторых отношениях истолкование установлений и институтов, чем британские мыслители восемнадцатого века (более полный обзор должен был бы учесть также работы Олгернона Сидни и Гилберта Бернета, давших раннее изложение доктрины вигов). Именно в этот период установилась тесная связь между британским либеральным движением и преимущественно нон-конформистскими и кальвинистскими торговыми и промышленными кругами, которая сохранялась до самого недавнего времени. Здесь мы не можем погрузиться в рассмотрение спорного вопроса — следует ли понимать дело так, что группы с сильным духом предпринимательства были также более отзывчивы к кальвинистской версии протестантизма или что эти религиозные воззрения прямо вели к либеральным принципам политики. Фактом остается то, что результатом борьбы между первоначально очень нетерпимыми религиозными сектами стал в итоге принцип терпимости, а британское либеральное движение осталось тесно связанным с кальвинистской версией протестантизма.
