И. СМИРНОВ - А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ?
Однако эта похвальба гроша ломаного не стоит. С октября 1993 года Руцкой утратил всякую власть и на короткое время даже угодил в кутузку. И что? Началось реформирование сельского хозяйства? Да как бы не так!
ПОЧЕМУ БЕЗДЕЙСТВОВАЛИ РЕФОРМАТОРЫ?
Но, быть может, проблема была настолько сложной, что никто не знал, как к ней подойти? Ведь Россия — не Китай. Это в Китае «красные коммуны» продержались всего 20 лет, и ко времени их роспуска большинство крестьян трудоспособного возраста ещё помнили прежнюю единоличную жизнь и мечтали к ней вернуться. Заслуга китайского правительства состояла лишь в том, что оно пошло навстречу пожеланиям трудящихся.
У нас всё наоборот. Поколения, помнившие доколхозную жизнь, сошли в могилу до падения коммунизма. Исключение составляли немногие старики и старухи уже глубоко пенсионного, нетрудоспособного возраста. Впрочем, старухи попадались разные. Помню встречу с одной из них в подмосковном селе Борисове Можайского района (это ныне небольшое село некогда служило загородной резиденцией царя Бориса Годунова!). Июль 1981-го. Жара. Картошка — в дефиците: молодой ещё нет, а прошлогодняя кончилась. Нет, говорят, у такой-то бабки картошка есть! У неё подвал заасфальтированный, она всегда хранит до июля. Идём к старухе. Бабка — в отличной форме, хотя лет ей уже очень много. «Сколько, бабушка?» — «Да восемьдесят восемь. Или больше. Точно не знаю. Когда всех в колхоз сгоняли, так записали: с девяноста третьего года». Картошка — превосходная. В магазинах тогда такой советской не бывало, разве что польская картошка могла состязаться с борисовской. Да ведь и с тех времён отечественный картофель едва ли улучшился И очень я сомневаюсь, что среди нынешних старух того же возраста попадаются такие, как борисовская бабка, к которой чуть не целое село ходило в июле по картошку.
Но, помимо смены поколений и утраты былых крестьянских традиций, существовало и другое качественное отличие посткоммунистической России от постмаоистского Китая. В китайских «красных коммунах» механизация почти отсутствовала. В наших же совхозах и колхозах техники было довольно много, правда, зачастую ржавой и неисправной. Но и количество исправных машин, тракторов, комбайнов составляло на начало 1990-х немалую величину. Вставал неизбежный вопрос: а можно ли это поделить? И нужно ли? А ведь во владении колхозов и совхозов находились ещё где животноводческие фермы и целые комплексы (те самые нелепые «коровьи дворцы»), где теплицы, где подсобные цеха по переработке продукции, где холодильники... Так, может, стоявшая перед реформаторами задача в самом деле оказалась неразрешимой, и потому они отступили?
Нет! Это неправда. Потому что нельзя сказать, будто отсутствовали наработки, как и во что можно преобразовать колхозы и совхозы.
В 1992 году Виктор Анатольевич Гулов защитил кандидатскую диссертацию на интересующую нас тему: «Реформирование колхозов в условиях перехода к рыночной экономике». Гулов — не теоретик, а практик. Он сам руководил реформированием двух колхозов: «Победы» в Матвеево-Курганском районе Ростовской области и «Зари» в Медынском районе Калужской области. И осуществил в этих хозяйствах две разные схемы преобразований.
В «Победе» Гулов организовал сеть внутрихозяйственных кооперативов. Они создавались на базе населённых пунктов, к которым были привязаны севообороты и животноводческие постройки. Всех кооперативов получилось 24, из них 5 растениеводческих, 6 животноводческих, 6 по обслуживанию основного производства (ремонтно-технический, транспортный, строительный, нефтепродуктовый и др.) и 6 в сфере социально-бытового обеспечения (столовая, детсад, бытовой комбинат и т.д.). Все кооперативы продавали друг другу свою продукцию по ценам реализации. 24-м стал кооператив общехозяйственного управления. Его численность сократилась до 12 человек, тогда как раньше контора колхоза «Победа» насчитывала 47 душ. Но надо полагать, что именно эта сторона реформ активно не понравилась вышестоящим чиновникам: а ну как их самих сократят вчетверо? Во всяком случае, несмотря на рост в реформированном хозяйстве урожаев, надоев и рентабельности, чиновники распространять опыт «Победы» не стали.
Конечно, насаждать его повсеместно было бы нелепо. Россия велика, и местные условия в нашей стране крайне разнообразны. Вот и в «Заре», преимущественно животноводческом колхозе средней полосы, попытка Гулова воспроизвести опыт «Победы», по его собственному признанию, «положительного результата не принесла» (уже за одно это признание Гулов достоин уважения!). Здесь пришлось искать несколько иной путь. В рамках колхоза, переименованного в союз крестьянских хозяйств, создали 8 «межсемейных» крестьянских хозяйств, по сути — малых кооперативов. В отличие от ростовского варианта в такие кооперативы входили семьи, а не отдельные лица. Семь из 8 «межсемейных» хозяйств насчитывают от 2 до 5 семей и, следовательно, приближаются к естественным для средней полосы России размерам деревни (что мы обсуждали выше). В самостоятельные кооперативы превратились ремонтная мастерская, нефтебаза, механизированный ток, газовое хозяйство, столовая, детсад, дом культуры. Правда, в «Заре» было два животноводческих комплекса из разряда печально знаменитых «коровьих дворцов». Даже изобретательный Гулов не придумал, что с ними делать, хотя и предоставил им статус малых предприятий. Дадим слово ему самому: «...крупные животноводческие фермы и комплексы не вписываются в задуманную систему реформирования хозяйства, поскольку ответственность каждого члена большого
трудового коллектива за использования средств производства и результаты труда остаётся расплывчатой»1.
Так что планы преобразования колхозов и совхозов в начале 1990-х годов существовали. Один только Гулов предлагал два различных варианта в зависимости от местных условий. Были и другие идеи, например исходившие от сибирских учёных. Но «реформаторы» не востребовали ни одну из них.
Получается настоящее зазеркалье! «Радикальные реформаторы» не проводят, по крайней мере в сельском хозяйстве, никаких реформ. И не потому, что не могут, а потому, что не хотят. А их противники твердят, что обвал сельского хозяйства произошёл из-за «радикальных реформ».
ПАКТ МОРО — БЕРЛИНГУЭРА: РУССКОЕ ИЗДАНИЕ?
Одна из причин бездействия «реформаторов» достаточно очевидна. Единственной «реформой», которую они проводили с подлинным энтузиазмом, была приватизация. Применительно к России это слово желательно писать с буквой «х», поскольку такое написание лучше отражает суть дела. «Реформаторы» не могли не знать о дотационности сельского хозяйства в развитых странах и на этом основании делали вывод, что и в России в этой сфере нельзя рассчитывать на высокие доходы. А потому сельское хозяйство их просто не интересовало. То ли дело нефть и газ!
