Коллектив авторов - Координация экономической деятельности в российском правовом пространстве
С нашей точки зрения, институт аффилированности в нынешнем его виде, вне всякого сомнения, нуждается в реформировании. Однако вовсе не в таком реформировании, как это было предложено в ходе дискуссии вокруг проекта изменений в Гражданский кодекс в 2012–2014 гг. В частности, идея ряда участников дискуссии состояла в том, чтобы внести в ГК РФ общее и детальное определение аффилированности, которое бы стало общеотраслевым[197]. Критике этого проекта, а также проектов, направленных на его улучшение автор настоящей работы посвятил довольно много места, и повторять здесь аргументы не имеет смысла, можно посмотреть соответствующие работы[198]. Попытка эта оказалась неудачной, как и в 1999–2000 гг., когда пытались принять отдельный закон об аффилированных лицах. Как справедливо указывают некоторые авторы, оценивая соответствующий законопроект: он не стал законом «в силу разногласий относительно возможности найти единые для всех отраслей критерии аффилированности»[199]. Та же история произошла в 2012–2014 гг.: попытки найти какой-то общий термин для всех отношений экономической связанности (и даже зависимости) не увенчались успехом. И опять здесь не повезло слову «аффилированность», поскольку опять именно его почему-то упорно выбирают некоторые исследователи на роль обобщающего все указанные связи понятия. В результате: два года бесплодных дискуссий и никакого позитивного результата, разве что еще большая неопределенность, внесенная в закон путем отождествления аффилированности и связанности. А между тем, всего этого могло и не быть, могла состояться дискуссия, в которой следовало бы определить то, какие отношения связанности (и зависимости) и почему надо регулировать; в каких отраслях, какими средствами. И, возможно, при непредвзятом подходе, это случайно занесенное из некоторых правопорядков слово – «аффилированность» – вообще бы не рассматривалось ни в качестве какого-то универсального понятия, ни в качестве какого-то отраслевого понятия.
Понятие это «занесено» из американского права, при этом никто не задумывался, к примеру, а чем хуже, если бы вместо слова affiliation (аффилированность) мы взяли бы и просто русскими буквами изложили немецкое, закрепленное в § 15 Aktiengesetz[200] понятие Verbundene Unternehmen? То есть не стали бы переводить его на русский и использовать понятие связанные предприятия, а сделали бы так же, как ранее – в 1992 году – поступили с аффилированностью, т. е. ввели бы понятие фербундене унтернемен? Тогда бы и статья 53.2 ГК РФ могла бы выглядеть иначе, к примеру: «если настоящий Кодекс или другой закон ставит наступление правовых последствий в зависимость от наличия между лицами отношений фербундене унтернемен, наличие или отсутствие таких отношений определяется в соответствии с законом». Выглядит непривычно. А ведь с аффилированностью то же самое: заимствовали из английского языка слово, даже не переведя его на русский, и уже много лет обсуждаем: как бы нам его наполнить каким-то новым и необходимым содержанием[201]. Может быть, слово красивым кажется, однако не могу не напомнить слова А.Ф. Черданцева, что «формой правовой информации выступает язык как определенная знаковая система. Специфика работы юриста состоит в том, что его основной инструмент – язык. Он оперирует в своей деятельности языковыми феноменами (явлениями), которые не просто представляют собой знаки… но имеют смысл и значение»[202].
2.7. Значение рыночного положения субъектов координации экономической деятельности
1. Соотношение координации экономической деятельности и «вертикальных» соглашений. П. 14 ст. 4 ЗоЗК в редакции третьего антимонопольного пакета прекратил практику, признающую в качестве антиконкурентного поведения координацию экономической деятельности покупателей их прямым поставщиком. В редакции третьего антимонопольного пакета в ЗоЗК введено правило об общей допустимости «вертикальных» соглашений, согласно которому любое «вертикальное» соглашение, направленное на координацию экономической деятельности, не должно признаваться антиконкурентным действием. Кроме того, устанавливая запрет на координацию экономической деятельности, имеющей последствия, тождественные совершению картельных соглашений, в ч. 5 ст. 11 ЗоЗК законодатель в качестве исключения указывает на возможность допущения такой координации, если она приводит к последствиям, регламентированным ст. 12 и 13 ЗоЗК.
В данном случае сразу же возникает юридико-техническая конкуренция правового режима общей (диспозитивной) допустимости координации экономической деятельности, осуществленной в рамках «вертикального соглашения» (п. 14 ст. 4 ЗоЗК), с исключительным (разрешительным) правовым режимом допустимости «вертикальных» соглашений, устанавливаемым ст. 12 ЗоЗК. Практически создается положение, при котором координация экономической деятельности, допустимая в рамках «вертикального» соглашения, может приобрести характер неправомерной в силу неправомерности самого «вертикального» соглашения. Однако буквальное толкование закона свидетельствует о том, что положение создается как раз обратное.
Например, недопустимое с точки зрения ст. 12 ЗоЗК соглашение между поставщиком и каждым из их его дистрибьюторов в пределах определенной территориальной единицы товарного рынка приобретает признаки допустимости в отношении координации экономической деятельности. Другими словами, «вертикальное» соглашение между хозяйствующими субъектами, доля каждого из которых на любом товарном рынке превышает 20 %, является недопустимым с точки зрения ст. 12 ЗоЗК, но одновременно с этим не ограничивает возможность осуществления координации экономической деятельности между такими субъектами.
По существу, вопрос о разрешении данного противоречия находится в совершенно практической плоскости. Ведь основанием координации экономической деятельности в данном случае и является «вертикальное соглашение», поэтому действительность (правомерность) координации находится в прямой зависимости от действительности (правомерности) данного «вертикального» соглашения.
Кроме того, представляется неверным наименование ст. 12 ЗоЗК «Допустимость “вертикальных” соглашений». При этом создается впечатление, что допустимыми являются лишь указанные в ст. 12 ЗоЗК условия заключения «вертикальных» соглашений, а все иные «вертикальные» соглашения запрещены законом, что совершенно неверно. Буквальное толкование существующего названия ст. 12 ЗоЗК предполагает, что в ней изложены исключения из общего запрета per se (ч. 2 ст. 11 ЗоЗК) на совершение «вертикальных» соглашений, регламентирующие случаи, когда из имеющегося общего запрета возможны исключения. По существу в действующей редакции ст. 12 ЗоЗК и излагаются условия «допустимости», то есть возможности совершения «вертикальных» соглашений между поставщиком и покупателем товара в случаях, когда другими нормами закона на эти соглашения наложен запрет.
В литературе справедливо отмечается, что «на практике зачастую допустимые “вертикальные” соглашения квалифицируются антимонопольным органом как запрещенная координация экономической деятельности. Правомерность данного подхода вызывает сомнения, поскольку запрещена не любая координация экономической деятельности, а только та, что приводит к заключению соглашений с антиконкурентными последствиями (ч. 1 ст. 11 ЗоЗК)[203]. Кроме того, до принятия третьего антимонопольного пакета складывалась практика, в соответствии с которой несколько однотипных вертикальных соглашений (как правило, договоры поставщика с дистрибьюторами или дилерами) рассматривались все вместе как элемент координации со стороны производителей[204]. При этом тот факт, что каждый из таких
договоров являлся отдельным вертикальным соглашением, не принимался антимонопольными органами во внимание[205]. В результате такая координация попадала под признаки картеля, несмотря на то, что каждое отдельное соглашение могло не нарушать критериев допустимости, установленных ст. 12 ЗоЗК, а «вертикальные» соглашения, например, между производителем товара и его дилерами или дистрибьюторами[206] квалифицировались в качестве координации экономической деятельности. В литературе справедливо подчеркивается, что «выведение из-под понятия координации действий в рамках “вертикальных” соглашений, должно способствовать проведению антимонопольными органами более осмысленной экономической оценки вертикальных соглашений и их влияния на конкуренцию в каждом конкретном случае»[207].
