Мартин Гилман - Дефолт, которого могло не быть
Однако в 1990-е гг. капитал вывозили из страны с завидной легкостью и в огромных масштабах. Впечатление было такое, что в сети контролирующих органов попадали или даже просто имели с ними дело только мелкие операторы и те экономические агенты (включая большинство инвесторов-нерезидентов), которые свои международные трансакции пытались вести в рамках запутанных нормативных и административных требований. К тому же, трансфертное ценообразование с использованием офшорных схем было тогда вполне законным, и злоупотребляли им в очень крупных масштабах. Так что на практике в политике предотвращения вывоза капиталов за счет валютного контроля было много слов и очень мало дела. Контролеры рапортовали о все больших количествах пресеченных нарушений, подразумевая при этом свое непрерывно растущее мастерство, но по сравнению с общим объемом вывезенного из страны капитала их «улов» был крайне незначителен. Я даже не раз говорил тогда, что лучше уж валютный контроль, наоборот, ослабить – в таком случае хотя бы будет шанс, что вывоз капитала сократится в силу возросшего доверия и устранения одного из рисков, связанных с хранением средств внутри страны.
Характерно, что когда во второй половине 1996 года рынок ГКО/ОФЗ открыли для инвесторов-нерезидентов, никто это не воспринял как какое-то новшество. Большинство крупных инвесторов-нерезидентов, желавших присутствовать на этом рынке, уже давно и так на нем работали по серым схемам. Что, кстати, и подтолкнуло в значительной степени ЦБ к принятию решения о его либерализации.
Наконец, по этому вопросу имелось и соображение стратегического характера. Чтобы добиться снижения инфляции и обеспечить долгосрочную макроэкономическую стабилизацию, необходимо было обеспечить дефицитному российскому бюджету, как и в других странах, финансовую подпитку за счет немонетарных средств. С этой целью в принятой на 1996 год программе EFF предусматривался двуединый подход. С одной стороны, ставилась задача сократить дефицит и соответственно потребность в привлеченном финансировании [101] . С другой – имелось в виду расширять и углублять внутренний финансовый рынок за счет интеграции с международными рынками капиталов – это позволяло одновременно добиваться снижения относительной стоимости заимствований. Но осуществили на практике, к сожалению, только вторую часть этой стратегии.
Стэнли Фишер как-то сказал мне, что в смысле финансирования международный рынок капиталов очень быстро начал играть в Россию главную роль, в том числе и дисциплинирующую. А ведь он, в отличие от МВФ, ошибок не прощает.
Подводя итог, можно сказать, что открытие внутреннего финансового рынка лишь узаконило уже существовавшую практику и было целенаправленной, продуманной акцией. Но условия, необходимые для его нормального функционирования, так и не сложились.
Глава 6 «Команда мечты»
В жизни часто все зависит от того, удается ли воспользоваться представляющимися возможностями. У России в 1997 году была как раз такая возможность – вырваться наконец из нужды. Но воспользоваться ею не удалось. События на внешних рынках сложились не в пользу России, а внутри страны разгорелись политические схватки между конкурирующими группировками.
Невеселое начало 1997 года
На фоне того, что страна приходила в себя после долгих новогодних праздников и застолий, настроение было совсем не праздничное. На экономическом фронте похвастаться было нечем: после стольких жертв, обещаний и надежд удалось пока снизить инфляцию и сделать стабильнее рубль. При том, каким долгим и нелегким по-прежнему виделся путь к процветанию, утешение это было слабое. Производство в 1996 году седьмой год подряд продолжало сокращаться [102] . Скромной надежде, что благодаря поддержанной МВФ экономической программе будет достигнут рост в 2,4%, не суждено было сбыться: сокращение производства в 1996 году составило 3,6%. Ожидавшийся после выборов подъем так и не состоялся. Развитие ситуации в стране все меньше и меньше походило на модель «падение производства и следом его уверенный подъем», которая наблюдалась в других странах с переходной экономикой, в том числе и на территории бывшего СССР [103] .
В политическом плане, судя по составу высшего руководства, с трудом верилось, что правительство Черномырдина в состоянии энергично и по-новому взяться за решение сложных задач. Оно скорее производило унылое впечатление; и казалось, этих людей ничто, кроме собственных ограниченных интересов, не волнует. Эта команда прекрасно себя чувствовала в условиях воцарившегося в стране «междусобойного» капитализма, при котором федеральные и местные власти оказывали разным влиятельным группам всяческие преференции в обмен на их политическую поддержку.
Президент болен
Усугубило и без того мрачное настроение сообщение о том, что Ельцин простудился и отменил все свои мероприятия. Поползли самые невероятные слухи. Наконец стало известно, что он был госпитализирован вечером 8 января с диагнозом пневмония. Впоследствии выяснилось, что у него двустороннее воспаление легких, и из ЦКБ он выписался только в понедельник 20 января, отправившись долечиваться на свою подмосковную дачу. Если учесть, что до этого он долго поправлялся сначала после июньского инфаркта и затем после проведенной 5 ноября операции аортокоронарного шунтирования, то ощущение в Москве было такое, будто страна застыла в ожидании у постели умирающего больного. Ведь он же вроде бы совсем недавно, 23 декабря, вернулся в свой кремлевский кабинет со словами: «Чувствую себя хорошо» – и вот опять болен. В Государственной думе звучали требования, чтобы Ельцин ушел в отставку или, по крайней мере, обнародовал справку о состоянии своего здоровья. Лидер коммунистов Геннадий Зюганов и бывший соперник Ельцина на выборах популярный в народе генерал-политик Александр Лебедь, требуя отставки президента, в один голос заявляли, что здоровье Ельцина слишком слабое, что управлять страной он не в состоянии.
Плохое состояние здоровья Ельцина вызывало тревогу и неуверенность на протяжении всего года. Ведь контроль над огромным ядерным арсеналом России оставался по-прежнему в его руках, и именно Ельцина западные инвесторы считали главным защитником экономических реформ. Слухи о его болезнях неизбежно сказывались на многих решениях, принимавшихся в сфере экономики. Эти слухи в большинстве случаев оказывались ложными, но после двух госпитализаций подряд (в ноябре 1996 года по поводу операции аортокоронарного шунтирования, а затем 9 января 1997 года в связи с двусторонним воспалением легких) основания для беспокойства все-таки были. И так весь год. Например, в декабре на рынке начались активные спекуляции против рубля, и пресс-секретарь Ельцина Сергей Ястржембский вынужден был выступить с осторожным разъяснением: президент 10 декабря лег в больницу с острым респираторным заболеванием. По официальной версии, Ельцин за неделю до того простудился во время визита в Швецию, и врачи, опасаясь осложнений, рекомендовали ему отдых.
