Григорий Марченко - Финансы как творчество: хроника финансовых реформ в Казахстане
Вскоре после этого разговора президент собрал у себя руководителей крупных банков, топ-менеджмент Национального банка, представителей правительства. И сказал: «Посыл у меня для вас простой – все должны руководствоваться законом. И представители крупных банков, и бизнес, и, кстати, мои собственные родственники. Вот сидит человек, отвечающий за банковский надзор (тут он указующим перстом обозначил меня – Г. М.). Поставьте ему кремлевскую связь – теперь, если обнаружатся недостатки, он мне сам будет звонить. А я буду его лично поддерживать при наведении порядка в области надзора».
На следующий день ко мне пришли представители одного из этих крупных банков и сказали, что уважают меня и больше не будут пытаться проводить «левые» решения. То, что президент лично вмешался и оказал мне поддержку, конечно, понравилось не всем. В том числе это не пришлось по вкусу тем топ-менеджерам Национального банка, которые оказывали поддержку упомянутым коммерческим банкам. (Не буду называть имен, поскольку не в них дело!)
Такая вот была история, но в тот раз я не уволился. И, как уже сказано, второй раз заявление об уходе написал по поводу отставки Сембаева. Но тут он прямо попросил меня это заявление забрать. Сказал, что, во-первых, большого эффекта это иметь не будет как проявление чисто личной солидарности в польском духе («Солидарность» тогда была очень на слуху). И, во-вторых, все равно работы много и надо ж ее доделывать, а после подачи заявления нормальный рабочий процесс перейдет в ненужный режим разборок.
Я не мог не считаться с просьбой человека, которого глубоко уважаю. Мы договорились с Жандосовым (как с председателем ЦБ), что я в любом случае буду работать на прежнем месте до конца года, чтобы мой уход не был прямо связан с отставкой Сембаева. А уж потом уволюсь.
Но получилось не так.
ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВЕ 7
Из статьи Даулета Сембаева «Мы прошли уникальный путь реформ» [6]
– Даулет Хамитович, вы были первым председателем Национального Банка РК. Более того, насколько известно, именно вы убедили президента создать независимый центральный банк в классическом понимании этого слова. Почему вы считали, что это нужно?
– Нацбанк в первые годы суверенитета подчинялся Президиуму Верховного Совета. И этот президиум (а в нем было человек 15, далеких от понимания макроэкономических процессов) принимал решения без согласования с правительством. Например, решал обязать председателя Нацбанка выдать кредит сельскому хозяйству на таких-то условиях.
Когда меня в декабре 1993 года назначили председателем Национального банка, то тогдашний премьер Терещенко ввел меня в правительство, т. е. Нацбанк как бы оставался в его подчинении. А у правительства, как известно, всегда есть какие-то денежные проблемы, и если Национальный банк входит в правительство, то он должен выполнять его решения. Но представьте, что будет с финансами в стране, если правительство начнет часто меняться? В Италии, например, был период, когда в год менялось по три правительства! В то же время статус классического национального банка подразумевает независимость и стабильность, иначе финансовую систему страны будет лихорадить.
Нацбанк должен работать с правительством в вопросах денежно—кредитной политики и быть подотчетным президенту страны. Кроме того, он не может решать бюджетные проблемы по приказу правительства.
– Латать дыры бюджета.
– Да, поэтому независимый Нацбанк мог поставить вопрос о том, что к концу 1995 года следует прекратить кредитовать дефицит бюджета. Ведь до этого правительство брало крупные займы на покрытие этого дефицита, а недостаток покрывался Нацбанком. Но внутри страны уже появлялись деньги, и Минфин заставили через выпуск ГКО заимствовать на внутреннем финансовом рынке. Если бы Национальный банк оставался в составе правительства, такое решение никогда не дали бы принять. Я думаю, даже те, кто поначалу был не согласен с тем, чтобы Нацбанк получил независимость, в конце концов, признали, что в становлении банковской системы, в стабильности казахстанского тенге, в возможности влиять на денежно-кредитную политику государства, на инфляцию и формирование золотовалютного резерва, независимость Центрального банка сыграла решающую роль. С первого дня эта идея была поддержана президентом страны, более того, он пресекал всякое вмешательство в деятельность Национального банка, оказывал поддержку, и это позволило нам построить сегодняшнюю банковскую систему.
Независимость Нацбанка – не самоцель. Для реализации антикризисных программ необходимо было в сжатые сроки подавить гиперинфляцию и добиться стабильности тенге. Кредитование дефицита бюджета осуществляется за счет печатного станка. Но это бьет дополнительной инфляцией по населению, и в первую очередь по тем же пенсионерам, по лицам с фиксированными доходами. А если мы придерживаемся стратегии по выходу из кризиса, делать этого категорически нельзя.
Монетарная политика действительно была жесткой, но другого пути просто не было.
В результате уже через два-три года, в 1995 году, годовую инфляцию удалось снизить до 56 %. А в следующем – до 18 %. Я сейчас уже даже не понимаю, как мы жили, когда инфляция была 2600 % в год.
– То есть вам приходилось буквально воевать с правительством, отстаивая свои позиции.
– Когда я шел в Нацбанк, мне было сказано: друзей у тебя не прибавится. И эти предсказания, к сожалению, оправдались. Более того, меня даже обвиняли в том, что я якобы создал государство в государстве. Хотя в душе все понимали, что другого способа сделать национальную валюту достойной у Национального банка не было.
– Вы воспитали целую команду банкиров новой формации: достаточно назвать имена Григория Марченко, Ураза Жандосова и Кадыржана Дамитова.
– Это слишком громко сказано, их воспитала жизнь. Эти люди уже были сложившимися специалистами новой формации с широким макроэкономическим мышлением. Я всегда считал, что на них можно опереться, они способны работать, как говорится, за идею, ведь в то время зарплата в Нацбанке была невысокой. Но они не поддались искушениям.
Я начал работать с ними (со всеми тремя) с 1991 года. Тогда Григорий Марченко был помощником у вице-президента Ерика Асанбаева, я его буквально выпросил. Ураз Жандосов пришел в Нацбанк из Высшего экономического совета, его я знал по совместной работе. Кадыржан Дамитов до прихода в Нацбанк работал в «Алембанке» и был одним из немногих банкиров, имевших опыт совершения валютных операций. Тогда это было очень важно, потому что Нацбанк имел золотовалютный резерв в сумме 800 млн долларов. Стояла задача управлять им, размещать в доходные инструменты, причем безрисковые, работать с крупными частными банками либо с национальными банками других государств. Этим критериям Кадыржан Дамитов соответствовал. Позже в Нацбанк пришел Уразалы Ержанов, за ним Абен Бектасов.
