В. Галин - Капитал Российской империи. Практика политической экономии
Кроме этого, дополнял М. Рейтерн: «в течение многих лет как правительство, так и высшие классы жили сверх средств: расходовали более своего дохода… Между 1831 и 1865 гг. правительство израсходовало сверх своего дохода 1600 млн. руб., в то же время помещикам роздано в ссуду не менее 400 млн. руб., не считая сумм, которые они позаимствовали у частных лиц»{478}. В совокупности этот долг превышал доходы пореформенного государственного бюджета за 6 лет{479}! При этом государство и помещики кредитовались в основном за счет капиталов, которые передавались в Заемный банк с депозитов Коммерческого банка, созданного для развития промышленности и торговли! Таким образом, по словам И. Кауфмана, система екатерининских банков, усовершенствованная Канкриным, привела к тому, что «закрепощен был в пользу казны и помещиков не только труд, но и капитал». Великое Освобождение началось именно с поспешного раскрепощения капитала, отягощенного огромной его нехваткой…
Реформы правительства подверглись сокрушительной критике со стороны славянофилов. Наибольшую популярность среди них приобрел С. Шарапов, который так описывал результаты реформ: «Накануне освобождения крестьян, когда предстояла вопиющая необходимость обновить нашу старую финансовую систему, оживить и расширить кредит, удвоить или утроить количество денежных знаков соответственно ожидаемому увеличению сделок и потребности в деньгах при вольнонаемном труде, пришла группа “молодых финансистов”… в качестве дельфийских оракулов и главных инициаторов реформ во главе, захватила руководство российскими финансами, в несколько лет изломала и исковеркала все и, после тридцатилетнего владычества сдала Россию в том ужасном виде, в котором она теперь находится»{480}.
После отмены крепостного права, указывал С. Шарапов, «выкупные свидетельства заменили собой те бумажки, которые было необходимо выпустить ради удержания на надлежащей норме денежного обращения после 1861 г., вместо этого: осталась земля и на ней барин и мужик с голыми руками, с обесцененным трудом, без оборотных средств, а кругом них, словно вампиры, денежные спекулянты, для которых 8% в виде купонов было мало, ибо около изнемогавших в агонии землевладельцев и земледельцев можно было погреть руки, можно было заработать не 8, а сто на сто. И зарабатывали! Этот мартиролог изложен не газетными репортерами, а правительственной комиссией по исследованию упадка сельского хозяйства, работавшей еще в 1873 г.»{481}.
В результате реформы, продолжал С. Шарапов, оказалось «Четыре миллиарда бесполезного долга, в том числе около половины на золото. Огромные бюджетные назначения на уплату процентов. Широко развитая за наш счет германская железная промышленность и машиностроение. Огромный ввоз иностранных товаров в Россию. Сеть железных дорог, обремененная неоплатным почти долгом иностранцам и не вырабатывающая процентов. Разорение поместного и земледельческого классов. Биржевая игра русскими фондами. Ограбление и истощение земли, и сведение лесов по нужде, ради сохранения. Уничтожение труда, торжество всякой наживы, спекуляции и хищничества. Понижение нравственного уровня. Отчаяние безысходности, бесплодие честности и высоких нравственных доблестей. Нигилизм. Анархисты… Вот что дало нам тридцатилетнее господство чужих финансовых доктрин»{482}.
В противовес российскому опыту С. Шарапов приводил пример Америки: «Америка развилась только при помощи своих гринбеков… При помощи гринбеков Америка оплодотворила свой народный труд»{483}. «Историю и обстоятельный анализ финансового положения Северной Америки читатель найдет в любопытнейшей книге А. Красильникова «Объяснение причин успеха Америки и неуспеха России в восстановлении металлического обращения»{484}. Альтернативную правительственной теорию «бумажного рубля» разрабатывали в то время такие известные славянофилы, как Н. Данилевский, С. Шипов и В. Кокорев, Г. Бутми, В. Белинский, Н. Гиляровский в «Основах экономики», В. Фролов, такие популярные журналы, как «Гражданин» В. Мещерского, «Московские ведомости» М. Каткова и многие другие{485}. Против золотого стандарта за бумажный рубль ратовал и известный генерал А. Нечволодов в своей книге «От разорения к достатку», вышедшей в 1906 г.
Идеи славянофилов сводились к развитию российской экономики за свой счет, а именно: внутренних накоплений от сельского хозяйства, что требовало гибкого курса рубля и целевой эмиссии необеспеченных «бумажных денег». Основные положения теории «бумажного рубля» опережали свое время почти на век, но в конце XIX в. в России стабилизации финансового рынка и цен на основе данной теории можно было достичь только диктаторскими мерами. Не случайно С. Шарапов, автор теории и одноименной книги «Бумажный рубль», был автором и другой, получившую широкую популярность в славянофильских кругах книги — «Диктатор».
Ответ на идеи и критику славянофилов наиболее четко прозвучал в «Лекциях…» министра финансов России С. Витте: «никакое правительственное распоряжении не в состоянии создать из ничего реальную экономическую ценность, и бумажные деньги, несмотря на принудительный курс, остаются лишь плохим суррогатом настоящих денег»{486}. «При бумажно-денежной системе, — продолжал С. Витте, — должны иметь место постоянные и резкие колебания товарных цен… твердый коммерческий расчет, основанный на соображениях экономического и технического характера, становится здесь невозможен», «преимущество металлической системы перед бумажно-денежной заключается в ее эластичности, т.е. в способности ее естественным путем уравновешивать спрос и предложение денег в стране», «банковые билеты выпускаются банками в обращение по учетно-ссудным операциям, т.е. по сделкам срочным, обуславливающим своевременный возврат полученных сумм…, что обеспечивает равновесие между спросом и предложением банковских билетов»{487}. «Прочная валюта в стране, ограждающая производителя от неожиданных колебаний, является, поэтому весьма существенным условием, обеспечивающим возможность правильной в стране капитализации»{488}.
Переход к твердой национальной валюте станет главной задачей министерства финансов. Одновременно начнется постепенный отход от политики либерализма, которая проводилась со времен М. Рейтерна. Причина этого, по словам современного исследователя Т. Семенковой, заключалась в том, что: «экономическая реформа Рейтерна, направленная на развертывание в России рыночных отношений, привела к финансовым нарушениям и многим мошенничествам в экономике, и заставила министра финансов развернуть свою деятельность в сторону государственного регулирования и контроля». Сам М. Рейтерн писал о спекуляциях, «часто весьма бессовестных»{489}.
Н. Некрасов в своей поэме «Современники» в 1875 г. описывал ту трансформацию, которая произошла с российским обществом после начала раскрепощения капитала и осуществления либеральных финансовых реформ:
Тернисты пути совершенства,
И Русь помешалась на том:
Нельзя ли земного блаженства
Достигнуть обратным путем?
Бредит Америкой Русь,
К ней тяготея сердечно…
Что ни попало — тащат,
«Наш идеал, — говорят, —
Заатлантический брат…
Правда! Но разница в том:
Бог его доллар — добытый трудом…
...
Нынче тоскует лишь тот,
Кто не украл миллион{490}.
О наиболее известных спекуляциях упомянул и М. Салтыков-Щедрин: «Железнодорожными концессиями воспользовались немногие шустрые, которые украли и удрали в Петербург»{491}.[42] С конца 1880-х гг. государство будет вынуждено пойти на частичную национализацию железных дорог, доля государства в них увеличится с 23,5% в 1889 г. до 60,5% в 1900 г. В результате железные дороги не только перестали быть убыточными, но и начали приносить существенную прибыль{492}. В 1912 г. казенные железные дороги давали 24% доходов государственного бюджета{493}! Строительство новых железных дорог также стало вестись преимущественно государством, во избежание злоупотреблений.
В то же время начнут предприниматься меры, направленные на привлечение иностранных инвестиций, для чего с 1877 г. постепенно повышаются протекционистские тарифы и вводятся льготы для иностранных инвесторов. Однако одного протекционизма окажется недостаточно, и с 1884 г. параллельно начнет осуществляться подготовка к укреплению рубля за счет: ограничения Денежной базы; установления с 1890–1893 гг. твердого курса кредитного рубля по отношению к золотому; привлечения иностранных займов, которые использовались для формирования государственных резервов. Государство занимало за границей около 49 млн. руб. в год… из которых 33 млн. шли на приобретение золота и конвертируемой валюты, а оставшиеся 16 млн. использовались для строительства железных дорог и покрытия общих расходов правительства. Между 1885-м и 1897 г. российские государственные резервы выросли на 860 млн. руб. Из них почти половина (425 млн.) была получена за счет иностранных займов{494}.
