Юрий Воронов - Страницы истории денег
Несомненно, величина чистого дохода от чеканки в значительной мере, хотя и не полностью, зависит от доступа к месторождениям драгоценных металлов (для Европы — к серебряным рудам). В любом случае доход от чеканки — результат перераспределения прибавочного продукта, получаемого за счет эксплуатации рабочих серебряных рудников. Если сам рудник принадлежал феодалу, то владелец был в состоянии без особых потерь отказываться от чистого дохода, получаемого в результате чеканки, поскольку и без того весь продукт доставался ему, Но когда источник драгоценного металла (серебра) находился в чужих руках, то церемониться не приходилось и, претендуя на свою часть прибавочного продукта, курфюст, князь или герцог превращали его в доход от чеканки.
Марксистско-ленинская политическая экономия, в отличие от других экономических учений, строго последовательна в вопросе об источнике прибавочной стоимости, которая может быть создана только в процессе производства. Земельная рента, процент за кредит, предпринимательский доход получаются в результате распределения созданной прибавочной стоимости по категориям эксплуататоров — землевладельцам, банкирам и промышленным капиталистам. Применительно к чистому доходу от чеканки монет трактовка остается точно такой же: прибавочная стоимость создается производительным трудом при добыче драгоценного металла. Доход от чеканки монет составляет часть этой прибавочной стоимости.
Доля его зависит от многих факторов. Наиболее важными из них, помимо горно-геологических условий и принятой технологии добычи драгоценного металла, являются сложившиеся система землевладения и финансовая система. Рента, изымаемая из прибавочной стоимости землевладельцем, и процент, достающийся банкиру, — части того же пирога, из которого обособляется и чистый доход от чеканки.
Изготовление монеты не всегда оказывалось выгодным занятием. Сомнительность выгоды в особенности касалась медных и бронзовых денег. От Северного до Южно-Китайского моря по всей территории Евразии государства пытались извлечь хоть какой-нибудь прок из меди и бронзы. В Швеции штемпелевались неподъемные медные плиты. В России предпринимались попытки в двух направлениях: либо чеканить килограммовые рубли и штемпелевать плиты по образцу шведских, либо вводить региональные медные деньги. Относительно удачным было введение только сибирской медной монеты.
Впрочем, самые удивительные события вокруг дохода от изготовления монеты происходили в Китас. За редкими исключениями денежное обращение в этой стране вплоть до XIX века базировалось на литой бронзовой монете. В начале II века до нашей эры, после неудачных попыток императора Цин Ши Хуап-ди унифицировать денежное обращение, его преемниками было принято мудрое решение… позволить изготавливать монеты любому желающему. Как и следовало ожидать, столь радикальная мера борьбы с фальшивомонетчиками не привела к упорядочению денежного обращения. Разнокалиберные монеты наводняли страну вплоть до 118 года до нашей эры, когда императором У-Ди была начата отливка единой для всего государства монеты достоинством 5 шу (24 шу = 1 лян).
Эта монета просуществовала 700 лет. Характерным шагом У-Ди было приглашение работать на императорском монетном дворе всех наиболее известных частных монетчиков. Этот пример отделения эмиссии денег от государства наглядно показывает, что такое было возможно даже в императорском Китае, который зачастую фигурирует в рассуждениях о так называемом "внеэкономическом" принуждении.
Не менее поучительна история чеканки в европейском средневековье. Возрастание чистого дохода от чеканки в период с XIV по XVIII век как бы симметрично падению его к середине IX века. Карл Великий в первую половину своего правления (до 771 года) взимал доход при чеканке монеты 9 %, во вторую (до 814 года) — всего 4 %. Его преемник Людовик Благочестивый довел этот источник пополнения казны к концу своего правления (840 год) до нуля. И действительно, не было нужды в распределении совокупного дохода от добычи серебра. Он весь сосредоточивался в одних руках. Подсчет чистого дохода от чеканки монет в более ранние годы — при Пи-пине Коротком (761–768) и при Меровингах — не сделан. Сложность расчетов обусловлена тем, что для своеобразного сокрытия дохода от чеканки использовалась система двойного счета. Фунт делился на унции и солиды будто бы независимым образом. При Меровингах фунт весил 327,45 г и делился на 12 унций или на 24 солида, а при Пипине Коротком уже на 12 и 22 соответственно. При Карле Великом фунт потяжелел до 341,1 г, а два деления остались такими же: 12 и 22. Как и при Пипине Коротком, фунт "на входе" делился на 264 динара, но в чеканенном фунте было уже 240 динаров. Разница в 24 динара с каждого фунта и составляла доход от чеканки. При Людовике Благочестивом деление на унции и солиды стало просто двойным счетом, фунт получался сложением либо 15 унций, либо 20 солидов. Разницы не было.
Система двойного счета сохраняет смысл только при наличии дохода от чеканки. Это, в свою очередь, говорит об отделении владельца монетной регалии от рудников драгоценных металлов.
Здесь мы немного отвлечемся и обратимся к доходам самих владельцев золотых и серебряных рудников. По этому вопросу мнения специалистов и дилетантов противоположны. Человек, далекий от анализа цифр, помнит остроту бедствий героев Джека Лондона и самостоятельно додумывает: "Значит, было за что мучиться". Увы!
Изучавший эту проблему Адам Смит записал еще в начале прошлого века: "Доходы эксплуататоров серебряных рудников в Перу обычно невелики. Два уважаемых и осведомленных автора — Фредье и Уллоа — сообщают нам, что в Перу тот, кто берется за эксплуатацию рудников, считается вступившим на путь банкротства и разорения и всеми избегается. В горной промышленности там, по-видимому, видят лотерею, в которой выигрыши не покрывают потерь, хотя величина некоторых выигрышей соблазняет иных искателей приключений бросить все свое состояние в такое неверное предприятие".
В одной из своих ранних работ академик Е. С. Варга приводит пример такой лотереи, относящейся уже к началу нашего века: рентабельность американских золотодобывающих компаний колебалась от нуля до шестисот процентов, по в среднем составляла довольно незначительную величину. По другим данным, относящимся к концу прошлого века, рентабельность в золотодобыче была всегда в два-три раза ниже, чем в других отраслях горно-добывающей промышленности. По данным о 1079 компаниях, эксплуатировавших в США золотые и серебряные рудники, в 1902 году только 136 из них выплачивали дивиденды акционерам, да и те составляли немногим более 5 %. А ведь эти годы — бум "золотой лихорадки" на Аляске.
По бортику (гурту) русского десятирублевого золотого империала шла надпись: 1 зол. 78,24 доли. Из этой надписи следовало, что фунт золота стоит 530 рублей. И действительно, в то время золото шло на рынке по цене 540 рублей фунт, т. е. дороже, чем в монетах. Выгодно было скупать монеты и переплавлять их в слитки.
В истории российских монет много подобных парадоксов вокруг дохода от чеканки. В конце XIX века он состоял из четырех частей: пошлины за разделение металлов и доходов от чеканки монеты трех видов: золотой, полновесной серебряной ("банковской") и разменной. Наибольший доход давала чеканка полновесных серебряных монет достоинством в 1 рубль, 50 и 25 копеек. Разменная монета приносила доход в 10 раз меньший, а золотая монета вообще чеканилась в убыток. Монетный доход был крайне нестабилен: в 1895 году он дал, например, 720 тыс. рублей дохода, в 1896 году — 11,6 млн. рублей, в 1900 году — 4,2, а в 1906 — 5,2 млн. рублей.
Вся тонкость этой удивительной невыгодности чеканки золотых монет состояла в монопольном определении цены на золото, которое золотопромышленники обязаны были передавать в казну. Взамен они получали своеобразные монеты — свидетельства о сданном золоте.
3. Непрерывность денежно-весовых систем
"Из материала заказчика", видимо, отливались деньги-слитки уже в Древнем Вавилоне. Именно там система двойного счета прозрачно демонстрирует, каким образом традиционно оформлялся чистый доход государства еще до чеканки монеты. В сравнении с этим способом порча монеты полагалась невыгодной и потому недостойной.
180 зерен пшеницы, т. е. 60 X 3, давали вес одного шекеля (сикля), равный 8,43 г, 60 шекелей составляли мину, 60 мин равнялись одному таланту. В конце XIX века известный английский археолог Колдьюи нашел весовой эталон таланта, равный приблизительно 30 кг.
Мины были четырех видов: царские тяжелые — 1010 г, царские легкие — 505 г, общие тяжелые — 982 г. и общие легкие — 491 г. Разница между двумя тяжелыми минами или между двумя легкими, равная 1/36 части веса, была налогом в пользу царя.