Валентин Катасонов - Экономика Сталина
В-четвертых, введение для предприятий платы за фонды усилило противопоставление общества и производственных коллективов. Напомним, планово-прибыльные предприятия должны были вносить в бюджет плату за основные и нормируемые оборотные фонды. Возникла странная ситуация, что фонды как бы отчуждались от государственных предприятий, последние становились не более чем пользователями фондов. А фактическим владельцем фондов оказывался бюрократический государственный аппарат. Тут явно уже просматривались очертания государственного капитализма. Вот как эту новацию комментирует Н. О. Архангельская: «Введение этого платежа свидетельствовало об изменении отношений между коллективом и государством. В предшествующий период исходили из того, что коллектив предприятия является частью народа, владеющего средствами производства, и может использовать их без всякой платы. Теперь получается, что коллектив должен платить за используемые фонды, следовательно, он рассматривается не как часть собственника средств производства, а как своеобразный их арендатор. Происходит своеобразное „отчуждение“ собственности от непосредственного производителя, противопоставление последнего государству»[22].
Все сказанное выше (три первые момента) свидетельствует, что начался решительный отход от социалистической экономики в сторону групповых интересов. Обозначились признаки государственного капитализма. В учебниках по политической экономии социализма писалось, что «труд при социализме имеет непосредственно общественный характер», а для студента 1960-х и особенно 1970-х гг. это уже была абстракция, которую он не мог постичь ни эмпирически, ни умственно (я тогда учился в вузе, имел отличные оценки, поэтому говорю на основе собственного опыта). Н. О. Архангельская пишет, что реформа Косыгина-Либермана поставила крест на «непосредственно общественном характере труда»: «Меняется и сам характер труда коллектива. Пока он подчинял свою деятельность общим интересам и общему плану работ, его труд носил непосредственно общественный характер. Как только коллектив перестает считаться с общественными интересами и производит то, что выгодно ему самому, его труд теряет непосредственно общественный характер и становится частным трудом»[23].
Мы сегодня говорим, что в России воцарился дух потребительства. А между прочим, этот дух стал культивироваться уже реформой Косыгина-Либермана. Появились потребительско-иждивенческие настроения, желание жить за счет других. Это еще не отношения эксплуатации одного человека другим, но подсознательное (неосознанное) желание такой эксплуатации. О погоне предприятий за прибылью (а следовательно, и за максимальной долей «общественного пирога») убедительно свидетельствует официальная статистика: с 1960 по 1980 г. прибыль государственных предприятий в СССР выросла в 4,6 раза, а производительность труда, по официальным данным, в промышленности – лишь в 2,6 раза, в сельском хозяйстве и строительстве – еще меньше. Учебники по обществоведению и политической экономии социализма продолжали повторять, что при социализме единственным принципом распределения является распределение по труду. А в реальной жизни получалось распределение по прибыли. А эти два принципа не только не совпадали, но порой взаимно исключали друг друга. На некоторых предприятиях выплаты из фондов материального стимулирования труда превышали выплаты заработной платы (правда, такая пропорция существовала на экспериментальных предприятиях).
Кстати, через 10 лет после завершения реформы Косыгина-Либермана в порядок оплаты труда была введена еще одна революционная новация. С 1931 до 1979 г. фонд зарплаты предприятия рассчитывался исходя из численности работников и средней зарплаты, и объем его устанавливался сверху. 12 июля 1979 г. было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров, которое меняло порядок, теперь заработная плата рассчитывалась исходя из норматива на рубль продукции. Таким образом фонд зарплаты увязывался не с трудоемкостью выпускаемых изделий, а с их ценой. Это привело к тому, что изменение цены вело к изменению отчислений в этот фонд, следовательно, коллектив был заинтересован, чтобы цена была выше.
Следует особо обратить внимание на реакцию по поводу реформы за рубежом. Запад с восторгом ее воспринял, зарубежные СМИ того времени восхваляли подвижки, которые начались в СССР. Заметьте, это происходило в разгар «холодной войны». Станут ли наши геополитические враги хвалить нас, если мы укрепляемся?– Нет. Нас хвалили потому, что мы добровольно себя ослабили,– подобно тому как позднее Горбачеву на Западе присваивали разные громкие звания за то, что он разваливал Советский Союз.
«Косыгинская» реформа означала расширение сферы товарного производства на всю экономику. Некоторые комментаторы реформы 1965–1969 гг. говорят, что, мол, ее главной целью было исправление тех волюнтаристских изгибов, которые были допущены Н. С. Хрущевым, что это была попытка вернуться к Сталину. Кое-какие изгибы действительно были преодолены. Прежде всего, ликвидированы совнархозы, восстановлен отраслевой принцип управления, общесоюзная система материально-технического снабжения (Госснаб СССР). Но в целом это было удаление от Сталина в сторону расширения сферы товарно-денежных отношений. Сталин намечал движение в прямо противоположном направлении – сворачивания товарно-денежных отношений, о чем мы уже сказали ранее.
Впрочем, некоторые недоброжелатели Сталина обратили внимание на этот момент во второй половине 1960-х гг. Они специально подчеркнули, что таков, мол, был практический вклад авторов реформы (А. Косыгина и Е. Либермана) в уничтожение «проклятого сталинского наследия». Не думаю, что А. Косыгин ставил перед собой специально такую задачу. Скорее всего, он не обладал такой широтой кругозора, который имел Сталин, и до конца не понимал сути сталинской экономики. Идейно-политический портрет Председателя Совета Министров СССР дает Михаил Антонов: «Из всех высших руководителей СССР Косыгин был наиболее склонен к идее конвергенции (сближения. – В. К) социализма и капитализма, выступал за продолжение линии XX и XXII съездов партии на либерализацию жизни в стране. Он, например, не раз пытался доказывать своим коллегам по руководству страной, что акционерные общества – это одно из высших достижений человеческой цивилизации, и это делало его наиболее восприимчивым к предложениям „рыночников“. И вот в то время, когда нужно было переводить экономику на рыночные принципы, Политбюро, по мнению Косыгина, занимается разной чепухой»[24].
