Василий Галин - Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером
По словам Ф. Рузвельта: «Президент был убежденным пресвитерианцем, был уверен, что люди грешны по натуре. Он пришел к выводу, что западная цивилизация пойдет по пути самоубийства, если, по божьей милости, достойные люди Запада не выработают золотые правила спасения»{18}.
Однако идеи В. Вильсона, так же как и Т. Рузвельта, оставались не более чем «благими пожеланиями»… К 1914 г. расходы федерального правительства США составляли менее 2% ВНП. Максимальная ставка подоходного налога для физических лиц была менее 7%, при этом 99% населения вообще не платила его[3].
В то же время необходимость перемен начала ощущаться и прогрессивной частью крупного бизнеса. Ее наглядным представителем стал Г. Форд, который в январе 1914 г. объявил, что платит рабочим на своем заводе 5 долларов в день, что почти в три раза превышало заработок среднего заводского рабочего. Узнав об этом, одни стали называть Форда социалистом, другие сумасшедшим. The Wall Street Journal назвала его поведение «экономическим преступлением»{19}. А Форд пошел дальше и установил на своих заводах 8-часовой рабочий день, а в 1919 г. даже увольнял женщин, мужья которых имели работу{20}.
Первая мировая война, пролившая «золотой дождь» над Соединенными Штатами, на время ослабила социальную напряженность, однако первый же послевоенный спад повлек за собой рост стачечного движения. В 1919 г. в США бастовало более 4 млн. человек, что было больше, чем когда-либо ранее в истории страны. Особую опасность, по мнению В. Вильсона, в данном случае, представлял «русский пример»{21}. И в декабре 1919 г. в своем послании Конгрессу В. Вильсон был вынужден заявить: «Крупные потрясения в мире заставляют нас добиваться скорейшего устойчивого урегулирования отношений между трудом и капиталом… Для этого надо признать фундаментальные права, за которые давно уже борются рабочие»{22}.
Однако упорное сопротивление крупного капитала, различных религиозных и националистических организаций в очередной раз жестко блокировало любые попытки социальной модернизации. Между тем послевоенный кризис обострил ситуацию до предела, всего за один 1921 г. безработица выросла более чем в два раза. От радикальных потрясений Америку тогда спас только новый взрывной подъем экономики, начавшийся в 1922 г.
В это время к власти, с лозунгами «реконструкция, реадаптация, реставрация», что можно было перевести как «либерализация, демобилизация, изоляция» пришел У. Гардинг. Первый послевоенный президент возвращал страну к ее исходной, довоенной экономической модели. Он снизил ставки прогрессивных налогов, повысил таможенные пошлины, ввел ограничение иммиграции, а также отменил большинство регулирующих норм, введенных В. Вильсоном.
Следующий президент К. Кулидж продолжил начинания своего предшественника. Его позицию отражало послание к Конгрессу в декабре 1926 г.: «Сущность нашей системы правления состоит в том, что она базируется на принципах свободы и независимости индивидуума. В своих действиях каждый из них зависит только от самого себя. Поэтому они не должны быть лишены плодов своей предприимчивости. То, что накоплено их личными усилиями, не должно стать источником государственной расточительности»{23}. Республиканцы, в ряды которых входили представители крупного капитала, такие например, как министр финансов Э. Меллон, один из богатейших людей Америки, пропагандировали откровенный «социал-дарвинизм» с его принципами «борьбы за существование» и «выживание наиболее приспособленных». В соответствии с этими принципами проводился курс на максимальное сокращение налогов и снижение государственных расходов{24}.
Президент блокировал все социальные законы, время от времени вносимые Конгрессом, даже закон о пособиях для ветеранов Первой мировой войны. Однако это не вызывало особых протестов, бурный экономический рост покрывал все антисоциальные меры правительства, число бастующих к 1929 г. сократилось до 289 тыс. человек. Наоборот меры правительства получали широкую общественную поддержку.
Одновременно именно в этот период в США началось восстановление прежней довоенной коррупционно-олигархической модели: «Не осталось и следов былой маскировки. Правительство и большой бизнес стали идентичными понятиями», — писал в те годы Г.Фолкнер{25}. Другие современники, экономисты А. Берле и Г. Мине отмечали, что 2000 человек (в середине 1920-х гг.) полностью контролировали американскую экономику, и, как хотели, манипулировали ценами и производством в стране{26}.
В марте 1929 г. президентом США стал Герберт Гувер, являвшийся в 1920-е гг. влиятельным министром торговли. Именно на его правление пришелся первый удар Великой депрессии. Реакция Г. Гувера на кризис, так же как и канцлера Германии Брюнинга, и премьер-министра Англии Макдональда, определялась его приверженностью консервативно-либеральным идеям, которые требовали, что бы во время кризиса правительство экономило на бюджетных расходах, поддерживало низкую заработную плату, и низкие цены. Пройдя сквозь такое «чистилище», экономика просто должна была начать рост. И президент требовал дальнейшего урезания госрасходов: «Жесткая экономия — это реальный путь к облегчению положения домовладельцев, фермеров, рабочих и всех слоев общества, — уверял он конгресс. — Наш прямой долг — навести порядок в нашем государстве»{27}.
В ответ на требования увеличить финансирование социальных программ помощи безработным, президент заявлял: «Процветание не может быть восстановлено налетами на государственную казну»{28}. Вместо государственного вмешательства в экономику Гувер предложил программу «добровольной кооперации экономических групп». В ноябре 1929 г., он убеждал представителей корпоративного бизнеса не прибегать к узкокорыстным мерам, не свертывать производство, не увольнять рабочих и сохранять прежний уровень заработной платы. С другой стороны, Гувер добился от руководства Американской федерации труда официального отказа от стачек на период кризиса во имя достижения «национального единства».
Основной принцип своей антикризисной программы Г. Гувер озвучил в сентябре 1930 г. в послании Конгрессу: «Экономическая депрессия не может быть ликвидирована действиями законодательных органов или распоряжениями административных учреждений. Экономические раны залечиваются действиями клеток экономического организма — самими производителями и потребителями. Для восстановления экономики необходимы их кооперативные усилия»{29}.
Как следствие утверждал Г. Гувер «единственной функцией правительства является сейчас создание условий, которые благоприятствовали бы развитию частного предпринимательства.{30}
Как ни странно, но наибольший шквал критики на антикризисные меры Г. Гувера обрушился справа. Политика Гувера, утверждали правые, не имела ничего общего с либерализмом. Они отмечали, что уже Ф. Рузвельт в своей предвыборной кампании обвинял президента в «бездумном и экстравагантном» расходовании средств, в стремлении «как можно скорее сконцентрировать контроль в Вашингтоне» и руководстве «самой нерачительной администрацией мирного времени в истории». Кандидат в вице-президенты Д. Гарнер вообще заявил, что Гувер «ведет страну на путь социализма»{31}.
Гувер действительно резко увеличил бюджетные расходы на субсидии и программы вспомоществования. Только за один год с 1931 по 1932-й доля федерального правительства в ВНП повысилась с 16,4 до 21,5%{32}. Всего на меры по преодолению кризиса администрацией Гувера будет истрачено более 3 млрд. долларов.
Критики программы «добровольной кооперации экономических групп» указывали, что ее реализация привела существенному повышению оплаты труда, поскольку снижение зарплат, составившее всего 15% в 1929–1933 гг. было перекрыто падением потребительских цен почти на 25% (т.е. реальная зарплата выросла). По мнению экономиста Р. Эбелинг, «политика «высоких зарплат», проводившаяся администрацией Гувера и профсоюзами… привела лишь к удорожанию рабочей силы и новому витку безработицы»{33}.
Еще больший взрыв критики вызвало подписание Гувером в 1932 г. (с подачи Конгресса) Revenue Act, увеличившего среднюю ставку подоходного налога вдвое (крупнейшее в истории повышение налога в мирное время). Максимальная ставка налога повысилась еще больше с 24 до 63%. Были снижены налоговые вычеты, отменены налоговые льготы по трудовому доходу, повышены корпоративные налоги и налоги на недвижимость, введены новые налоги на подарки, бензин и автомобили, резко повышены почтовые тарифы.
На практике в действиях Гувера не было ничего социалистического, его действия были лишь повторением мобилизационной политики США, которая проводилась во время Первой мировой войны. А ведь мировая война принесла Америке не столько страдания, сколько невиданный экономический рост. Во время Первой мировой американцы даже близко не испытали того, что им пришлось пережить во время Великой депрессии. Реакция любой власти, вне зависимости от идеологии, сводится к мобилизации власти и экономики перед лицом подобных, как внешних, так и внутренних угроз.
