Томас Пикетти - Капитал в XXI веке
Ниже каждую из этих двух ситуаций мы проиллюстрируем примерами, позаимствованными из истории капитализма и из современности. Сразу уточним, что международное неравенство такого рода может приводить к очень серьезным политическим конфликтам. Если одна страна работает на другую и на протяжении длительного времени отдает ей значительную часть результатов своего производства в виде дивидендов или арендных платежей, это не проходит бесследно. Зачастую для того, чтобы такая система могла существовать на протяжении определенного времени, она должна подкрепляться отношениями политического господства, как это было в колониальную эпоху, когда Европа владела немалой частью остального мира. Один из основных вопросов нашего исследования заключается в том, чтобы понять, в какой мере и при каких условиях ситуация такого рода может воспроизводиться в XXI веке, пусть и в другой географической конфигурации, где Европе будет отводиться скорее роль обладаемого, чем обладающего (на Старом континенте эти страхи сегодня широко распространены — возможно, слишком широко; мы к ним еще вернемся).
На данном этапе ограничимся замечанием о том, что большинство стран, как богатых, так и развивающихся, в настоящее время находятся в намного более сбалансированном положении, чем часто считается. Во Франции и в Соединенных Штатах, в Германии и в Великобритании, в Китае и в Бразилии, в Японии и в Италии национальный доход сегодня не очень отличается от внутреннего производства — приблизительно на 1–2 %. Иными словами, во всех этих странах приток и отток прибыли, процентов, дивидендов, арендных платежей и т. д. более или менее сбалансированы, а чистый доход, получаемый богатыми странами из-за рубежа, имеет положительные значения. При первом приближении выясняется, что благодаря вложениям в недвижимость и финансовые инструменты жители этих стран владеют почти такими же объемами богатства в остальном мире, как жители остального мира у себя дома. Вопреки укоренившейся легенде, Франция не принадлежит калифорнийским пенсионным фондам или Банку Китая, равно как и Соединенные Штаты не являются собственностью японских или немецких инвесторов. Страх перед таким развитием ситуации настолько силен, что в этой области воображение нередко опережает действительность. Действительность же сегодня состоит в том, что неравенство в обладании капиталом внутри отдельных стран намного выше, чем на международном уровне: оно противопоставляет скорее богатых и бедных в каждой отдельно взятой стране, чем страны между собой. Но в истории так было далеко не всегда, и вполне правомерно задаться вопросом, как может измениться ситуация в течение XXI века, тем более что некоторые страны — Япония, Германия, нефтедобывающие государства и, в меньшей степени, Китай — в недавнем прошлом накопили немало активов (хотя и намного меньше по сравнению с колониальной эпохой) по отношению к остальному миру. Мы также увидим, что заметно увеличившееся взаимное участие между странами (каждая в значительной степени принадлежит другим) может вполне обоснованно увеличить ощущение экспроприации, в том числе и тогда, когда чистые позиции страны сравнительно слабы.
Таким образом, в каждой стране национальный доход может быть больше или меньше внутреннего производства в зависимости от того, положителен или отрицателен чистый доход, полученный из-за рубежа:
национальный доход = внутреннее производство + чистый доход, полученный из-за рубежа[44].
В мировом масштабе доходы, получаемые из-за рубежа и выплачиваемые другим, уравновешиваются, вследствие чего доход по определению равен производству:
мировой доход = мировое производство[45].
Равенство ежегодного оборота доходов и производства, очевидное в концептуальном и бухгалтерском смысле, отражает еще один важный факт. В течение одного года невозможно распределить дохода больше, чем было произведено богатства (если только не влезть в долги перед другим государством, что в мировом масштабе невозможно). В то же время все производство должно быть так или иначе распределено в виде доходов, будь то в форме зарплат, окладов, гонораров, вознаграждений и т. д., выплачиваемых наемным сотрудникам и людям, чей труд был использован в производстве (трудовые доходы), или же в виде прибыли, дивидендов, процентов, арендных платежей, роялти и т. д., которые получили собственники капитала, использованного в производстве (доходы с капитала).
Что такое капитал?Резюмируем. В масштабе одного предприятия, страны в целом или же всей планеты производство и доходы, получаемые с него, можно представить в виде суммы доходов с капитала и от трудовой деятельности:
национальный доход = доходы с напитала + трудовые доходы.
Но что такое капитал? Каковы его границы и формы и как его структура менялась с течением времени? Этот вопрос, имеющий ключевое значение для нашего исследования, будет рассмотрен подробнее в следующих главах. Однако уже сейчас стоит уточнить следующие положения.
Прежде всего, всякий раз, когда в этой книге будет заходить речь о «капитале» без дополнительных уточнений, из него всегда будет изыматься то, что экономисты часто — и, на наш взгляд, неверно — называют «человеческим капиталом», т. е. рабочая сила, навыки, образование, личные способности. В данной книге под капиталом понимается совокупность не человеческих активов, которыми можно владеть и которые можно обменивать на рынке. Капитал включает в себя всю совокупность недвижимого капитала (здания, дома), используемого для жилья, и финансового и профессионального ка питала (строения, оборудование, машины, патенты и т. д.), используемого предприятиями и управленческим аппаратом.
Есть множество причин, по которым мы исключаем человеческий капитал из нашего определения капитала. Наиболее очевидная из них состоит в том, что человеческим капиталом не может владеть другое лицо, им нельзя обмениваться на рынке, по крайней мере на постоянной основе. В этом заключается его кардинальное отличие от прочих форм капитала. Можно, конечно, одалживать свои услуги в соответствии с трудовым до говором. Однако во всех современных юридических системах это можно делать только в течение ограниченного периода времени и на определенных условиях использования — за исключением, разумеется, рабовладельческих обществ, где разрешается полноправное обладание человеческим капиталом другого лица и даже его потомков. В таких обществах рабов можно продавать на рынке и передавать но наследству, а добавление стоимости рабов к прочим формам имущества является обычным делом. Мы увидим это, когда будем исследовать структуру частного капитала на юге Соединенных Штатов до 1865 года. Однако помимо этих очень специфических и уже отживших примеров нет особого смысла в присовокуплении стоимости человеческого капитала к стоимости остального капитала. На всем протяжении истории эти две формы богатства имели фундаментальное и взаимодополняющее значение в процессе экономического роста и развития — так будет и в XXI веке. Однако, чтобы понять этот процесс и структуру неравенства, им порождаемого, необходимо их различать и рассматривать по отдельности.
