Милтон Фридман - О свободе
Гонконг является прекрасным современным примером общества с ограниченной властью государства и свободным рынком, но его ни в коем случае нельзя считать самым выдающимся примером такого общества в истории человечества: такие примеры относятся к девятнадцатому столетию. Один из них — это Япония в течение первых трех десятилетий после реставрации Мэйдзи в 1867 г.{10} (его рассмотрение мы оставим до гл. 2.).
Два других — это Великобритания и Соединенные Штаты. Книга Адама Смита «Богатство народов» стала одним из первых снарядов в баталиях за ликвидацию предпринимаемых правительствами ограничительных мер в области промышленности и торговли. Окончательная победа в этой войне была одержана 70 лет спустя — с отменой так называемых хлебных законов. Эти законы, существовавшие в Англии с пятнадцатого века, навязывали тарифные и другие ограничения на импорт пшеницы и других зерновых, объединенных под общим названием «хлеба». Отмена хлебных законов стала прологом к периоду абсолютно свободной торговли, продолжавшемуся в течение трех четвертей столетия — вплоть до начала Первой мировой войны. Она также ознаменовала собой завершение длившегося десятилетия перехода к общественному устройству с крайне ограниченной властью правительства, при котором каждому жителю Великобритании, говоря словами Адама Смита, «предоставлялось совершенно свободно преследовать по собственному разумению свои интересы и вступать в конкуренцию своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого другого лица и даже целого сословия».
Вместе с бурным экономическим ростом стремительно повышался жизненный уровень рядовых английских граждан — и на этом фоне становились еще более заметными по-прежнему сохранявшиеся очаги нищеты и страданий, столь выразительно изображенные Диккенсом и другими писателями того времени. По мере повышения жизненного уровня возрастала численность населения; усиливались мощь и влияние Великобритании во всем мире. И при всем этом государственные расходы в пересчете на долю национального дохода снижались — от примерно одной четверти в начале девятнадцатого столетия до одной десятой к моменту «алмазного юбилея» (60-летия правления) королевы Виктории в 1897 г., когда Великобритания была в зените своей славы и могущества.
Еще одним поразительным примером успехов общества с ограниченной властью государства и с доминирующей свободнорыночной экономикой являются Соединенные Штаты Америки. Здесь, правда, существовали таможенные тарифы, в защиту которых выступал Александр Гамильтон в своей знаменитой работе «Отчет по мануфактурам», где он пытался — без всякого, впрочем, успеха — опровергнуть аргументы Адама Смита в пользу свободной торговли. Но тарифы эти по современным масштабам были умеренными, а других правительственных ограничений, распространяющихся на свободную торговлю внутри страны и вне ее, было немного. Вплоть до окончания Первой мировой войны для въезда в США всех желающих не было почти никаких преград (существовавшие ограничения касались иммиграции из стран Востока). Этот принцип провозглашала и надпись на статуе Свободы{11}:
Отдай мне всех, отринутых тобой —
изгоев, нищих, сломленных судьбой,
усталых, жаждущих расправить грудь —
дай мне плевелы с тучных нив твоих:
раскрыв объятья, я встречаю их,
и светоч мой им озаряет путь.
Они приезжали миллионами и миллионами растворялись в населении Америки, и преуспевали здесь именно потому, что оказывались предоставленными самим себе.
До сего дня еще бытует миф о Соединенных Штатах девятнадцатого века как об эпохе грабителей-толстосумов и жестокого, ничем не обузданного индивидуализма. Мы нередко слышим рассказы о том, как бессердечные монополисты эксплуатировали бедноту, зазывали в страну иммигрантов, а затем обирали их до последней нитки. Заправилы Уолл-стрита только тем и занимались, что обжуливали наивных провинциалов и высасывали все соки из крепышей-фермеров Среднего Запада, которые не сдавались и ухитрялись выживать под градом обрушивавшихся на них невзгод.
Действительность выглядела по-другому. В страну продолжали прибывать иммигранты. Самые первые из них, возможно, и стали жертвами обмана или мошенничества, но невозможно себе представить, чтобы миллионы продолжали прибывать в США десятилетие за десятилетием, зная, что их уделом станет безжалостная эксплуатация. Они ехали сюда потому, что надежды их предшественников в значительной степени оправдывались. Улицы Нью-Йорка не были вымощены золотом, но упорный труд, бережливость и предприимчивость окупались сторицей и приносили такие плоды, о которых в Старом Свете невозможно было и мечтать. Новые американские граждане селились по всей стране, от океана до океана. Там, где они оседали, возникали новые города, и все большие и большие пространства никогда ранее не возделываемых земель начинали приносить урожай. Страна богатела, рос объем промышленной и сельскохозяйственной продукции, и иммигранты на равных пользовались плодами этого процветания.
Если фермеры в США подвергались эксплуатации, то почему же их становилось все больше? Цены на сельскохозяйственные продукты снижались, но это было признаком успеха, а не провала сельского хозяйства, поскольку снижение цен отражало стремительное увеличение объема сельскохозяйственного производства, обусловленное развитием механизации, расширением площади обрабатываемых земель и улучшением сети коммуникаций. Неопровержимым доказательством правильности такой интерпретации является тот факт, что цены на пригодные для обработки земельные участки непрерывно росли — а это вряд ли признак того, что сельское хозяйство находилось в упадке.
Обвинение в бессердечности, лаконично выражающееся в реплике, брошенной железнодорожным магнатом Уильямом Вандербильтом в ответ на какой-то вопрос репортера: «На народ наплевать», опровергается тем, что в девятнадцатом веке в Соединенных Штатах пышно расцвела благотворительность. В это время было основано большое количество финансируемых частными лицами школ и колледжей, бурно кипела деятельность иностранных миссионеров, как грибы выросли не приносящие дохода больницы, детские дома и огромное количество иных подобных учреждений. Почти все организации, целью которых была благотворительность или общественное обслуживание, — начиная с Общества защиты животных и Ассоциации прав индейцев и кончая такими, как Христианский молодежный союз (ИМКА) или Армия спасения — родились именно в этот период. В организации благотворительности принцип добровольного сотрудничества является не менее эффективным, чем в организации производства ради прибыли.
