Сборник статей - Путь в Европу
Разумеется, включение бывших коммунистических государств и советских республик в Большую Европу не привело автоматически к решению всех их проблем. Сегодня «новоевропейцы», равно как и члены «старой» Европы, создававшие в свое время НАТО и ЕС, многим недовольны, поводов для чего предостаточно. Это и бюрократизация высших структур Евросоюза, и отсутствие института либо лидера, который отвечал бы за проводимый курс и осуществление договоренностей ЕС с внешним миром, и отсутствие единой политики безопасности, концепции единой внешней политики, единой энергетической политики. На эти проблемы указывали и многие наши собеседники. Равно как и на некоторые другие, касающиеся, в частности, аграрной политики Евросоюза: в ряде стран Новой Европы ее считают по отношению к ним несправедливой, о чем говорил на встрече с нами представитель Венгрии.
Тем не менее представители всех стран в ходе наших встреч подчеркивали, что вступление в ЕС рассматривается в этих странах как огромное достижение. Пребывание в Евросоюзе и сопутствующее этому ограничение суверенитета, понуждающее тех же венгров под диктовку Брюсселя сбивать бюджетный дефицит и проводить непопулярные реформы в социальной сфере, не воспринимается как препятствие для самостоятельной внешней политики и отстаивания национальных интересов. Да, на первых порах, когда речь шла об интеграции стран-кандидатов в европейское пространство, их внешняя политика должна была адаптироваться к принципам и нормам сообщества. Но после вступления в него новичок получает немалую свободу маневра, причем прежде всего во внешнеполитической сфере. Именно потому как раз, что эта сфера, как и область общеевропейской безопасности, остается пока аморфной и лишенной четкой координации. Поэтому члены Европейского сообщества могут двигаться в разных направлениях и даже вопреки интересам сообщества и выработанным им рекомендациям.
Слабость единой внешней политики ЕС наиболее рельефно проявляется в развитии двусторонних отношений некоторых его членов (Германии, Франции, Италии, Венгрии, Болгарии, Греции) с Россией в сфере энергетики, которые фактически подрывают попытки Брюсселя выработать единый курс. Ощущаются различия в позициях и по целому ряду других вопросов. В том числе относительно характера и содержания «Европейской политики соседства» между странами «старой» Европы и новобранцами ЕС – прежде всего Польшей и Литвой. «Старые» члены больше заинтересованы во внутреннем упорядочивании нынешнего европейского пространства и не проявляют особого желания открывать двери для новых членов. И наоборот, практически все «новоевропейцы» не хотят оставаться навсегда границей Европы и поддерживают идею дальнейшего расширения НАТО и ЕС на восток.
Новая Европа и Россия
Отношениям между Новой Европой и Россией, как читатель, наверное, заметил, мы уделяли во всех наших беседах особое внимание. Нам было интересно, как сказываются на этих отношениях цивилизационные различия, ставшие очевидными после интеграции посткоммунистических стран в НАТО и Евросоюз.
Наши коллеги много говорили об обвале экономических и прочих связей между Россией и государствами Восточной Европы и Балтии после падения СССР и распада мировой системы социализма. О том, что этот обвал стал ударом по экономике всего европейского посткоммунистического региона, который долгие годы ориентировался на российский рынок, потреблявший румынскую мебель, болгарские фрукты, венгерские автобусы, чехословацкую продукцию машиностроения, латышские радиоприемники, литовские молочные продукты. Россия, занятая своими проблемами, казалось бы, на долгие годы забыла о существовании и своих бывших союзников, и бывших советских республик Прибалтики. Между тем шок в странах Новой Европы оказался толчком к перестройке их экономик и переориентации на новые рынки. По иронии судьбы отсутствие интереса к этому региону со стороны России ускорило его поворот в сторону Запада.
Внимательный читатель книги не мог не заметить, что в рассказах наших собеседников представлены две разные модели отношений между государствами Новой Европы и России. Ее отношения с Польшей и государствами Балтии до сих пор в значительной степени политизированы и идеологизированы. Бывшие части империи и бывшую метрополию все еще разделяет прошлое. Эти государства рассматривают присутствие советских войск на своей территории как оккупацию. В свою очередь, именно в отношении России к Польше и странам Балтии наиболее рельефно проявляется ее цивилизационная неопределенность. Россия пытается сохранять преемственную связь со своим имперским прошлым, хотя бы и чисто символическую, а потому не может с ним разобраться, дать ему объективную оценку и, тем самым, снять недоверие своих соседей. В свое время готовность послевоенной западногерманской элиты к покаянию сыграла огромную роль в национальном примирении Германии и Польши. Неспособность же российской элиты к признанию ответственности старой России и СССР за несправедливость в отношении к подимперским народам и, в частности, неготовность отделить победу в войне и освобождение Европы от нацизма от предвоенной и послевоенной сталинской геополитики продолжает препятствовать полной нормализации отношений России с Польшей, Эстонией, Латвией и Литвой.
Что касается ее отношений с другими странами Новой Европы – Болгарией, Венгрией, Румынией, Словакией, Словенией и Чехией, то они характеризуются большей «экономизацией» и строятся с упором на прагматизм. Есть, конечно, и отличия, и читатель наверняка заметил, что Словакия, к примеру, однозначно осуждает размещение американской радарной установки в Чехии, с которой Словакия еще совсем недавно составляла одно государство. Тем не менее общества и элиты всех этих стран, в российскую империю не входивших, меньше ориентируются на прошлое и предпочитают его не актуализировать. Даже события 1956 года в Венгрии и 1968-го в Чехословакии не вызывают уже у венгров и чехов прежних эмоций. Руководствуясь прагматическими соображениями, эти страны вывели вопросы, касающиеся оценок прошлого, за пределы своих отношений с Россией.
Некоторые наши собеседники отмечали, что при президентстве Путина Россия стала проявлять больший интерес к восстановлению связей с Новой Европой. Свои представления о причинах этого они не высказывали, но таких причин, судя по всему, было две: стремление Москвы остановить втягивание этого региона в НАТО и обычные коммерческие интересы. Первое не удалось, но удается второе – наращивание взаимной торговли и инвестиций. При этом экономические контакты России активизируются и со странами, с которыми Кремль имеет прохладные отношения. Экономические связи и являются той подушкой безопасности, которая предотвращает дальнейшее ухудшение этих отношений с Польшей и государствами Балтии.
