Сергей ГОРООДНИКОВ - К СИБИРИ НА ВЫ
Уже четыре столетия со времени основания начали отмечать сибирские города. Но никогда прежде страну не затягивало в водоворот сибирских проблем с такой буквально головокружительной быстротой. Поражающие воображение запасы нефти и газа — эти аз и ять современной экономики — точно щедрый дар Земли оживили потоками капиталов величайшее на планете болото, и наш хозяйственный рынок впервые за всю историю государства фронтально перевалил за Урал, двинулся к Енисею, круша вековые предания и социально–психологические барьеры. Сибирь меняется, и мы меняемся с нею, — вполне может стать credo нашего общества на ближайшую перспективу.
Это изменение нас вместе с изменениями в Сибири проявляется уже сейчас. Даже наиболее яркие проявления зарождающегося общественного политического мнения, дающие уверенность в необратимости демократизации, оказываются связанными с проблемами сохранения природы Сибири, с экологической обстановкой вокруг Байкала и с бюрократическим проектом поворота Оби на юг, в Среднюю Азию. В связи с пропагандой поворота сибирских рек, впервые за советские времена общественное мнение России пробудилось таким возмущением против хищнического отношения к Сибири и побеждает запущенную бюрократией гигантскую машину всяческих организаций, запланированную и утверждённую на самом верху руководства страны. Формирующееся общественное сознание приобрело новое мировосприятие, новые пространственные горизонты, оно впервые становится общерусским, действительно национальным.
5.
И всё же осознание возрастающей самостоятельной значимости Сибири, её влияния на общественные процессы, на культуру явно отстаёт от духа времени, не поспевает за успехами индустриализации в последнее десятилетие. Беглого взгляда по карте страны достаточно, чтобы испытать тягостное впечатление от противоречия между геополитической, экономической значимостью Сибири и тем, как слабо она представлена в культуре, полностью зависит от пропагандистских кампаний Центра, здравомыслия и добросовестности столичных средств массовой информации. Это настолько ненормально, что напоминает самый настоящий культурный империализм метрополии, со всеми вытекающими из этого моральными и социально–политическими последствиями.
Во многих и многих людях исторические и культурные мифы прошлого укоренились настолько, что в них прочно сидит образ Сибири, как месте ссылки и каторги, мрачных задворках цивилизации. Мы так и не научились видеть в Сибири человека, патриота, с чувствами, с оценками смысла своего бытия, с собственным достоинством. Недавно пришлось услышать замечание молодого инженера московского НИИ по поводу претензий Японии в отношении многих и многих людях исторические и культурные мифы прошлого укоренились настолько, что в них прочно сидит образ Сибири, как месте ссылки и каторги, мрачных задворках цивилизации. Мы так и не научились видеть в Сибири человека, патриота, с чувствами, с оценками смысла своего бытия, с собственным достоинством. Недавно пришлось услышать замечание молодого инженера московского НИИ по поводу претензий Японии в отношении "северных территорий". "А зачем нам Сахалин и Курильские острова? — высказался он. — Продать японцам. Они бы нам столько понастроили". Он не понимает, что на Сахалине и на Курилах есть коренные жители, что они любят свой остров, считают своей малой родиной. Для него Сахалин и Курилы просто куски территории, предмет освоения, и только. Но можно ли его винить в таком видении страны, если вся культурная политика до сих пор именно так и подаёт всё, что совершается за Уралом, с позиции некоего постоянного освоения сибирского придатка к "цивилизованной" Москве? северных территорий". многих и многих людях исторические и культурные мифы прошлого укоренились настолько, что в них прочно сидит образ Сибири, как месте ссылки и каторги, мрачных задворках цивилизации. Мы так и не научились видеть в Сибири человека, патриота, с чувствами, с оценками смысла своего бытия, с собственным достоинством. Недавно пришлось услышать замечание молодого инженера московского НИИ по поводу претензий Японии в отношении многих и многих людях исторические и культурные мифы прошлого укоренились настолько, что в них прочно сидит образ Сибири, как месте ссылки и каторги, мрачных задворках цивилизации. Мы так и не научились видеть в Сибири человека, патриота, с чувствами, с оценками смысла своего бытия, с собственным достоинством. Недавно пришлось услышать замечание молодого инженера московского НИИ по поводу претензий Японии в отношении "северных территорий". "А зачем нам Сахалин и Курильские острова? — высказался он. — Продать японцам. Они бы нам столько понастроили". Он не понимает, что на Сахалине и на Курилах есть коренные жители, что они любят свой остров, считают своей малой родиной. Для него Сахалин и Курилы просто куски территории, предмет освоения, и только. Но можно ли его винить в таком видении страны, если вся культурная политика до сих пор именно так и подаёт всё, что совершается за Уралом, с позиции некоего постоянного освоения сибирского придатка к "цивилизованной" Москве? северных территорий". "А зачем нам Сахалин и Курильские острова? — высказался он. — Продать японцам. Они бы нам столько понастроили". Он не понимает, что на Сахалине и на Курилах есть коренные жители, что они любят свой остров, считают своей малой родиной. Для него Сахалин и Курилы просто куски территории, предмет освоения, и только. Но можно ли его винить в таком видении страны, если вся культурная политика до сих пор именно так и подаёт всё, что совершается за Уралом, с позиции некоего постоянного освоения сибирского придатка к "цивилизованной" Москве? А зачем нам Сахалин и Курильские острова? — высказался он. — Продать японцам. Они бы нам столько понастроили". Он не понимает, что на Сахалине и на Курилах есть коренные жители, что они любят свой остров, считают своей малой родиной. Для него Сахалин и Курилы просто куски территории, предмет освоения, и только. Но можно ли его винить в таком видении страны, если вся культурная политика до сих пор именно так и подаёт всё, что совершается за Уралом, с позиции некоего постоянного освоения сибирского придатка к многих и многих людях исторические и культурные мифы прошлого укоренились настолько, что в них прочно сидит образ Сибири, как месте ссылки и каторги, мрачных задворках цивилизации. Мы так и не научились видеть в Сибири человека, патриота, с чувствами, с оценками смысла своего бытия, с собственным достоинством. Недавно пришлось услышать замечание молодого инженера московского НИИ по поводу претензий Японии в отношении многих и многих людях исторические и культурные мифы прошлого укоренились настолько, что в них прочно сидит образ Сибири, как месте ссылки и каторги, мрачных задворках цивилизации. Мы так и не научились видеть в Сибири человека, патриота, с чувствами, с оценками смысла своего бытия, с собственным достоинством. Недавно пришлось услышать замечание молодого инженера московского НИИ по поводу претензий Японии в отношении "северных территорий". "А зачем нам Сахалин и Курильские острова? — высказался он. — Продать японцам. Они бы нам столько понастроили". Он не понимает, что на Сахалине и на Курилах есть коренные жители, что они любят свой остров, считают своей малой родиной. Для него Сахалин и Курилы просто куски территории, предмет освоения, и только. Но можно ли его винить в таком видении страны, если вся культурная политика до сих пор именно так и подаёт всё, что совершается за Уралом, с позиции некоего постоянного освоения сибирского придатка к "цивилизованной" Москве? северных территорий". многих и многих людях исторические и культурные мифы прошлого укоренились настолько, что в них прочно сидит образ Сибири, как месте ссылки и каторги, мрачных задворках цивилизации. Мы так и не научились видеть в Сибири человека, патриота, с чувствами, с оценками смысла своего бытия, с собственным достоинством. Недавно пришлось услышать замечание молодого инженера московского НИИ по поводу претензий Японии в отношении многих и многих людях исторические и культурные мифы прошлого укоренились настолько, что в них прочно сидит образ Сибири, как месте ссылки и каторги, мрачных задворках цивилизации. Мы так и не научились видеть в Сибири человека, патриота, с чувствами, с оценками смысла своего бытия, с собственным достоинством. Недавно пришлось услышать замечание молодого инженера московского НИИ по поводу претензий Японии в отношении "северных территорий". "А зачем нам Сахалин и Курильские острова? — высказался он. — Продать японцам. Они бы нам столько понастроили". Он не понимает, что на Сахалине и на Курилах есть коренные жители, что они любят свой остров, считают своей малой родиной. Для него Сахалин и Курилы просто куски территории, предмет освоения, и только. Но можно ли его винить в таком видении страны, если вся культурная политика до сих пор именно так и подаёт всё, что совершается за Уралом, с позиции некоего постоянного освоения сибирского придатка к "цивилизованной" Москве? северных территорий". "А зачем нам Сахалин и Курильские острова? — высказался он. — Продать японцам. Они бы нам столько понастроили". Он не понимает, что на Сахалине и на Курилах есть коренные жители, что они любят свой остров, считают своей малой родиной. Для него Сахалин и Курилы просто куски территории, предмет освоения, и только. Но можно ли его винить в таком видении страны, если вся культурная политика до сих пор именно так и подаёт всё, что совершается за Уралом, с позиции некоего постоянного освоения сибирского придатка к "цивилизованной" Москве? А зачем нам Сахалин и Курильские острова? — высказался он. — Продать японцам. Они бы нам столько понастроили". Он не понимает, что на Сахалине и на Курилах есть коренные жители, что они любят свой остров, считают своей малой родиной. Для него Сахалин и Курилы просто куски территории, предмет освоения, и только. Но можно ли его винить в таком видении страны, если вся культурная политика до сих пор именно так и подаёт всё, что совершается за Уралом, с позиции некоего постоянного освоения сибирского придатка к "цивилизованной" Москве? цивилизованной"Москве?
