Петр Яковлев - Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине
Лучше понять происходившее в 1980-е гг. помогает теория экономической дисфункции. Под этим углом зрения можно утверждать, что главной причиной негативных результатов развития аргентинской экономики в тот период была дисфункция (качественное расстройство) институциональной макроструктуры, которая характеризовалась потерей функционального наполнения практически всех ее работающих подсистем. Таким образом, из-за макроэкономической дисфункции хозяйственные институты испытывали угрожающую потерю качества и были не в состоянии выполнять изначально свойственные им функции. В стране образовался своего рода институциональный вакуум – недостаток формальных институтов, способных поддерживать осуществление сделок с наименьшими трансакционными издержками.
Неолиберальный эксперимент 1990-х гг. произвел революционные изменения, которые не подразумевали следования предыдущей траектории развития общества и сопровождались болезненной ломкой привычек, традиций, образа мышления – того, что принято называть неформальными институтами. В практике неолиберальных реформ возросшая рыночная эффективность целого ряда секторов оказалась не адекватной уровню общей социально-экономической эффективности (точнее – неэффективности). Революционные изменения привели к тяжелым социальным последствиям для многих групп населения. Пример Аргентины подтвердил ту аксиому, что те или иные экономические модели, имеющие успех в одних странах, могут терпеть крах в другой институциональной среде и привести к структурному кризису. Практика аргентинских реформ свидетельствовала: некоторые рыночные законы, эффективно действующие в развитых государствах и импортируемые в развивающиеся или переходные экономики, дают обратный результат. Во многом этому способствует неподготовленный должным образом импорт (трансплантация)594 того или иного института, то есть отсутствие необходимых адаптационных условий.
Как показал опыт 1990-х гг., импорт новых институтов в Аргентину происходил не гладко и сопровождался целым комплексом негативных последствий. В их числе можно упомянуть так называемый «парадокс передачи», суть которого в том, что в ходе процесса имплантации институтов основные выгоды получает не страна-импортер (в нашем случае – Аргентина), а государства-экспортеры. Пример – либерализация внешней торговли. Многие сегменты аргентинского рынка не были конкурентоспособны, и резкое снижение импортных тарифов привело к беспрецедентному наплыву иностранных товаров и разорению тысяч местных производителей. Другими словами, переход к либеральному режиму внешней торговли обернулся рядом отрицательных эффектов (трансформационные издержки) и обострил экономическую ситуацию.
Результаты неолиберальных реформ доказали целесообразность более осторожного подхода к осуществлению хозяйственных перемен, затрагивающих институциональные основы общества.
Кризис 2001–2002 гг. заставил правящие круги и бизнес-сообщество взглянуть на экономическую науку как на необходимую основу для разработки хозяйственной политики и поднял вопрос об ответственности ученых за происходившие события. Не случайно посткризисный период отмечен острыми теоретическими дискуссиями по всему спектру макроэкономических вопросов. Особую актуальность приобрела проблема выбора нового экономического курса, поскольку неолиберальные рекомендации, на которых в 1990-е гг. основывалась программа реформ, в начале нового столетия отвергались как большей частью аргентинских элит, так и обществом в целом. В стране вновь стало утверждаться уже основательно забытое мнение, что рыночный механизм несовершенен и требуется вмешательство государства для сглаживания циклических колебаний деловой активности.
Ученые-неоинституционалисты доказали зависимость эффективности экономики от эффективности ее институциональной основы595. Иными словами, как и в любом другом социуме, в аргентинском обществе имеются институты, как повышающие, так и снижающие эффективность экономической системы. Например, многолетняя недооценка роли и соответственно «остаточное финансирование» сферы образования и науки явились фундаментальной причиной инновационного отставания {в ряде отраслей – научно-технической маргинализации) Аргентины и снижения конкурентоспособности большинства отраслей ее индустрии. С другой стороны, сравнительно развитое (и бесплатное для большинства граждан) здравоохранение сказалось на таких важных показателях, как высокая продолжительность жизни и сравнительно низкая смертность, что положительно влияло на рынок труда. Кроме того, во многих случаях существующие институты отнюдь не однозначны по своему воздействию на экономику.
Оценке «институционального качества» Аргентины может помочь «кардиограмма» состояния основных компонентов страновой институциональной матрицы.
Разделение властей. При формальном наличии трех ветвей власти эксперты отмечают имеющиеся проблемы. Даже в демократических условиях наблюдаются попытки президентской администрации «подмять под себя» законодательную и судебную ветви власти. Бросается в глаза астрономическое количество законодательных актов, принимаемых, минуя парламент. В Аргентине, отмечал депутат конгресса от ГРС Даниэль Кац, «существует чрезмерная концентрация власти» в руках правительства, которое «временами действует наподобие военных режимов»596. С этим связаны персоналистские (и каудильистские) тенденции, стремление отдельных глав государства до бесконечности продливать свое пребывание у власти (Х.Д. Перон, К. Менем). В прессе многократно упоминался план четы Киршнер управлять в течение 16 лет, попеременно сменяя друг друга597. Отсюда – обвинения в авторитаризме, ставшие расхожей монетой в руках противников правительства.
Диктатура закона. В стране ощущается явная нехватка уважения к закону и во многих случаях у физических и юридических лиц просматривается стремление уклониться от выполнения законодательных норм и правил (избежать уплаты налогов, любыми способами уйти от гражданско-правовой и уголовной ответственности). С другой стороны, претензии правового характера предъявляются к политическому руководству. Например, в конце мая 2001 г. АИС выступил с целым рядом требований к власти, сформулированных в специальном документе под названием «Основы для восстановления Нации». В числе прочего промышленники указывали на необходимость обеспечения «подлинного и серьезного правового порядка»598. Данная проблема тесно связана с вопросом разделения властей. Уже в первый год своего президентства Н. Киршнер «революционным образом изменил неписаные правила аргентинской политики». Он кардинально поменял состав Верховного суда, сместил чрезвычайно влиятельного («неприкасаемого») председателя этой высшей судебной инстанции Хулио Насарено и ввел в состав суда юристов, не связанных с традиционными политическими партиями. Этот шаг был воспринят как «коренная и громадная институциональная перемена»599.
