Терри Бернхем - Подлые рынки и мозг ящера: как заработать деньги, используя знания о причинах маний, паники и крахов на финансовых рынках
Через несколько месяцев неудачных попыток продать свои акции Progenies отказалась от этой идеи. Я остался у разбитого корыта: с долгами и пакетом акций, которые никого не интересовали. Примерно годом позже, окрыленная определенными успехами в бизнесе, Progenies возобновила процесс первичной публичной продажи акций. Я вновь пообещал себе жить бережливо, несмотря на грядущее богатство, и вновь у меня ничего не получилось. К счастью, в этот раз компания таки вышла на фондовый рынок, и я без труда погасил свои долги.
Если производительность продолжит расти с нынешней ненормально высокой скоростью, она, возможно, сделает для страны то же, что первичный выпуск акций Progenies сделал для меня. Если мы все собираемся за счет информационных технологий стать намного богаче, то есть смысл заранее использовать часть наших будущих миллионов. Поэтому высокие долги, характерные для нашего общества, и даже наш крупный торговый дефицит можно рассматривать как логическое предварительное расходование нашего будущего богатства.
Однако отрицательной альтернативой будет замедление роста производительности до исторических средних значений. При таком развитии событий мы так и останемся в долгах со всеми сопутствующими неприятностями. Значит, высокий рост производительности просто необходим нам для того, чтобы разделаться с нашими долгами.
При достаточно высокой производительности финансовые активы останутся привлекательными. Такое возможно, хотя акции неспособны обогнать в росте экономику, процентные ставки больше неспособны снижаться, а Соединенные Штаты не смогут потреблять больше, чем производить. Поэтому производительность — единственный фундаментальный индикатор, за которым я намерен пристально наблюдать в ближайшие годы.
Консервативный инвестор (т. е. владелец низкорискованных инвестиций) подвергает себя риску пропустить этот вызванный ростом производительности экономический бум. Если финансовые рынки продолжат расти, низкорискованная инвестиционная стратегия обеспечит меньшую прибыль, чем высокорискованная.
Проблемы низкорискованных инвестицийОдин мой коллега, тоже преподаватель Гарварда, заканчивает свой курс о принятии решений двумя рекомендациями. Первая: если вы курите, бросьте. Вторая: постарайтесь обуздать свою алчность. Реализовать первую рекомендацию легче, чем вторую. Люди, перешедшие на низкорискованную стратегию, могут с огорчением обнаружить, что высокорискованные инвестиции, от которых они избавились, продолжают расти.
Лишь очень немногим из нас удается добиться успеха без задержек в пути. В начале существования моего биотехнологического проекта, Progenies, я познакомился с Полом Тюдором Джоунсом II, выдающимся инвестором. Он спросил меня, как дела, и я ответил, что все прекрасно. Он сидел, а я стоял по другую сторону его письменного стола. Пол встал, обошел стол, приблизился ко мне и как бы прижал меня к стене. «Будь готов, что тебя загонят на самый край пропасти — и то, если тебе повезет», — сказал мне великий инвестор.
Предсказание Пола сбылось, и на пути к успеху Progenies мы пережили несколько кризисов, включая два, когда мы были на шаг от банкротства и не знали, чем выплатить зарплату нашим работникам. Я испытал колоссальный стресс, особенно потому, что мы созвали ученых со всего мира и многие из них были с малолетними детьми. Во время одного такого эпизода, когда мы были близки к банкротству, у меня от стресса развилось очаговое облысение, и только уколами кортизона врачам удалось вернуть к жизни мои волосяные фолликулы.
Не менее стрессовой может быть и низкорискованная инвестиционная стратегия. Вы должны быть готовы к тому, что потребуются все ваши силы и самообладание. Почти наверняка будет время, когда все начнет казаться в розовых тонах. В такие моменты наша алчность побуждает нас идти на неоправданный риск. Но именно такие эмоциональные моменты, как мы уже узнали, меньше всего подходят для смены стратегии.
Если производительность по-прежнему будет существенно превышать исторические значения, а финансовый риск по-прежнему вознаграждаться, мы все выиграем. Даже те из нас, кто предпочел консервативный финансовый план. В розовом мире нас поджидают преимущества как прямые, так и косвенные. При этом наши возможности значительно расширятся, зарплаты вырастут, а принадлежащие нам активы поднимутся в стоимости.
От национального процветания выиграют даже консервативные инвесторы. Текущие прогнозы показывают, что выход на пенсию представителей поколения бэби-бума серьезно повысит давление на бюджет США. Дефицит годового бюджета, ныне составляющий около половины триллиона долларов, взлетит до нескольких триллионов. В таких условиях обязательно вырастут налоги, а вот государственная поддержка, такая как социальное обеспечение, напротив, уменьшится.
Производительность и процветание способны спасти нас от проблем, вызванных выходом на пенсию бэби-бумеров. Если наши надежды оправдаются, то налоги будут меньше, государственная поддержка — весомее, а наши возможности — намного выше. Значит, при условии дальнейшего роста финансовых рынков даже те из нас, кто не имеет рискованных активов, останутся в выигрыше.
К несчастью, алчность, судя по всему, — неотъемлемая часть человеческой натуры. Этому чувству посвящена десятая заповедь: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего». Включение этого запрета в Библию подчеркивает мысль о том, что человеку присущи зависть и алчность.
Чтобы обуздать человеческую алчность, предлагаю рассматривать инвестиции под особым углом зрения. Например, считать низкорискованные инвестиции страховкой. Ведь никто не выражает недовольства, если ему не пришлось использовать свою автостраховку. Мы не жалеем об уплаченном небольшом взносе, если за весь год не попали ни в одно дорожное происшествие.
Мы будем довольны, если нашу страховку в виде низкорискованной инвестиционной стратегии нам не придется использовать. Другими словами, нам следует думать о наших низкорискованных инвестициях как о гарантии против некомфортного мира или о «неприкосновенном запасе сухого пороха» для тех моментов, когда цены становятся иррационально низкими. Такой подход полезен, однако проблему уменьшения риска не так легко решить, потому что наш мозг ящера возводит фундаментальные, психологические барьеры.
Барьер против низкорискованных инвестицийГоворят, будто бы незадолго до окончания карьеры известного бихевиориста профессора Б.Ф. Скиннера группа студентов сыграла с ним шутку. Молодежь решила реализовать во время лекции следующий секретный план. Каждый раз, когда профессор Скиннер шел влево, студенты дружно ему улыбались, а стоило ему начать перемещаться вправо, и все, недовольно нахмурившись, углублялись в свои конспекты.
К концу лекции преподаватель стоял у левой стены комнаты, буквально прижавшись к ней локтем. Тонкие сигналы, подаваемые студентами, «загнали» профессора Скиннера влево.
Центральное место в теории уважаемого ученого занимает мысль о том, что все животные, включая людей, учатся повторять приятные действия и избегать неприятных. В человеческом мозгу существует механизм «реакции на внешние раздражители», помогающий нам ориентироваться в нашем мире.
Я вспоминаю о своей собственной реакции на внешние раздражители всякий раз, когда еду в бостонский аэропорт. Как только я въезжаю в тоннель под портом, в моем воображении непроизвольно возникает полицейский, который остановил меня здесь за превышение скорости. Неприятное воспоминание о том, как я повернул за угол и «наткнулся» на вооруженного радаром полицейского, вынуждает меня сбрасывать скорость. Возможно, меня еще не раз оштрафуют за превышение скорости, но в этом месте — уже никогда.
Студенты профессора Скиннера сыграли с ним шутку. Спровоцировать реакцию на внешние раздражители могут и более тонкие стимулы, чем полицейский с сиреной или обожженная рука, коснувшаяся горячей плиты. Люди — существа общественные, и мы испытываем удовольствие или отрицательные эмоции от общения друг с другом. Выражением лица студенты «вознаграждали» преподавателя за движение влево и «наказывали» за движение вправо. Неосознанно профессор выбирал поведение, за которое его «вознаграждают», и избегал того, за которое «наказывают», и сам не заметил, как оказался прижатым к левой стене.
Профессор Скиннер придавал крайне большое значение тому, как вознаграждение и наказание формируют поведение, но при этом игнорировал роль мыслительных процессов. Хотя сегодня ученые понимают различные нюансы поведения глубже, чем профессор Скиннер, никто не отрицает важность реакции на внешние раздражители. Нас, людей, роднит с животными некий «механизм» в мозгу, который учит нас повторять то, за что нас вознаграждали в прошлом.
