Майкл Льюис - Большая игра на понижение: Тайные пружины финансовой катастрофы
Вот так и получилось, что, сидя в пабе под названием The Powder Monkey в городе Эксмаут, графство Девоншир, Англия, Бен Хокетт занялся поисками покупателя на $205 млн в дефолтных свопах на мезонинные транши CDO «два А». В The Powder Monkey действовала единственная в городе надежная точка беспроводного подключения к Интернету, и никто из посетителей паба, увлеченных напитками, не обращал особого внимания на американца в углу, молотящего по клавиатуре компьютера и говорящего по мобильному телефону с двух часов дня до 11 вечера. До того момента только три фирмы с Уолл-стрит проявили готовность вести дела с Cornwall Capital и заключить с нею контракт ISDA, необходимый для работы с дефолтными свопами: Bear Stearns, Deutsche Bank и Morgan Stanley. «Бен всегда говорил нам, что без ISDA заключать сделки возможно, но не принято», — замечает Чарли. Но и момент был не совсем обычный. В пятницу, 3 августа, Бен обзванивал все крупные фирмы Уолл-стрит и говорил: «Мы не знакомы, и я знаю, что вы не подпишите с нами контракт ISDA, но у меня есть страховка на низкокачественные CDO, которую я готов продать. Вы согласны работать со мной без контракта ISDA?» «Сотрудники отделов облигаций отвечали отказом, — говорит Бен, — на что я советовал им позвонить главе кредитного отдела или главе отдела по управлению риском и поинтересоваться их мнением на этот счет». В ту пятницу только один банк изъявил желание работать с ними — UBS. И желание его было очень сильным. Последний из тех, кто удерживал воздушный шар, только что отпустил веревку.
В понедельник, 6 августа, Бен пришел в The Powder Monkey и снова принялся торговать. За страховые полисы стоимостью полпроцента UBS предлагал ему 30 пунктов авансом. Другими словами, $205 млн в дефолтных свопах, принадлежавших Cornwall, покупка которых обошлась в $1 млн, вдруг стали стоить чуть более $60 млн (30 % от $205 млн). Теперь интерес проявлял не только UBS; представители Citigroup, Merrill Lynch и Lehman Brothers, ответившие отказом в пятницу, в понедельник спохватились. Все они отчаянно старались оценить риски CDO, выпущенных их же фирмами. «Мне было проще, поскольку им приходилось рассматривать каждую сделку, а я хотел просто деньги», — рассказывает Бен. Cornwall была готова продать 20 позиций. Интернет-соединение то появлялось, то пропадало, равно как и телефонная связь. Не исчезало только рвение фирм с Уолл-стрит, жаждавших приобрести страховку от пожара на горящий дом. «Впервые за все время цены более-менее адекватно отражали реальную стоимость этих бумаг, — поясняет Чарли. — Позиции, которые Bear Stearns оценил в $600 000, на следующий день стоили $6 млн».
В четверг к 11 вечера миссия Бена завершилась. В этот самый день, 9 августа, французский банк BNP объявил о том, что инвесторы в его фонды денежного рынка не могут изъять средства из-за проблем с американскими низкокачественными ипотечными кредитами. Бен, Чарли и Джейми так и не поняли, почему швейцарский банк выкупил три четверти их ставок. Буквы U, B, S практически не упоминались в стенах Cornwall Capital до тех пор, пока банк не начал умолять их продать страховку, которая резко подскочила в цене. «Я даже и не подозревал, что UBS занимается низкокачественными бумагами, — говорит Чарли. — До сих пор удивляюсь, как это мы не сориентировались и не продали в короткую UBS». Освобождая Cornwall от дефолтных свопов, ни UBS, ни другие покупатели с Уолл-стрит не понимали, что принимают на себя риск краха Bear Stearns: для фирм с Уолл-стрит подобное предположение казалось немыслимым. Cornwall Capital, появившаяся четыре с половиной года назад с капиталом в $110 000, получила в итоге больше $80 млн за ставку стоимостью $1 млн. «Здорово, что не мы оказались дураками за столом», — замечает Джейми. Они действительно не были дураками. Рискованная ставка окупилась в пропорции 80: 1. И никто в The Powder Monkey даже не поинтересовался, чем это Бен занимается.
Многочисленное английское семейство его жены удивлялось, разумеется, где это он пропадает целыми днями, и Бен пытался это объяснить. Он считал происходившие события чрезвычайно важными. По его мнению, банковская система оказалась несостоятельной, что привело к серьезным потрясениям. Когда рушится банковская система, прекращается кредитование, нет кредитов — нет торговли, а если нет торговли — что ж, запаса хлора для системы водоснабжения Чикаго хватает только на восемь дней. В больницах кончаются лекарства. Современный мир держится на возможности покупать сейчас, а платить позднее. «Я вернулся домой к полуночи и принялся обсуждать с шурином будущее его детей, — рассказывает Бен. — Затем попросил всех родственников удостовериться, что их счета в HSBC застрахованы. Посоветовал им держать на руках некоторое количество наличных денег, поскольку вскоре могли возникнуть проблемы. Но объяснить все было сложно». Как рассказать невинным гражданам свободного мира о роли дефолтных свопов на транши CDO «два А»? Он попытался было, но его английские родственники как-то странно на него посмотрели. Они поняли, что кто-то потерял очень много денег, а Бен только что хорошо заработал, но дальше этого дело не пошло. «Я не мог растолковать им эти вещи, — признается он. — Они же англичане».
Через 22 дня, 31 августа 2007 года, Майкл Бэрри распечатал специальный счет и принялся активно избавляться от дефолтных свопов. Инвесторы получили наконец возможность забрать свои деньги. К этому моменту размер их вложений вырос более чем в два раза. Всего несколько месяцев назад Бэрри предлагали 200 базисных пунктов — или 2 % от условной суммы — за его дефолтные свопы, которые поднялись до рекордного уровня $1,9 млрд. А сейчас фирмы с Уолл-стрит, отчаянно пытавшиеся смягчить свое падение, готовы были дать 75, 80 и 85 процентных пунктов. В конце квартала он сообщил, что активы фонда выросли более чем на 100 %. К концу года при портфеле стоимостью менее $550 млн его реализованная прибыль превысила $720 млн. Но инвесторы молчали. «Даже когда стало понятно, что год выдался на славу и я оказался прав, праздновать победу желания не было, — признается Бэрри. — Процесс зарабатывания денег представлялся мне совсем не таким». Своему первому инвестору, Gotham Capital, он, не дожидаясь его реакции, отправил электронное сообщение с одной-единственной фразой: «Не стоит благодарности». Бэрри твердо вознамерился вышвырнуть Gotham Capital из фонда и настаивал на продаже их доли. Когда его попросили назвать цену, он ответил: «Можете оставить себе те десятки миллионов, которые вы почти что не дали мне заработать для вас в прошлом году, и будем квиты».
Когда Бэрри начинал свой бизнес, он решил не брать с инвесторов обычную 2 %-ную комиссию за управление средствами. В тот год, когда ему не удалось заработать, из-за отсутствия комиссии пришлось уволить сотрудников. Об изменении политики он известил всех письмом, вызвавшим новую волну негодования среди инвесторов, хотя его стараниями они разбогатели. «Я просто удивляюсь твоей способности выводить людей из себя, — говорил один из друзей по переписке. — У тебя настоящий талант».
Собирая информацию о синдроме Аспергера, Бэрри узнал о роли, которую играли его увлечения. Они помогали ему укрыться от враждебного мира. Вот почему у людей с синдромом Аспергера увлечения проявляются так ярко. Странно только, почему люди не могут их контролировать. «Врач, к которому я обращался, помог мне во всем разобраться, — писал Бэрри, — и когда я принимаюсь анализировать свою жизнь, то многое встает на места:
Давайте посмотрим, правильно ли я понял — услышать такое
всегда лучше из уст врача. Если взять человека, которому очень
трудно интегрироваться в общество и который по этой причине
чувствует себя непонятым, отвергнутым и одиноким, то становится понятно, что ярко выраженные, страстные увлечения помогают ему формировать собственное «я» в классическом понимании. Дети с синдромом Аспергера демонстрируют удивительную сосредоточенность и исключительно быстро, порой намного быстрее сверстников, осваивают интересующие их предметы. Утверждение эго оказывает успокаивающее воздействие, даря детям с синдромом Аспергера возможность пережить чувства, которые им доступны редко, если доступны вообще. Пока увлечение обеспечивает упомянутое утверждение, опасности перемен практически не существует. Но если увлечение наталкивается на препятствие или человек теряет к нему интерес, негативная реакция проявляется весьма остро, особенно если причиной являются другие люди. Увлечение в этом случае начинает вызывать именно то, чего страдающий синдромом Аспергера пытается избежать, — непонимание, гонение, неприятие окружающих. И человеку с синдромом Аспергера приходится искать новое увлечение для утверждения своего эго».
Большую часть 2006-го и начало 2007 года д-р Майкл Бэрри провел как в кошмарном сне. В электронном сообщении он писал: «Самые близкие мои партнеры начинают меня ненавидеть. Этот бизнес убивает что-то очень важное в жизни. Правда, я еще не определил, что именно. Но частичка меня умерла. Я это чувствую». Утратив интерес к финансовым рынкам, он приобрел свою первую гитару. Странно. Он не умел играть на гитаре и не блистал музыкальными способностями. Он и играть-то не хотел. Ему интересно было выяснить, из каких пород дерева делают гитары, а также покупать обычные гитары, усилители и электрогитары. Вот такая у него возникла потребность — узнать о гитарах все, что только можно.
