Александр Куряев - Экономический цикл: Анализ австрийской школы
Одним из крупнейших апологетов фондового рынка и легкого кредита был Крапо Дюран, президент «Дженерал Моторс». Когда в феврале 1929 года Федеральный резерв (ФР) запретил банкам — членам Федеральной резервной системы выделять деньги фондовым брокерам на покупку акций в кредит, Дюран изо всех сил сопротивлялся этой мере и на секретной встрече в Вашингтоне пытался убедить Гувера и ФР вернуться к политике легких денег. Когда они отказались, Дюран тайно вывел миллиарды долларов из акций «Дженерал моторе» и других ценных бумаг. Он смог сделать это, не вызвав панику на рынке, потому что бывший член правления «Дженерал моторе» Джон Дж. Рэс-коб, незадолго до этого ставший председателем Демократической партии, ездил по стране, рекламируя «Дженерал моторе» и фондовый рынок! В нашумевшем в августовском номере Ladies Ноте Journal за 1929 год, озаглавленном «Все должны быть богатыми», Рэскоб внушал, что если человек инвестирует всего 15 долл. в неделю, он может накопить 80 тыс. долл. и более через 20 лет.
Однако в конечном итоге план Дюрана провалился. В целом избежав октябрьского краха, он преждевременно вернулся на рынок в 1930 году и потерял все, К 1936 году он объявил о банкротстве39.
Последним главным действующим лицом в пьесе 20-х годов под названием «не вижу ничего плохого» был Джон Муди, президент Moody's Investor Service и издатель Moody's Bond Ratings. Хотя его фирма в январе 1929 года предлагала быть осторожным, к маю он предрекал беспрепятственное движение Америки к беспрецедентному будущему. «Уроки, преподнесенные грубыми финансовыми ошибками спекулятивного периода в развитии корпораций, продолжавшегося с 1898 года до конца войны, включая дефляцию 1920—1921 годов, хорошо усвоены правительством и финансовыми кругами страны»40. По иронии судьбы, человеку, составлявшему рейтинги безопасности корпоративных и государственных облигаций, можно присвоить только самый низкий рейтинг за точность, особенно учитывая, что он пережил панику 1907 года! В отличие от него, и Standard Statistic Company, и Weekly Business and Investment Letter Пура в конце 1929 года были чрезвычайно осторожны41.
Диссиденты: экономисты - сторонники «здоровых денег»
В 1920-х годах немного было экономистов, банкиров и финансовых аналитиков, которые действительно предсказали крах фондового рынка и экономическую депрессию.
Только одна группа американских экономистов - представители старомодной банковской школы «здоровых денег» - выражала серьезную обеспокоенность инфляционными двадцатыми. Двумя выдающимися экономистами, представлявшими традицию «твердых денег», были Бенджамин М- Андерсон, главный экономист Чейз Манхэттен Бэнк, и Паркер Уиллис, профессор банковского дела в Колумбийском университете и редактор Journal of Commerce. Оба экономиста критически относились к Фишеру и количественной теории денег. Они разделяли микроэкономический подход к экономическим событиям австрийской школы и делали упор на «реальные» искажения, вызываемой банковской кредитной экспансией, в особенности на фондовом рынке и в сфере недвижимости.
В качестве редактора The Chase Economic Bulletin Бенджамин Андерсон часто критиковал провоцируемую ФРС инфляцию 1920-х годов и политику стабилизации товарных цен, называя ее «неверной и опасной»42. Рост процентных ставок в конце 1920-х годов он связывал с более ранними усилиями ФРС поддерживать искусственно низкие процентные ставки. В частности, в августе 1927 года, когда ФРС снизила учетную ставку до З½ процента, он сказал, что «мы подносим спичку к бочке с порохом» и «выпускаем на волю непредсказуемые психологические силы спекулятивной заразы»43. Он подверг критике шведского экономиста Густава Касселя, предполагавшего, что в США в 1925-1927 годах существовал недостаток кредита, так как товарные цены продолжали снижаться44. После разгрома в октябре 1929 года Андерсон сказал, что причиной этой беды были «чрезмерно дешевые деньги и неограниченный банковский кредит, который можно было использовать для капитальных целей и спекуляций» в 1922—1928 годах. Что касается того, куда движется рынок, то он заявил: «Я не пророк... Я не знаю, что собирается делать фондовый рынок». Но он скептически относился к возможности депрессии. «Сегодня экономический кризис полностью устранен». Он допускал только мягкое торможение45. Подобно Андерсону Уиллис отвергал строгую количественную теорию денег. «Рост цен ни в коем случае нельзя во всех случаях отождествлять с инфляцией... Механизм инфляции не является единообразным»46. По Уиллису, инфляция порождается дисбалансом между производством и потреблением. «Инфляция помогает спекуляции путем создания неустойчивых спекулятивных условий»47.
Прогнозы Мизеса и Хайека
В Европе единственной группой экономистов, предсказавших обвал рынка, были венские экономисты Людвиг фон Мизес и Фридрих фон Хайек. Именно предсказание ими приближающейся экономической катастрофы вызвало живой интерес к их экономическим теориям в начале 1930-х годов, особенно в Англии.
Когда Мизес в 1912 году написал «Теорию денег и кредита», он работал экономистом в Австрийской торговой палате. Основываясь на денежной теории Кнута Викселля, Мизес доказывал, что принудительное снижение процентных ставок центральными банками неизбежно создает искусственный бум, особенно в отраслях, производящих капитальные блага; и этот бум не может продолжаться долго. Более того, золотой стандарт, пусть даже ослабленный центральными банками, в конце концов заставит отдельные страны отказаться от инфляционной политики и пройти через крах. Он критически относился к плану стабилизации с помощью индексов цен Фишера, который «никак не может улучшить социальные последствия изменений ценности денег»48. Крах неизбежен вне зависимости от того, растут цены или нет. Как Мизес позже объяснил в своем главном произведении «Человеческая деятельность», «крах явился необходимым следствием попыток понизить ставку процента посредством кредитной экспансии»49.
Еще в 1924 году Мизес сказал свои коллегам, что приближается обвал. Депрессия будет всемирной, поскольку почти каждая страна имела золотой стандарт и центральный банк, проводивший инфляционную политику после великой войны. Фриц Махлуп вспоминает о «пророческом даре» Мизеса:
«Будучи его ассистентом на семинаре в университете, который собирался каждую среду во второй половине дня, я обычно сопровождал его домой. По пути мы проходили через галерею банка Кредитанштальт в Вене. С 1924 года каждую среду во второй половине дня, когда мы шли по пешеходной галерее, он говорил: «Это будет большой крах [smash]». Напоминаю, это происходило с 1924 года. Однако, когда в 1931 году в конце концов случился обвал, у меня все еще были акции Кредитанштальт, которые, конечно, потеряли всякую ценность»50.
Но на этом история не заканчивается. Летом 1929 года Мизесу предложили занять высокий пост в Кредитанштальт, который в то время был одним из крупнейших банков в Европе. Его будущая жена Маргит была в восторге и удивилась, когда он сказал, что решил не принимать это предложение. «Но почему?», — спросила она. Ответ ее шокировал: «Скоро произойдет великий крах [great crash], -сказал он, - и я не хочу, чтобы мое имя хоть как-то было с ним связано»51. От обвала на рынке США, случившегося через несколько месяцев, сильно пострадала международная торговля, и в мае 1931 года Кредитанштальт разорился. Это событие сильнее любого другого повлияло на продление депрессии в Европе.
Когда депрессия была в самом разгаре, Мизес прокомментировал свое предсказание во введении к английскому переводу своей книги «Теория денег и кредита»:
«С 1926 по 1929 годы внимание мира было сконцентрировано главным образом на американском процветании. Как и в случаях всех предыдущих бумов, вызванных расширением кредита, стала преобладать точка зрения, что процветание будет продолжаться вечно, и на предупреждения экономистов никто не обращал внимание. Изменение хода событий в 1929 году и последовавший жестокий кризис не стали сюрпризом для экономистов; они их предвидели, хотя и не могли предсказать точную дату»52.
Ученик Мизеса Фридрих Хайек также ожидал экономический кризис, особенно в США. Его привязка ко времени оказалась немного точнее, чем Мизеса. В качестве директора Австрийского института экономических исследований Хайек в 1929 году опубликовал несколько пессимистических статей в ежемесячном докладе института. В 1975 году в одном из интервью Хайек рассказывал об этом предсказании:
«Я был одним из немногих, кто предсказал что произойдет. В начале 1929 года, когда я сделал этот прогноз, я жил в Европе, которая переживала период депрессии. Я сказал, что у Европы не будет никаких надежд на выздоровление до тех пор, пока не упадут процентные ставки, а процентные ставки не упадут, пока не обрушится американский бум, что, вероятно, произойдет в течение следующих нескольких месяцев»53.
