Ларс Твид - Психология финансов
31 августа правление компании объявило, что годовой дивиденд в 50 % будет оплачиваться в течение последующих 12 лет. Это полностью истощило бы компанию, и подобная новость не остановила возрастающее беспокойство инвесторов. 1 сентября акции продолжали падать и, когда цена через два дня достигла 725 фунтов, наступила паника. За оставшуюся часть месяца акции достигли минимальный уровень цен и, когда 24 сентября банк компании объявили банкротом, скорость падения возросла еще больше. В последний день месяца акции можно было купить по цене 150 фунтов за штуку. Только за три месяца их цена упала на 85 процентов.
В преддверии гибели «Компании Южного Моря» банки и брокеры оказались в осаде. Многие сильно превысили величину займов по портфелям, состоящим из акций «Компании Южного Моря», и по всему финансовому миру прокатилась волна банкротств. Компания была окончательно распущена в 1855 году, а ее акции превращены в облигации. За 140 лет своего существования компании никогда не удавалось вести торговлю в южных морях в каком-либо масштабе, заслуживающем внимания.
Биржевой Крах 1929 года
Биржевой крах 1929-го года стал следствием одной из крупнейших в истории сумасшедших спекуляций. Несколько лет, предваряющих 1924-й год, американский Индекс Доу-Джонса, оценивающий акции промышленных компаний, колебался в пределах относительно узкого ценового интервала с сильным давлением со стороны продавцов при каждом достижении уровня 110. В конце 1924-го года акции прорвали этот уровень, продемонстрировав огромный подъем до 150 в 1925 году. Подъем фондового индекса предупреждал о нескольких хороших годах в будущем. С 1921 года, когда фондовый рынок был очень подавлен, и по 1928 год объем промышленного производства вырос на 4 % в год, а с 1928 по 1929 год он вырос на 15 %. Инфляция была низкой, и новые отрасли промышленности быстро прогресировали.
Увеличивающийся оптимизм в сочетании с легким доступом к дешевым деньгам стимулировал инвесторов. После временного разворота в 1926 году почти ни один месяц не проходил без подъема акций и появления новых богатых инвесторов. Это все больше и больше приводило к увеличению брокерских денежных ссуд, предназначенных инвестировать больше, чем имеешь. Инвестиционные трасты увеличивались в своем числе, так как инвестиции в акции становились все более популярными. Число компаний, которых до 1921 года насчитывалось всего 40, увеличилось до 160 к началу 1927 года и до 300 к концу этого же года. Начиная с 1927 года и до осени 1929 года сумма баланса инвестиционных трастов увеличилась более чем в десять раз, и самоуверенность этих компаний стала почти беспредельной.
Самой известной среди них была компания Goldman, Sachs Company, основавшая Goldman Sachs Trading Corporation (GSTC) в 1928 году. Trading Corporation мгновенно выпустила акции на 100 миллионов долларов, продав их по номиналу компании-учредителю. Компания-учредитель перепродала акции публике по 104, удержав прибыль в 4 миллиона долларов. 7 февраля 1929 года эти акции торговались по 222.5. Среди покупателей была и сама GSTC, 14 марта она приобрела своих собственных акций на 57 миллионов долларов, что, естественно, поддержало цену. Инвесторы и не подозревали, что от них что-то утаили.
Паника охватывает всех
Крах наступил не сразу. Но когда Бэбсон предсказывал падение на 60–80 пунктов в своей знаменитой речи 5 сентября 1929 года, рынок в первый раз отреагировал на предупреждения. Промышленный Индекс Доу-Джонса упал на 10 пунктов в тот же день, и вскоре Бэбсон упомянул о приближении «резкого падения цен». Спустя несколько дней покупатели снова вернулись в рынок, поддерживаемые положительными заключениями профессора Ирвинга Фишера из Йельского университета: «Даже в настоящий момент при высоком рынке цены еще не обрели своей истинной стоимости». Многие газеты также опубликовали положительные комментарии по поводу фондового рынка для смягчения незначительного кризиса. Биржевой журнал Barron's зашел настолько далеко, что подшутил над Бэбсоном в своей передовой статье 9 сентября, назвав его «провидцем из Веллеслей Хиллз». Никто не сомневался, кого обвинять в кризисе: Бэбсона.
Однако цены уже не достигали предыдущих пиков, и в конце сентября произошло еще одно сильное падение, на этот раз опустившее цены до соответствующих пиков предыдущего лета. Рынок встрепенулся еще раз, но уже не смог достичь своего предыдущего максимума и стал торговаться намного ниже, чем до падения. 15 октября Чарльз Митчелл, директор Национального Городского Банка, заявил, что здоровье фондовых рынков по всей стране хорошее. Митчелла сразу же поддержал профессор Фишер, сделавший следующее заявление: «Я ожидаю увидеть фондовый рынок намного выше, чем сегодня, в течение нескольких месяцев».
Однако 21 октября 1929 года подписчики Barron's могли прочесть статью чартиста Вильяма Питера Гамильтона, в которой он предупреждал об угрожающем поведении индекса. Индексы прорывались сквозь свои зоны накопления. Согласно Гамильтону, ожидалось поступление «сильного медвежьего сигнала» от промышленного индекса, который мог проникнуть ниже 325.7, а железнодорожный индекс — ниже 168.26. В тот же самый день промышленный индекс прорвался через критический уровень. Через два дня вслед за ним последовал железнодорожный индекс. Рынок стремительно падал с третьим в истории высоким показателем торговли, составлявшим более 6 миллионов акций, — крах начался.
Потрясенный — но не опрокинутый
24 октября торговля достигла 12 миллионов акций. Люди собирались на улицах, и паника была очевидной. Ситуация явно выходила из-под контроля. Поэтому президент Гувер сделал следующее заявление: «Фундаментальная экономика страны — производство и распределение товаров — находится на прочной и благоприятной основе».
Заявление Гувера имело такой же обнадеживающий эффект, какой могло бы произвести объявление пилота, что двигатель не охвачен пожаром. Паника росла, и в последующие несколько дней цены продолжали падать в, казалось, бездонную воздушную яму. Кульминация наступила 29 октября, когда на волне вынужденных продаж 16 миллионов акций были реализованы по любой ходовой цене. История рассказывает о посыльном на бирже, который умудрился предложить один доллар за акцию для лота при отсутствии покупателя — и получил, чего хотел. Цены не стабилизировались до тех пор, пока 13 ноября индекс не достиг 224, как показано на рисунке 3. Инвесторы, рискнувшие и купившие акции, потому что они подешевели, совершили огромную ошибку. Рузвельт пытался залечить кризис своей так называемой политикой «новых сделок», что усугубило падение цен и привело к широкомасштабной депрессии. В 1930 году цены снова начали падать, продолжая двигаться вплоть до своего основания 58, которое было достигнуто 8 июля 1932 года. Промышленные акции потеряли 85 % от своей первоначальной рыночной стоимости, в то время как инвестиционные сертификаты Goldman Sachs' можно было приобрести по цене чуть меньше двух долларов.
Рисунок 3 Биржевой крах 1929 года. Когда Роджер Ворд Бэбсон 5 сентября 1929 года предупреждал о грядущем крахе фондовой биржи, большинство людей смеялись над ним. Но крах все-таки наступил, и он был даже ужаснее, чем предсказывал Бэбсон. Рынок пал почти на 85 % за три года. Как и на Рисунке 2, линия на графике «вырез» конфигурации «голова и плечи». Она, в общем и целом, соответствует уровню, который, как полагал Гамильтон, является «последней линией защиты».
Но Каков же Вывод?
Очевидный вывод из этих историй в том, что рынком время от времени полностью властвуют иррациональные эмоции — надежда, жадность и страх. Но, если психология может отчасти объяснить, почему люди ведут себя так или иначе, она не отвечает на вопрос, почему они все реагируют в одно и то же время. Чтобы объяснить этот коллективный феномен, нам следует проконсультироваться с тем, кто компетентен в анализе сложных движений, — с математиком.
Представьте, у нас есть друг — математик и мы рассказали ему свои истории и показали свои графики. Он, возможно, поразмыслит немного над этими историями, внимательно изучит графики, затем посмотрит на нас и спросит:
«Цены внезапно обвалились, и это при том, что никаких особенных новостей не было, чтобы хоть как-то объяснить происходящее, я правильно понял?»
«Да, правильно. Все начиналось медленно, затем внезапно набирало ход и переходило в совершенную истерию». «И сколько раз вы наблюдали такие явления?» «В конечном счете, насчитывается приблизительно от 40 до 50 крахов за последние 500 лет. Но это основные крахи, напоминаю тебе. Не считая этих крахов, случались и небольшие. Небольших крахов насчитывается тысячи. На самом деле, они часть нашей жизни».
