Дэвид Прайс - Открыто. Как мы будем жить, работать и учиться
Культурно: из-за больших нагрузок и изоляции, навязываемой большинству учителей, у школ возникают сложности с совместной работой. Но ведь это вовсе не обязательно. В основном школы свободны организовывать свою деятельность так, как им кажется нужным. Так что боритесь за коллегиальность. Не позволяйте учителям просто «поставлять» знания. Они должны быть проектировщиками и исследователями знаний. А когда они займутся проектированием, пожалуйста, напомните им «шесть императивов социального обучения», перечисленных в шестой главе: сделай это сам; сделай это сейчас; сделай это с друзьями; сделай это для других; сделай это для удовольствия; сделай это, чтобы мир это увидел. Вот их установки, когда они обучаются самостоятельно, вне школы или университета. Если вы хотите создать обучающую общину, вам следует взять их на вооружение.
Найдите время для совместного планирования. Не разрешайте учителям планировать уроки на конец дня – в это время они уже усталые, раздраженные и не понимают, зачем вообще занялись преподаванием. Наоборот, посвятите профессиональному развитию начало рабочего дня, когда они в хорошем настроении и со свежими силами.
Все знаменитые школы и университеты, где я бывал, озабочены Обучением с большой буквы. Учителя постоянно говорят об обучении между собой и с учениками. Они все время придумывают что-то новое и не боятся ошибиться. Там никогда не случается, чтобы образование студентов полетело в тартарары из-за какого-то новшества, которое не сработало. Однако я могу показать вам множество студентов, любознательность и воображение которых задохнулись в многословной, скучной образовательной ловушке.
Вам может показаться, что я прошу учителей больше работать. В действительности большинство изложенных выше предложений призывают от чего-то избавиться. Например, слишком часто учителя считают, что должны «выступать» в классе. Они долгими часами готовятся к урокам, стараясь сделать их более увлекательными. В реальности получается, что всю работу делают они сами, а ученикам практически ничего не остается.
Когда я вел проект «Музыкальное будущее», о котором рассказывается в предыдущей главе, одной из самых сложных задач было убедить преподавателей, что обучение все равно будет происходить, если они перестанут дирижировать процессом с кафедры. Заставить их отойти в сторону и позволить ученикам учиться друг у друга означало идти наперекор всему, чему их учили. В это же время я услышал об эксперименте «Дыра в стене», который проводил в Дели Сугата Митра, достигший замечательного прогресса в обучении работе на компьютере детей из трущоб без всякого вмешательства взрослых. Я встретился с профессором Митрой, и стало понятно, что обе наши инициативы помогли улучшить обучение учеников просто за счет того, что мы им не мешали. Широкое применение наших с ним подходов в разных культурных контекстах показало бы, что способность студентов обучать самих себя, подкрепленная соответствующими технологиями, недооценивается и недостаточно освещается. Означает ли это, что учителя скоро станут не нужны? Абсолютно нет. Это означает только, что им придется приспособиться к стремлению общества перейти от педагогики к хьютагогике и помочь учащимся стать более независимыми и самостоятельными.
Открытое будущееВо всем этом есть одна составляющая, к которой мы еще не обращались: вы.
Да, я говорю именно о вас, так что перестаньте оглядываться по сторонам. Именно то, как вы – родитель, сотрудник, человек и прежде всего учащийся – решаете обозначенные здесь задачи, во многом определит, станет ли открытость «арабской весной», «операцией в Заливе Свиней»[149], iPad или Sinclair C5[150].
Другими словами, это уникальная возможность для заинтересованного гражданина. После десятилетий застоя началось шевеление. Мы, привыкшие сидеть у телевизора, вдруг обнаружили, что смотреть записи конференций TED и принимать участие в интернет-кампаниях намного веселее, чем пересматривать бесконечные повторы мыльных опер. На самом деле мы увлеклись этим так сильно, что возникла опасность «кликтивизма» – убеждения, что, нажав на «like» в Facebook, вы уже становитесь политически вовлеченным.
По мне, спор о том, что считать более «настоящим» – 10 миллионов кликов на сайте кампании Avaaz.org или марш протеста с сотней участников, – не имеет смысла. Главное – участвовать в чем-нибудь. Не переживайте, если вы не можете отличить meetup[151] от mic check[152]. И никогда, ни при каких обстоятельствах не верьте в эту чушь о коренном населении и иммигрантах цифрового мира.
Термины «коренной житель цифрового мира» и «цифровой иммигрант» придумал Марк Пренски[153]. Первый из них относится к тем, кто родился после изобретения iPod. Последний – ко всем остальным. Считается, что более молодые пользователи знают цифровой язык в совершенстве, а остальные говорят на нем с запинками и заметным акцентом. Действительно, такие стереотипы прочно укоренились в нашем коллективном сознании и легко объясняют, почему те, кому за пятьдесят, не хотят учиться программировать свой видеомагнитофон, но это не имеет под собой никакой реальной основы.
Последние исследования показывают, что отношение к технологиям не зависит от возраста. Средний возраст игрока в компьютерные игры – 37 лет, и он увеличивается. Да, пожалуй, подростки обращаются с технологиями несколько ловчее, но главным все равно остается контент. Важен не инструмент, которым вы пользуетесь, а то, что вы с его помощью делаете. Поэтому действуйте и не переживайте – сломать Интернет еще никому не удалось.
Другой источник родительских тревог – количество времени, которое наши дети проводят в Интернете. Два крупнейших эксперта в данной области, Кэти Дэвидсон[154] и Шерри Теркл[155], недавно опубликовали противоречивые результаты тщательного анализа влияния технологий на желание и возможности детей общаться друг с другом. В этом и заключается дилемма, стоящая сегодня перед родителями: мы знаем, как важны технологии для будущего наших детей, но боимся побочных эффектов. Из-за этого мы беспокоимся, как бы они не проводили в Сети слишком много или слишком мало времени. Поскольку для этого нет никаких железных критериев, вы спокойно можете расслабиться – дети сами найдут ответ.
Впрочем, попросите их поделиться с вами своим опытом социального обучения – это даст вам представление о будущем, которое им предстоит, и может оказаться намного интереснее, чем то, что они делают в школе или в университете. Зайдите на сайты типа Elance или oDesk. Вы мгновенно оцените масштабы: в начале XX века мы боролись за работу с людьми из своего города, во второй его половине конкуренция сначала была региональной, затем национальной; сегодня она глобальная.
Если согласиться с моим анализом меняющегося рынка труда и угрожающей нам конкуренции со стороны быстро развивающихся стран, то сложно понять, что сказать и что посоветовать нашим детям. Глобальный аукцион знаний предполагает: найти работу им будет трудно. А потому они могут с тем же успехом придумать ее себе сами. На первый план выйдет предпринимательство, поскольку именно оно способствует процветанию инноваций.
Поэтому задумайтесь, что это означает для социальной и формальной обучающей среды вашего ребенка. Если вы выбираете школу только по ее экзаменационным результатам, подумайте: так ли это важно для интересов вашего ребенка? Улучшить результаты экзаменов – не велик секрет. Но поможет ли перманентное натаскивание на тесты их предпринимательскому будущему? Не лучше ли найти школу, которая позволит им определиться со своими предпочтениями и развить у себя навыки общения, совместной работы и творческого мышления, которые уже сейчас являются ключом к нашему общему будущему?
За долгие годы я участвовал в бесчисленных дискуссиях, где мы пытались найти силу, которая радикально изменит образовательную политику и заставит ее смотреть вперед, а не назад. Будут ли это учителя или руководители компаний? Я все больше склоняюсь к тому, что это будут родители. Родители – возможно, единственные люди, к которым прислушаются политики – из-за их избирательных прав. Им нужно заставить себя услышать и отвоевать позиции, утраченные в споре о том, что такое хорошая школа. Пока что язык, которым мы описываем наше обучение, сводится к буквам и цифрам.
Из многочисленных исследований рынка мы знаем, что, если остановить людей на улице и попросить их описать идеальную чашку кофе, все обычно отвечают одно и то же – стойкий вкус, черный, сильный аромат. А дома они неизменно варят слабый кофе и пьют его с молоком. С языком обучения дело обстоит так же, как с кофе.
Я убежден, что многие родители предпочли бы знать, что их дети уверены в себе, чувствуют себя успешными, способны к независимому мышлению и умеют задавать критические вопросы – то есть выбрали бы язык кофе с молоком. Вместо этого родители знают только язык черного кофе, потому что не слышат ничего другого. Дети нацелены на хорошие оценки? Им достаточно задают на дом? Какими были их последние 10 оценок?
