Дэвид Прайс - Открыто. Как мы будем жить, работать и учиться
Дискуссию в формате «или – или» подстегивает и постоянное политическое вмешательство, приводящее к тому, что ситуация изменяется на противоположную с каждой сменой правительства. Категоричность позиций не дает достичь настоящего прогресса: избирательная или всеобъемлющая школьная система; преподавание, основанное на воспитании или на решении задач; научное или профессиональное; знания или умения. Можете ли вы себе представить докторов, спорящих в XXI веке о пользе вакцины против гриппа?
Не зная, куда идти[121]
Само собой разумеется, если мы не знаем цели нашего путешествия, то мы не сможем договориться о лучшем пути к ней и не сумеем оценить расстояние, которое нужно преодолеть. Когда я смотрю на радикально отличающиеся друг от друга образовательные стратегии, внедряющиеся сегодня в развитых странах, то вспоминаю, как учился водить машину. Позволю себе небольшое отступление – впрочем, небесполезное.
Это было в Ирландии в конце 1970-х – в то время, когда начинающим водителям, еще не получившим права, по необъяснимым причинам разрешали ездить без сопровождения. Мой начальник разрешал мне водить свою машину, чтобы я подготовился и сдал на права по возвращении в Англию. Однажды я ехал по извилистым сельским дорогам и понял, что безнадежно заблудился, – если вы сталкивались с ирландскими дорожными знаками, вы понимаете, как это просто. Остановив проезжавшего мимо фермера, я спросил у него, ведет ли эта дорога в Килраш, куда мне было нужно. Фермер некоторое время подумал, посмотрел на дорогу, потом на меня и изрек: «Дорога-то ведет, только машина у вас смотрит не в ту сторону…».
Так и с установками в области образования. Время от времени западные политики начинают убеждать нас «вернуться к основам» (читай: к упору на грамотность и счет). Если нужно доказать, что «прогрессивные» методы не сработали, достаточно сослаться на все ухудшающиеся результаты в международных сравнительных реестрах вроде Программы по оценке достижений учащихся (PISA). Этот спад контрастирует с достижениями стран типа Сингапура и Южной Кореи, которые занимают в них первые места.
То, что именно оценивается, полностью определяется намеченной целью. В то время как правительства Великобритании и США призывают свои школы быть похожими на школы в странах тихоокеанского региона, набирает силу и движение в обратную сторону. В своем обращении к преподавателям в 2012 году Хен Сви Кит, министр образования Сингапура, призывал к радикальному изменению политики: «Образовательную парадигму поколения наших родителей, которая строилась на передаче знаний, быстро замещает совершенно иная парадигма. Эта новая концепция успешного образования концентрируется на взращивании ключевых навыков и способностей: умение искать, упорядочивать и синтезировать информацию; создавать новое и осуществлять перемены; работать в межэтнических группах; понимать глобальные перемены и внедрять их в локальном контексте»[122].
Эти замечания были сделаны почти сразу после того, как бывший министр образования Южной Кореи Бьонг Ман Ан усомнился в пользе высоких рейтингов PISA, хотя согласно их обзору за 2009 год корейские школьники занимали первое место по чтению и математике и третье – по естественным наукам: «Даже если корейские школьники лидируют в учебе, они полагают, что ее цель состоит не в саморазвитии, основанном на личных интересах или мотивации, а в поступлении в престижный университет. У школьников нет времени размышлять над фундаментальным вопросом „что мне нужно учить и для чего?“. Им просто нужно подготовиться к экзамену, научившись самым эффективным методикам переваривания огромных объемов материала и запомнив больше, чем другие».
Фактически и Хен Сви Кит, и Бьонг Ман Ан повторяли совет, который дал мне тот ирландский фермер. Их страны проделали длинный путь, но они обнаружили, что машина смотрит не в ту сторону.
Мы, живущие на Западе, хотим больше походить на людей с Востока, а те, в свою очередь, хотят больше походить на нас. Мы призываем к обучению, способному ответить вызовам двадцать первого века, но рекомендуем преподавательские методики, принадлежащие к веку девятнадцатому. Мы не можем договориться, для чего нужно учиться, но единогласно заключаем, что образовательную политику будущего должны питать ложные международные сравнения. Короче говоря, мы очень, очень запутались.
Первые диссиденты
Вы уже, наверное, поняли: пытаясь представить себе обучение будущего, мы не должны искать прозрения или вдохновения у наших чиновников и политиков. Можно было бы, впрочем, сделать исключение для уже упомянутого Хен Сви Кита, министра образования Сингапура. В обращении к преподавателям, о котором я писал выше, он выделяет пять ипостасей учителя XXI века:
Наставник в этических вопросах – образец, которому ученики могут подражать в честности и силе духа.
Компетентный специалист – постоянно совершенствует свои знания, навыки и лидерские качества.
Участник совместного обучения – участвует в обсуждениях рабочих моментов, дорожит учительским братством.
Лидер перемен – вдохновляет коллег на размышления и новаторство, строит доверие, управляет переменами.
Строитель сообщества – понимает локальные и глобальные проблемы, развивает у учеников чувство социальной ответственности.
Если вы не часто бываете в школе, эти качества могут показаться вам не такими уж редкими. Поверьте мне, их действительно днем с огнем не сыщешь. Большинству учителей средней школы было бы сложно раскрыть их в себе – не потому, что они не хотят, а потому, что система не ценит эти качества и не придает им никакого значения.
Впрочем, есть все же преподаватели, которые не только демонстрируют качества учителей и лидеров XXI века, но и преобразуют обучение в своих учреждениях таким образом, что те становятся настоящими обучающими общинами. В процессе подготовки книги я посетил некоторых из них, понаблюдал, как совершается обучение под их руководством, и попросил их поделиться своими нововведениями и устремлениями. В большей или меньшей степени все они диссиденты – в образовательной системе, где ценятся уступчивость и подчинение, новаторство производит именно такое впечатление.
Школа коммуникационных искусств 2.0, ЛондонШкола коммуникационных искусств 2.0 (School of Communication Arts 2.0, SCA 2.0) находится на задворках обветшалого особняка в Воксхолле, Лондон. Там нет элегантных приемных и стеклянных атриумов – там даже нет таблички над дверью. Так задумано: каждый год новые студенты приходят в пустое здание и заново создают в нем собственную среду обучения. Это заведение уровня специализированной школы, но оно не дает дипломов и не связано ни с каким университетом. Несмотря на невзрачный внешний вид, школа позиционирует себя как «лучшая в мире школа рекламы» – и, возможно, таковой и является.
Возглавляет школу Марк Льюис. Единственный способ, каким Марк мог стать во главе специализированного учреждения, – это самому его создать. У него нет ученой степени. Вообще-то у него нет и школьного аттестата, поскольку его исключили из школы, когда ему было шестнадцать. Отсутствие дипломов никогда не стояло у него на пути. Построив сеть комедийных клубов в Южной Африке, он в 1997 году вернулся в Англию, чтобы создать интернет-компанию. Три года спустя он продал созданную компанию почти за 20 миллионов долларов.
Хотя Марк создал себе репутацию в сфере цифровых мобильных технологий, учился он рекламе. Он получил стипендию в первой Школе коммуникационных искусств (School of Communication Arts), которой тогда руководил Джон Гиллард, ставший впоследствии его наставником. Школа версии 1.0 закрылась в 1995 году, когда Джон серьезно заболел. В 2010-м Марку удалось вновь открыть школу, положив в основу чрезвычайно инновационный проект: «Я был в Бостоне, когда меня вдруг озарило. У меня тогда была компания, продававшая технологические решения розничным торговцам, и я находился в главном офисе одного из своих клиентов – аптечной сети в Бостоне. У них повсюду висели эти плазменные экраны, на которых отображались списки школ вместе с фамилиями их кураторов. В Америке очень развита культура кураторства, с помощью которой знания передаются от А к Б напрямую. У нас в Великобритании такой культуры нет. Так что, видимо, тут-то меня и осенило».
Школа построена по модели «Героев и легенд». Две «легенды» – гиганты рекламного бизнеса Bartle, Bogle and Hegarty[123] и Abbott, Mead, Vickers[124]. Вместе они гарантируют школе спонсорскую поддержку и доверие со стороны профессионального сообщества. Большая группа «героев» тоже снабжает школу деньгами, а также знаниями и опытом. Финансовая поддержка позволяет половине учащихся получать стипендию. Кроме того, в школе сформирован инвестиционный фонд, который финансирует стартапы выпускников. Шестьсот кураторов проводят мастер-классы, направляют учеников и дают им задания. Эта уникальная модель к тому же помогает ученикам легко получить работу в отрасли – большинство из них расхватывают сами наставники.
