Рэнди Тараборелли - Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии
– Не знаю, – сказал Баррон. – Я прервал разговор. Он думал, что говорит с Конрадом Хилтоном.
Поразмыслив, Мэрилин спросила с чисто женской интуицией:
– Думаешь, это как-то связано с Франческой?
– Нет, не думаю, – покачал головой Баррон. – Или все-таки связано?
Ни он, ни Мэрилин не могли не понимать, что Франческа была зачата в то время, когда Конрад и Жа-Жа противостояли друг другу в бракоразводном процессе, жили порознь и едва общались друг с другом.
– Сама не знаю, – сказала Мэрилин. – Но тебе лучше поговорить об этом с Конрадом.
– Наверное, – согласился Баррон, хотя ему было неприятно обсуждать ситуацию, сложившуюся у отца в конце его второго брака. Он даже не мог представить, как заговорить с отцом-католиком на эту щекотливую тему.
И Баррон не стал обсуждать с Конрадом этот звонок, просто поставил его в известность, что ему по ошибке позвонил какой-то частный детектив. Позднее Баррон объяснял: «Я подумал тогда, что еще неизвестно, касалось ли это расследование рождения Франчески. Но это так и осталось мне неизвестным. Отец никогда не говорил мне об этом расследовании».
Часть V
Элизабет
Глава 1
Прекрасная мечтательница
– Пап, ты только взгляни на эту девушку! – сказал Ники Хилтон.
Было лето 1949-го, и Конрад Николсон Хилтон-младший с отцом сидели в его кабинете особняка Бель-Эйр. Конрад занимал место за своим огромным столом, а Ник расположился в солидном кресле напротив.
– Я должен с ней познакомиться, – сказал двадцатитрехлетний наследник и протянул отцу фото, аккуратно вырезанное из газеты.
Конрад внимательно рассмотрел фотографию.
– Да, действительно, настоящая красавица, – сказал он, как вспоминал позднее. – Это ведь Элизабет Тейлор, да? – Он с добродушной усмешкой вернул сыну вырезку. – Готов держать пари, что ты даже близко к ней не подойдешь, не то что познакомишься. Ведь она кинозвезда. Ну-ка, скажи, Ники, как ты думаешь познакомиться с нею?
Ники задумчиво посмотрел на фото и улыбнулся.
– А спорим, пап, что познакомлюсь? Вот увидишь!
– Идет, – засмеялся отец. – Значит, пари заключено. – Когда сын ушел, Конрад откинулся на спинку кресла и улыбнулся. – Ну и фантазер мой Ники!
За последние годы отношение Конрада к Ники несколько изменилось. Он по-прежнему радовался целеустремленности Баррона, с удовольствием узнавал в нем свое отношение к жизни и работе. Однако теперь он и в Ники обнаружил что-то новое и приятное для себя.
Ники был беспечным весельчаком, истинным любимцем женщин. В двадцать один год он вел такой образ жизни, о котором Конраду оставалось только мечтать – ведь ему с раннего возраста пришлось трудиться. Сейчас, на седьмом десятке, оглядываясь назад, он, конечно, гордился своими достижениями, но кое о чем и жалел. Он понимал, что всю жизнь ему не хватало того, что придает жизни такую остроту и прелесть – беззаботной радости, веселых развлечений. Слов нет, ему нравилось участвовать в крупном бизнесе, добиваться успеха, выискивать очередной шикарный отель, добиваться его, как любимую женщину, и в конце концов присоединить к своей империи и придать ему новый блеск по своему вкусу. Все это доставляло ему удовольствие, льстило самолюбию, вызывало прилив гордости. Однако, размышляя о прошлом, он всегда испытывал огромную грусть, ощущение какой-то утраты. В его жизни было мало женщин. У него попросту не было ни склонности к любовным отношениям, ни времени заводить их, обычно все ограничивалось кратковременной связью. И даже если в нем вспыхивала страсть, она скорее была романтической, чем плотской. Он был женат на одной из самых красивых женщин в мире в лице Жа-Жа Габор, но так и не стал ей пылким супругом. Конечно, отчасти в этом виновато его глубоко религиозное воспитание. Но в глубине души он думал, что не это было главной причиной его холодности. Возможно, он утратил страстный интерес к этой женщине, как только «приобрел» ее. Почему же он был не таким, как Ники? Отказался бы Ники от такой шикарной женщины, как Жа-Жа? Скорее всего, нет.
Если бы Ники узнал о том, что Конрад невольно завидовал ему, он несказанно поразился бы. «Ник был как мартовский кот, – сказал один из его друзей. – Он сводил с ума каждую девчонку, с которой встречался, и все до одной были потрясающие красавицы». Ники каждый вечер проводил где-нибудь в городе, напропалую ухаживал за девушками и безоглядно тратил на них деньги. Порой Конрада это возмущало, но вместе с тем его восхищало умение старшего сына жить, не задумываясь о будущем.
«Если бы у меня было хоть немного беззаботности Ники и его умения наслаждаться жизнью, думаю, я был бы намного счастливее, – признался как-то Конрад своему адвокату Майрону Харполу. Когда Майрон заметил, что Конрад вовсе не похож на человека, обделенного счастьем, тот пожал плечами и сказал: «Ну что теперь расстраиваться. Но, признаться, мне жалко, что у меня было так мало радости в жизни и, если хочешь, мало любовных связей. По-твоему, я рассуждаю, как старый дурак?» Майрон улыбнулся. «Ты такой же старый дурак, как и все мы».
Не имея возможности повернуть время вспять, Конрад вместе с Ники переживал его молодость, обожал слушать истории его любовных похождений, до слез смеялся над его шутками и фантастическими выдумками и, главное, все сильнее привязывался душой к своему первенцу. Оливия Уэйкмен говорила Майрону: «Даже если двери в его кабинет закрыты, ты всегда поймешь, кто из сыновей пришел к нему. Если они разговаривают тихо и серьезно, значит, у него Баррон. А если оттуда доносится веселый хохот, это уж точно Ники».
Хотя Конрад побился с Ники об заклад, что ему не удастся познакомиться с Элизабет Тейлор, на самом деле он был уверен, что Ники выиграет пари. И ему этого очень хотелось.
Глава 2
Элизабет Тейлор
Очень скоро Ники доказал, что его отец ошибался. Он был упорным в своих желаниях. Выяснилось, что один из друзей Ники знал человека, связанного с кинобизнесом, и вскоре Ники получил приглашение на свадьбу актрисы Джейн Пауэлл в ночном клубе «Мокамбо» на Сансет-бульваре (где когда-то его отец подарил Жа-Жа Габор обручальное кольцо). И там его усадили рядом не с кем-нибудь, а с самой Элизабет Тейлор! Это произошло 17 сентября 1949 года, вечером, ставшим для Ники незабываемым.
Много лет спустя журнал «Ярмарка тщеславия» назвал Элизабет Тейлор «воплощенной Еленой из Трои». В семнадцать лет она была уже сформировавшейся женщиной, готовой покорить первого из тысяч своих поклонников. Она успела состояться как актриса, снявшись почти в двенадцати картинах, в основном на киностудии «Метро Голдвин Майер», таких как «Синтия», «Свидание с Джуди», «Джулия плохо себя ведет» и «Большое похмелье». К 1949-му Элизабет Тейлор знали практически все американцы. И не только из-за ролей, но из-за ее редкостной, несравненной красоты. При небольшом росте, чуть выше пяти футов, она отличалась царственной осанкой и эффектной фигуркой с полной грудью и тонкой талией, что она любила подчеркивать большим декольте и туго затянутым поясом. Даже подростком она излучала притягательную чувственность. Прелесть ее лица, едва ли не самого фотогеничного в истории кинематографа, еще больше поражала, когда вы видели его вблизи, оно было воистину обворожительно. Женщины по всему миру тщетно пытались подражать ей – иссиня-черным волосам, безупречно гладкой коже, полным и нежным алым губкам и великолепно очерченным бровям. Но самым необыкновенным были ее колдовские фиалковые глаза с удивительно густыми ресницами, невероятно выразительные. Рассказывают, что, когда еще подростком Элизабет входила в столовую студии МГМ, все, даже самые прославленные актрисы, забывали о еде, оборачивались и ахали от восторга. По всему помещению пробегал восхищенный шепоток, и все провожали ее взглядами. Где бы Элизабет ни появлялась, она постоянно производила такой эффект – как и в тот вечер, когда Ники наконец-то увидел ее вблизи.
Ее мать, актриса театра Сара Тейлор, кстати сказать не добившаяся большого успеха, постоянно занималась с Элизабет театральным искусством, доводя ее мастерство почти до автоматического профессионализма. В итоге у нее возникло ощущение утраченного детства и отрочества. В семнадцать лет она мечтала только о том, чтобы уйти от деспотичной матери, которая угнетала не только ее, но и брата девочки Говарда, и их отца Фрэнсиса. Она жаждала настоящей жизни – а не той, что запечатлена на кинопленке. Но когда она заявила матери, что больше не хочет сниматься в кино, та заявила, что это невозможно. «Элизабет, на тебе лежит ответственность. Не только перед своей семьей, но и перед всей страной».
Можно с уверенностью утверждать, что к моменту встречи с Ники Хилтоном душа юной Элизабет была переполнена негодованием и злостью. Она только что закончила сниматься в картине «Место под солнцем» с Монтгомери Клифтом и Шелли Винтерс и была полностью измучена. Фильм вышел на экраны только через два года и доказал всему миру многосторонний и яркий талант Элизабет. Играя богатую избалованную Энджелу Викерс, она выражала поразительно широкий спектр эмоций, когда та влюбилась в человека, стоящего гораздо ниже ее в социальном отношении (его играл Монтгомери Клифт, к которому она была очень привязана). По сценарию она довела героя Клифта – Джорджа Истмена – до убийства своей девушки, чтобы он смог на ней жениться. Работа над этой ролью придала Элизабет уверенности в своих силах, а публика увидела новую глубину и зрелость актерской игры Элизабет. Она безумно устала от диктата матери и студии МГМ, от СМИ и даже от публики, которая, казалось, хотела видеть в ней вечно юную девушку.
