Роберт Кийосаки - 8 уроков лидерства. Чему военные могут научить бизнес-лидеров
Что такое правило 20 минут? Это мотивация, которую я использую, чтобы делать то, чего мне не хочется делать… в частности, посещать спортзал. Я знаю, что в течение 20 минут буду испытывать боль, но после этих 20 минут буду в целом доволен тем, что совершил то, чем не хотел заниматься.
Большинство людей не хотят проходить через эти 20 минут боли. Вместо этого они ведут жизнь, полную сожалений, которые могут длиться вечно.
Когда я встречаю несчастных, неуспешных, нездоровых, небогатых и неудовлетворенных людей, у меня нет сомнений в том, что они испытывают боль сожаления. Им не хватает дисциплинированности, чтобы перетерпеть свою боль, делая то, что они должны делать. Многие из них меняют краткосрочную боль дисциплинированности на долговременную боль сожаления. Вместо того чтобы пройти через свою боль сейчас, многие стремятся получить легкий ответ, волшебную таблетку и безболезненную формулу, которая выведет их на следующий уровень жизни.
Многие из тех, кому хочется стать богатыми без боли, отправляются в Лас-Вегас или играют в лотерею, питаясь иллюзорной надеждой на неожиданное обогащение.
Боль боли
В словах «без боли нет выигрыша» есть большая доля правды. Я всегда буду благодарен академии и морской пехоте за приучение меня к дисциплине, позволяющей превозмогать боль. Как вы знаете, значительную часть своей жизни я был заурядным, ленивым учеником. Я старался учиться лишь настолько, чтобы получать удовлетворительные отметки на экзаменах. Поступление в академию и боевые полеты в морской пехоте изменили мое ленивое отношение к учебе.
Гордая мать одного новоиспеченного морпеха написала:
Всем тем, чьи сыновья и дочери находятся в учебных лагерях, позвольте рассказать о том, что я обнаружила. Сначала немного углубимся в историю.
Когда мой сын покинул стены родительского дома, он был немотивированным, ленивым, вялым юнцом, не имевшим представления о гордости и самоуважении. Именно таким он 18 марта вышел из автобуса в Пэррис-Айленд.
Мужчина, которого я встретила в четверг на День родителей[6], заслуживает УВАЖЕНИЯ. Разницу, которую я увидела, невозможно описать словами. Он совершенно по-другому выглядит, по-другому ходит, по-другому говорит, в нем чувствуются такая выправка и гордость, что при взгляде на него я испытала благоговение.
Да, процесс обучения труден, и то, через что он прошел, не сможет вообразить никто, кроме тех, кто тут побывал. Из них целенаправленно готовят Воинов с большой буквы. Позвольте удивить вас рассказом о том, чему еще их там учат. С точки зрения высших ценностей, нравственных принципов и манер мой сын морпех стал лучше всех, кого я знаю. И это выражается не только в формах почтительного обращения «сэр» и «мэм»… а буквально во всем.
Теперь он следит за собой и своим поведением, причем делает это не из желания похвастать или выглядеть крутым. Он стал настоящим джентльменом. Я увидела в нем такую терпеливость и спокойствие, каких не видела раньше. Я никогда не смогу в полной мере высказать свою благодарность Корпусу морской пехоты за то, что они дали моему сыну.
Сибилла, мать морского пехотинцаБлагодаря дисциплине Корпуса морской пехоты, всем инструкторам и командирам, которые воспитывали во мне лидера, я осознал, насколько важна боль дисциплинированности. Я жив лишь потому, что научился ее ценить.
Как я уже говорил, мы с лейтенантом Тедом Грином потерпели крушение в океане у берегов Вьетнама. У нас заглох двигатель, и все члены экипажа более четырех часов проплавали в воде. На фотографии внизу видно, как выглядит вертолет огневой поддержки Huey в момент падения в воду.
В другой раз лейтенант Джо Изелл и я совершили аварийную посадку после двойного отказа гидравлики. Насколько мне известно, мы стали единственными пилотами и членами экипажа, которые выжили в такой нештатной ситуации. Дело в том, что без гидравлики вертолеты Huey не могут держаться в воздухе.
Если бы мы своевременно не прошли через боль дисциплинированности, то сегодня были бы мертвы.
Если бы кто-нибудь из нас погиб, всем выжившим пришлось бы до конца своих дней испытывать боль сожаления.
Каждый раз, поднимаясь в воздух во время боевого вылета, мы репетировали встречу со смертью. Мы никогда не делали перерывов в испытании болью дисциплинированности, в практике встреч со смертью. Когда у нас заглох двигатель и отказала гидравлика, все, кто был на борту: члены экипажа и пилоты, офицеры и солдаты, – действовали как высокоэффективная, дисциплинированная команда, функционирующая в обстановке чрезвычайного давления, преодолевая страхи, с которыми мало кому приходилось сталкиваться.
Дисциплинированность, позволяющая мне преодолевать свои страхи, заставляющая делать то, что нужно, даже если не хочется, создала из меня довольно неплохого предпринимателя. Как предприниматель я каждый день сталкиваюсь со своими страхами. Я не могу рассчитывать на стабильную зарплату и на то, что крупная корпорация защитит меня от реального мира бизнеса и его трудностей.
Когда люди говорят: «Делайте то, что любите, и деньги потекут к вам рекой», я говорю: «Чушь собачья. В бизнесе человек обязан делать то, что должен делать, даже если он терпеть не может этим заниматься».
Моим соседом по каюте на вертолетоносце был первый лейтенант Джек Бергман, который теперь стал генерал-лейтенантом. Во Вьетнаме он был пилотом вертолета CH-46. Экипаж его вертолета состоял из пяти человек. Когда он стал генерал-лейтенантом, под его командованием оказалось более 200 тысяч мужчин и женщин. Уроки лидерства, полученные во время работы с экипажем из пяти человек, переросли в способность быть лидером сотен тысяч людей.
Джек стал не только генералом морской пехоты – он стал командиром пассажирского авиалайнера в компании Northwest Airlines и предпринимателем в сфере медицинского оборудования.
На борту вертолетоносца мы с Джеком посвятили много часов обсуждению вопросов, связанных с войной, военной тактикой и стилями лидерства. И хотя мы не всегда приходили к согласию, многие из уроков, которые он мне преподал, я до сих пор использую и в бизнесе, и в жизни вообще.
Свои летные навыки и опыт использовали в гражданской жизни и другие мои товарищи по морской пехоте: первый лейтенант Джо Изелл стал командиром корабля в гражданской авиакомпании Emery Air, первый лейтенант Тед Грин летал командиром в компании United Airlines и, как я уже сказал, Джек Бергман работал в компании Northwest Airlines, совмещая эту работу с полетами в морской пехоте. Если вы хоть немного разбираетесь в авиации, то знаете, как трудно пилоту вертолета переучиться на пилота самолета и получить работу пилота в гражданской авиакомпании. Я убежден в том, что именно дисциплина, приобретенная в морской пехоте, привела их к лидерству и успеху в гражданском мире.
Все мы служили в эскадрилье HMM-164 Корпуса морской пехоты США. Благодаря лидерству нашего командира, подполковника Хертберга, и начальника штаба, майора Мура, эскадрилья была награждена Благодарностью подразделению Военно-морских сил и Благодарностью особо отличившейся части.
Я упоминаю об этих благодарностях, потому что существует большая разница между медалями, такими как Почетная медаль Конгресса США и «Серебряная звезда», которыми награждаются отдельные военнослужащие, и Благодарностями части, которые служат признанием заслуг всего подразделения. Благодарность части является признанием качества работы лидеров подразделения. Наша эскадрилья получила эти награды не за количество убитых нами людей, а за то, что хорошо действовала в боях, и за то, что много наших людей вернулись домой живыми.
Я убежден в том, что после завершения службы в HMM-164 первые лейтенанты Бергман, Грин, Изелл и я смогли добиться успеха в первую очередь благодаря урокам, полученным от командиров нашей эскадрильи. Настоящие лидеры вдохновляют других становиться выдающимися лидерами.
Я считаю, что лучший из всех уроков лидерства преподал мне молодой капрал, мой боковой стрелок, который только что получил известие о том, что стал отцом. Я уже писал о нем в одной из первых глав этой книги. Во многих отношениях он был моим самым лучшим учителем.
Я спросил его:
– Тебя не пугает, что твоему сынишке, возможно, придется расти без отца?
И он без малейших колебаний ответил:
– Никак нет, сэр. Меня не пугает. Я готов лететь, – а затем улыбнулся, словно заверяя меня в том, что действительно готов лететь и, если потребуется, умереть, и добавил: – Лейтенант, вы делайте свою работу, а я буду делать свою.
После того как я узнал, чем был готов пожертвовать этот молодой мужчина, мое увольнение с высокооплачиваемой работы стало казаться мне мелочью.
