Ог Мандино - Самый великий торговец в мире. Часть 2. Окончание истории
– Я почту за честь помочь вам в этом благородном деле, – произнес Лука. – У меня прекрасный почерк, и я с радостью перенесу ваши слова на пергамент.
– Для тебя, лекарь, найдется более важное задание. Исполни просьбу Павла. Опиши все его испытания и странствия, а также все, что тебе известно о жизни Иисуса, включая историю его рождения в пещере Вифлеема, которую я поведал тебе вчера.
– Хафид! – вскричал Сергиус. – Меня только что озарила блестящая идея. Помнишь, когда мы вдвоем посещали Назарет, я упоминал о том, что построил на горе Ермон убежище, расположенное близко к тому месту, где Господь говорил с Иисусом?
– Помню и не единожды сожалел, что так и не воспользовался твоим щедрым приглашением.
– Еще не поздно. Выслушай меня. Я уже слишком стар для визитов на гору Ермон, поэтому планирую вскоре передать право на владение этим домом моему хранителю, Стефанасу, верой и правдой служившему мне все эти годы. В том месте, где говорил Господь, ты сможешь сосредоточиться и написать десять свитков.
– Дорога из Сидонского порта в Дамаск проходит очень близко к горе, – с воодушевлением добавил Гален.
– А как же быть со Стефанасом? – спросил Хафид.
– По моему письменному распоряжению, которое ты сам доставишь, Стефанас может вернуться к семье в близлежащую Кесарию Филиппову, и ты останешься в полном уединении до завершения работы. Это идеальное место для твоего замысла! Только ветер будет отрывать тебя от мыслей, если, конечно, Господь не решит побеседовать с тобой. После этого ты можешь вернуться в свой дворец в Дамаске. Это всего полдня пути, а Эразмус позаботится о распространении твоих вдохновляющих слов.
Хафид взглянул на хранившего молчание Эразмуса. Это решение ему придется принимать самому.
Сергиус Павел продолжил:
– Это твоя последняя возможность. В следующем году Стефанас со всей семьей, скорее всего, переедут в дом. Соглашайся же, прошу тебя!
Глава восьмая
Прежде чем караван отбыл из Рима, Хафид в сопровождении Луки обошел десятки магазинов в близлежащем книжном районе под названием Аргилет. Через несколько часов он наконец приобрел несколько пузырьков с превосходными черными чернилами, привезенными из Египта, коробку гусиных перьев и дюжину чистых пергаментных свитков, выделанных из высушенных козьих шкур.
Почти в полдень они решили вернуться к каравану, но, не пройдя и пятидесяти шагов, Хафид внезапно остановился и указал на покрытый темными пятнами, поцарапанный кедровый ларец, лежащий на боку рядом с книжной полкой.
– Этот старый ларец пуст? – в волнении закричал он, обращаясь к дремавшему продавцу, подпиравшему стоявший рядом столик.
– Он не только пустой, господин, он еще и продается.
Хафид подошел поближе и дрожащим голосом попросил:
– Откройте его, пожалуйста.
Торговец поставил ларец на стол, отомкнул щеколду и откинул деревянную крышку. Изнутри он был весь покрыт пылью.
Хафид обернулся к ничего не понимающему Луке:
– Подай мне, пожалуйста, купленные свитки.
Лука достал из мешка три свитка. Хафид аккуратно уложил их в ларец.
– Дай, пожалуйста, оставшиеся семь.
Уложенные свитки заполнили ларец до самой крышки. Хафид бережно закрыл его и повернулся к продавцу.
– Сколько?
– Всего сто динаров, господин.
Хафид потянулся было за деньгами, но Лука остановил его.
– Господин, но этот старый ларец стоит в десять раз дешевле! Посмотрите, какие ржавые петли и изношенные ремни. Пойдемте, здесь недалеко есть чудесный магазин, где вы найдете самые разные ларцы на любой вкус и по более разумной цене.
– Лука, я ценю твою заботу, но я хочу именно этот ларец. Не могу поверить своим глазам, но он выглядит точно так же, как ларец с десятью свитками, врученный мне более шестидесяти лет назад, когда я был еще погонщиком верблюдов.
Лука терпеливо улыбнулся:
– Он достаточно стар и изношен, чтобы оказаться тем самым ларцом.
Хафид заплатил продавцу и сказал:
– Неслучайно я наткнулся на этот ларец именно сейчас. Господь снова играет со мной в шахматы, и это хороший знак. Теперь у меня есть идеальное вместилище для свитков, когда те будут написаны!
По прошествии двух недель «Караван успеха» прибыл в Сидонский порт, а еще через два дня они оказались на перекрестке дорог, одна из которых вела на восток в Дамаск, а вторая – на юг к горе Ермон.
Хафид слез с огромной повозки, многие годы верой и правдой служившей и ему и другим во время их ораторских разъездов. Позади нее ехала маленькая повозка с одеждой, провизией и письменными принадлежностями. Погонщик маленькой повозки подошел к хозяину и, передав ему кнут, сказал:
– Все готово, господин.
К этому моменту к Хафиду подошли Эразмус и Гален. Хафид повернулся к своему верному счетоводу и сказал:
– Я вернусь домой сразу же, как только завершу работу над свитками, может быть, недели через две или около того.
Эразмусу не удавалось скрыть беспокойство:
– Господин, может, вы все-таки измените свое решение и позволите мне поехать с вами? Мы не расставались с вами многие годы.
– Оставь свои страхи, Эразмус. Я должен находиться в одиночестве, дабы ничто не мешало мне сосредоточиться. Ничего со мной не случится. Погода теплая, а запасов пищи на несколько недель. Вскоре мы вновь будем вместе. У тебя сохранилась копия карты, которую нам передал Сергиус Павел, с указаниями, как добраться до дома на горе Ермон?
Эразмус похлопал себя по плащу.
– Она здесь, господин.
Хафид кивнул и обнял преданного друга.
– Если через месяц ты заскучаешь, а я еще не вернусь, приезжай ко мне. А сейчас возвращайся домой, в Дамаск, и возьми с собой Галена, как мы договаривались. К тому же он поможет тебе распустить караван. Я прощаюсь с вами. Сегодня мне предстоит спать одному в том месте, где когда-то говорил Господь.
Дорога от подножия горы Ермон поднималась настолько полого, что Хафид практически не замечал, что движется к ее вершине, которая, если смотреть издалека, словно касалась небес. Он не подгонял двух жеребцов, вдыхая ароматы росших на склонах падуба, боярышника, миндального дерева и усыпавших обочину гиацинтов, цикламенов и лютиков. Спустя час он проехал огромное нагромождение белых камней, более чем на пятьдесят локтей вздымавшееся над холмиками из небольших булыжников. Согласно карте, Хафид находился всего в двух милях от места назначения.
Слева от него расстилался удивительной красоты мир. Вдалеке на солнце блестело и переливалось Галилейское море, и великий торговец пристально вглядывался в даль, пытаясь рассмотреть на востоке любимый Дамаск, но в той стороне над пустыней висел густой туман. Справа, высоко над ним, виднелась вершина горы, и он вдруг понял, что снег, который издалека казался сплошным искрящимся белым покрывалом, на самом деле лежал лишь в расщелинах и впадинах.
Судя по карте Сергиуса Павла, дорога должна была проходить через рощу дикого горного можжевельника, который надежно укрывал от посторонних глаз дом старого наместника. Как только повозка въехала под зеленые ветви, Хафид моментально ее остановил. Прямо перед ним стоял домик, на крыше которого разлеглись нижние ветки нескольких деревьев.
На пороге маленького домика стоял широкоплечий мужчина, одетый в звериные шкуры. Он с любопытством наблюдал, как Хафид слезал с повозки, и, нерешительно помедлив, когда тот приветственно махнул рукой, крикнул в ответ:
– Вы, наверное, заплутали?
– Не думаю. Ты Стефанас?
– Верно.
– Твой друг и наниматель, Сергиус Павел, шлет тебе приветствие, а также письмо с указаниями.
Стефанас взял у него маленький пергаментный свиток, сломал печать и быстро прочитал послание, после чего уважительно поклонился Хафиду и произнес:
– Добро пожаловать, господин. Позвольте мне занести ваши вещи и помочь вам устроиться в этом особенном месте.
Хафид вложил в правую мозолистую ладонь молодого человека две золотые монеты.
– Я весьма сожалею, что вынужден выгонять тебя из дома, однако это ненадолго. К тому же Сергиус немного успокоил меня, сообщив, что твоя семья живет поблизости.
Стефанас кивнул, в изумлении уставившись на неожиданно свалившееся богатство.
– Я постоянно упрекал себя за то, что этим летом редко навещал родителей. А сейчас подвернулся удобный случай.
В доме было только четыре комнаты, но он был украшен и обставлен с тем же вкусом, какой отличал дворец и виллу Сергиуса. Самое большое удовольствие доставил Хафиду огромный письменный стол, на котором он разместил перья, чернила и свитки. Старый ларец, приобретенный в Риме, Хафид задвинул под стол. Выгрузив из повозки провизию и прочие пожитки, Стефанас принес несколько поленьев для гигантского каменного очага.
