Наталия Проскурякова - Ипотека в Российской империи
Часть II
Земельные банки Российской империи конца XIX – начала XX в.
Глава 4
Начало формирования пореформенной системы ипотечных банков
Кредитная реформа была лишь прологом буржуазных преобразований 1860–1870-х годов, ознаменовавших начало нового царствования. Падение Севастополя подвело черту под созданной Николаем I системой. Война истощила финансы Российской империи, подорвала ее денежное обращение, обнажила многие недостатки гражданской и военной администрации. «Озлобление против порядков до 1855 года беспредельное и всеобщее»[161], – записал в своем дневнике в ноябре 1855 г. П. А. Валуев, видный чиновник, занимавший при Александре II пост министра внутренних дел (1862–1866 гг.). «Прежняя система отжила свой век, – вторил ему один из главных идеологов николаевской системы – известный русский историк М. П. Погодин. – Медлить нечего… Надо приниматься вдруг за все: за дороги, казенные и каменные, за оружейные, пушечные и пороховые заводы, за медицинские факультеты и госпитали, за кадетские корпуса и торговлю крестьян, духовенство, за воспитание высшего сословия, да и прочее не лучше, за взятки, роскошь, пенсии, аренды, деньги, за финансы, за все, за все…»[162]
Столкновение старых традиций и новых требований ставило Россию перед неизбежностью радикальных реше ний. «В силу особенностей государственного устройства и особенностей жизненного уклада России движение вперед было возможно лишь при содействии монарха. Александр II мог выбирать только между вариантами реформирования строя, но не между старой, николаевской системой и новым порядком. Реформы и составили суть его царствования»[163]. Они охватили основные сферы общественной жизни: экономику, административное управление, судебную систему, армию, культуру. Однако общий замысел состоял в том, чтобы провести модернизацию при условии сохранения монархии.
Отсюда его политика «немыслимых диагоналей» (П. А. Валуев), полная непоследовательности и противоречий. Уже в середине 1860-х годов начинается постепенное отстранение либералов от власти. Поляризация политических сил, нарастание волны революционного экстремизма стали серьезными препятствиями для начавшейся в стране «перестройки». Реформы продолжались, но вяло, медленно, непоследовательно. Активизация внешней политики (решающим событием в которой стала Русско-турецкая война 1877–1878 гг.) и имперских притязаний (присоединение Средней Азии) не способствовали, как на это рассчитывало правительство, внутренней стабилизации. Напротив, подготовленная министром финансов М. Х. Рейтерном денежно-валютная реформа, необходимая для продолжения начатых преобразований, была сорвана. В стране нарастал политический кризис, усугублявшийся террористической деятельностью революционеров-народников, поставивших своей целью убийство императора. В феврале 1880 г. для подавления революционного движения Александр II предоставил диктаторские полномочия известному государственному и военному деятелю генералу М. Т. Лорис-Меликову. Умный, гибкий, дальновидный политик Лорис-Меликов понимал свою задачу более широко. Генерал стремился убедить императора в необходимости уступок общественному мнению и создания в стране элементов выборного представительства «в высших эшелонах власти». По существу, речь шла о весьма ограниченной конституции, но 1 марта 1881 г. Александр II был убит революционерами-террористами.
Трагическая смерть Александра II от рук народовольцев роковым образом повлияла на правительственный курс. Новый император Александр III в специальном Манифесте от 29 апреля 1881 г. заявил о незыблемости самодержавия как неизменного принципа российской истории и вершины российского государства. Однако изменение политического курса не вызвало поворота в экономической политике и не могло сделать другим содержание экономического развития.
Размышляя о будущем России, Александр III видел ее страной аграрной, земледельческой, главное богатство которой – хлеб. Но при этом он хорошо понимал, что сохранить статус великой державы Россия сможет, лишь развивая свою промышленность. Только высокий уровень индустриального развития мог обеспечить военную мощь империи, утверждение ее на мировом рынке и сохранение ее целостности. Яростная критика «экономического либерализма» предшествующего царствования и противопоставление ему, говоря современным языком, модели «национальной экономики» имели скорее пропагандистский характер. Процесс экономической модернизации продолжался, принимая, правда, все более консервативно-этатистский характер. Это проявлялось в том, что самым действенным средством подъема производительных сил, основной формой регулирования экономического развития и государственного контроля над ним становился правительственный протекционизм. Характерное для предшествующего периода «свертывание» государством своей непосредственной предпринимательской деятельности сменилось сознательным ее расширением, особенно в области железнодорожного хозяйства и сфере ипотечного кредита. Идейным оформлением этой линии стали национализм («Россия для русских») и актуализированный во всех областях экономической и социальной политики сословный принцип.
Начало царствования последнего русского императора Николая II (1894–1917 гг.) не привело к изменению внутриполитического курса. Николай II, как его отец и дед, был убежден, что императорская власть есть благо для страны. Как человек глубоко религиозный, он видел свое историческое предназначение в том, чтобы, опираясь на волю Бога, править Россией для блага своих подданных. «Православный романтизм» (Г. П. Федотов) последнего российского императора помогал ему как человеку переживать исторические невзгоды, однако обрекал его как государственного деятеля на бездеятельность, а в конечном счете – на поражение.
Считая твердый курс своего отца единственно правильным, Николай II в своей первой публичной речи 17 января 1895 г., на церемонии встречи с депутациями дворянства и городов в Зимнем дворце, назвал предложения об участии представителей земств в делах внутреннего управления «бессмысленными мечтаниями». Однако через 11 лет в том же зале Зимнего дворца Николай II торжественно открыл работу Первой Государственной думы. К такому изменению курса императора вынудили многие обстоятельства: развитие земско-либерального, студенческого, рабочего, крестьянского движений, поражение в Русско-японской войне и конечно же первая, наиболее длительная и массовая, русская революция. Однако возникшие общественные и государственные демократические институты: парламент, независимый суд, свободная от цензуры пресса, – потенциально способные, исходя из реальных исторических и политических задач, корректировать деятельность монарха в России, так и не смогли на практике реально воздействовать на высшую власть.
И в начале XX в. в России новое причудливо переплеталось со старым, которое сдавало свои позиции с большим сопротивлением. Новейшие достижения цивилизации и культуры сочетались с невежеством и отсталостью, европейские формы организации производства и капитала соседствовали с сословной традицией и средневековым ростовщичеством, богатство, роскошь и изысканность – с нищетой и дикостью.
В такой исторической ситуации трудно быть провидцем. Консерватизм политических убеждений, как известно, не сделал Николая II противником экономических преобразований. Он не мог не видеть, что улучшения нужны в различных сферах народного хозяйства. Николай II, например, однозначно поддерживал реформаторские усилия министра финансов С. Ю. Витте (1893–1903 гг.), нацеленные на индустриальную модернизацию страны. С полного одобрения Николая II и был начат курс премьер-министра П. А. Столыпина (1906–1911 гг.), направленный на развитие и укрепление индивидуальных крестьянских хозяйств на основе частной собственности на землю. Однако когда деятельность Столыпина стала встречать в «высших эшелонах власти» все большее противодействие, Николай II как носитель верховной власти не оказал ему должной поддержки. Автору этих строк представляется довольно ясным, что шанс на спасение российской монархии заключался в осуществлении реформ экономических и социальных институтов, предложенных П. А. Столыпиным. История распорядилась иначе. Времени на их завершение не было отпущено. Первая мировая война и последовавшая за ней революция, обнажив все язвы и обострив все хронические заболевания общества, поставили Россию на край бездны.
Несмотря на свою незавершенность, «Великие реформы» создали условия для «пореформенного скачка» России в сторону рыночной экономики. На их запасе страна прожила вплоть до начала XX в. За это время произошла трансформация экономики из аграрной в аграрно-индустриальную и осуществилось превращение России в среднеразвитую страну, с самыми высокими в мире темпами развития промышленности (10 % прироста в год) и сельского хозяйства (6 %). Заметные изменения произошли во всех сферах экономики, отраслях промышленности, типах и формах сельскохозяйственного производства. Благодаря стремительному росту крупной промышленности, Россия вышла на пятое место в мире по объему выпуска промышленной продукции. Активно адаптировалась к новым условиям кустарная промышленность – весьма характерная структура российской национальной экономики, основной производитель товаров народного потребления. Выросла товарность помещичьего и крестьянского хозяйств. Россия заняла первое место в мире по общему объему сельскохозяйственной продукции, производя одну четвертую мирового сбора хлебов. Она активно втягивалась в международные рыночные связи. Опережающими темпами развивался вывоз зерна, составляя 25 % мирового хлебного экспорта. Быстрое строительство железных дорог, протяженность которых в России была одной из самых больших в мире (кроме США), способствовало окончательному формированию внутреннего товарного рынка. За четыре пореформенных десятилетия России удалось создать свой рынок капиталов, тогда как большинству европейских стран для этого понадобилось несколько веков.
