Наталия Проскурякова - Ипотека в Российской империи
По мере развития российского внутреннего и внешнего рынка помещичье хозяйство все более втягивалось в товарные отношения. Тесная связь помещичьего хозяйства с рынком выражалась в более высоком, чем у крестьян, уровне товарности помещичьих хозяйств. По данным И. Д. Ковальченко, в середине XIX в. помещичье хозяйство давало более половины товарного хлеба при 21,9 % всех посевов зерновых культур, а крестьянское – более 40 % при 75 % всех посевов[139]. Однако развитие товарного производства в помещичьем хозяйстве имело противоречивые последствия. Этот процесс, с одной стороны, подрывал натурально-патриархальные основы крепостничества и способствовал формированию внутреннего товарного рынка, с другой – базируясь на принудительном труде, консервировал крепостнические отношения в среде барщинных крестьян, тормозил развитие новых экономических форм в крестьянском хозяйстве в целом путем создания для него неблагоприятной рыночной конъюнктуры (используя даровой крепостной труд, помещик имел наименьшие, сравнительно с другими товаропроизводителями, издержки на производство товарной продукции).
Некоторые из помещиков пытались добиться повышения доходности своих хозяйств путем их, как тогда говорили, «рационализации». В начале века таких «рационализаторов» было очень немного (по подсчетам Вольного экономического общества, около 3 %). Как правило, они являлись крупными земле– и душевладельцами и в одном из принадлежавших им имений пытались практиковать новые приемы агротехники и агрикультуры (вводили многопольные севообороты, нанимали рабочую силу, разводили племенной скот, применяли удобрения, машины и пр.). Такая «забава» обходилась им очень дорого и в большинстве случаев была непродолжительной. («Рациональное» имение существовало за счет доходов с других имений – барщинных либо оброчных.)
Помещики черноземных хлебопроизводящих губерний все больше втягивались в экспортную торговлю хлебом, приносившую им внушительные доходы. Хлеб с начала XIX в. стал занимать первое место среди предметов русского экспорта (в 1811–1815 гг. стоимость вывезенного хлеба ко всему русскому экспорту составляла 0,5 %, а в 1856–1860 гг. – уже 35 %).
Некоторые помещики устремлялись в промышленное предпринимательство. В начале XIX в., наряду с традиционными отраслями дворянского предпринимательства (винокурение, горнозаводская, суконная, шерстяная промышленность), широкое развитие получило свеклосахарное производство, сконцентрированное на Правобережной Украине и в Воронежской губернии. Занятия предпринимательством не меняли феодально-крепостническую природу дворянского хозяйства. Вотчинные мануфактуры были основаны на труде крепостных крестьян. На Урале существовала феодальная система горных округов, при которой дворяне являлись владельцами земли, горных заводов и крепостных рабочих. Наряду с купцами, отдельные помещики заключали подряды (особенно во время войн, которые довольно часто вела Россия в первой половине XIX в.), иногда становились откупщиками. Занятие предпринимательством позволяло помещикам значительно увеличивать свои доходы. Вместе с тем, все перечисленные формы предпринимательской активности помещиков требовали свободных оборотных средств, которые, как правило, они могли получить, лишь заложив свои имения.
Подавляющее большинство помещиков вели хозяйство по старинке. Крепостничество почти полностью исключало возможность его эффективной организации и повышения доходности. Их положение усугублялось падением цен на хлеб и другие сельскохозяйственные товары в 20–30-е годы XIX в., а также частыми неурожаями. Но, несмотря на это, рост крестьянской прослойки, связанной с рынком, или увеличение барщины могли обеспечивать помещикам приращение доходов. В результате роста товарности сельского хозяйства, общего возрастания феодальной ренты, смены натурального оброка денежным у крепостников-помещиков могли сосредотачиваться большие денежные средства. Вместе с тем, европеизация жизни и быта российского дворянства (особенно крупного) вела к изменению структуры материальных и культурных потребностей. Рост потребностей очень часто опережал рост доходов. Ликвидировать этот разрыв легче всего было за счет ссуд под залог имений. «Жизнь взаймы» начиная с последней трети XVIII в. становится весьма типичной, особенно для крупного дворянства, более всего затронутого «веяниями века» и стремящегося изменить свой быт. Все это являлось той почвой, на которой произрастал ипотечный кредит.
Всего за весь период деятельности государственных банков дворянству было выдано ссуд на 425 млн руб. Темпы роста объема ссуд увеличивались вплоть до 40-х годов XIX в., а затем, с начала 50-х годов, заметно снизились (см. Таблицу 3). Объясняя этот феномен, Е. Ламанский, большой знаток банковского дела и будущий управляющий Государственным банком, в 1852 г. писал: «Ссуды под залог ограничены самою физическою невозможностью постоянного увеличения, потому что имения, фабрики и дома… остаются довольно долгое время в залоге и могут быть только перезакладываемы с новых сроков, а свободные по своей малочисленности не могут постоянно каждый год и в возрастающем количестве представляемы быть в банк для получения под них ссуд»[140].
Таблица 3. Рост задолженности дворянского землевладения в конце XVIII – середине XIX в.
Источник: Боровой С. Я. Кредит и банки России (середина XVIII в. – 1861 г.). М., 1958. С. 197.
В 1856 г. число заложенных поместий равнялось 43 569, что составляло 39,1 % от их общего числа[141]. Число заложенных крепостных душ в 1856 г. равнялось 6,6 млн чел., т. е. 61,7 % от всего числа крепостных крестьян мужского пола. К 1859 г. число заложенных имений увеличилось до 44 162, а крепостных душ мужского пола – до 7,1 млн чел. (66,0 %). Таким образом, к моменту отмены крепостного права две трети крепостных крестьян и две пятых имений были заложены в государственных кредитных учреждениях (см. Таблицу 4).
Очевидно, что реальная задолженность дворянства намного превосходила официальную сумму долгов казенным банкам, так как заложенные в них поместья закладывались и перезакладывались у частных лиц – ростовщиков.
Таблица 4. Залог «населенных имений» в государственных кредитных учреждениях к 1859 г.
Источники: Скребницкий А. Крестьянское дело в царствование Александра II. Бонн-на-Рейне, 1868. С. 1244–1249; Труды комиссии для устройства земских банков. СПб., 1860. Т. 1. С. 228. Приложение. С. 1–6.
Главными помещичьими банками до отмены крепостного права были сохранные казны опекунских советов воспитательных домов. В них было заложено 65 % от всех бывших в залоге у казенных банков поместий и 78 % заложенных «крепостных душ» мужского пола. На казны приходилась и подавляющая часть ссуд – 81 % от их общего числа. На долю приказов общественного призрения падало 11 %. Удельный вес Заемного банка в кредитовании дворянского землевладения был весьма скромным – всего 8 % (Таблица 4).
По официальным данным, уровень задолженности (процент заложенных имений к общему числу имений) в различных губерниях был неодинаков и очень мало соответствовал условиям хозяйственного положения губерний (урожайности, развитию товарности и пр.), особенностям экономики региона или принадлежности губерний к тому или иному классу (по нормам кредитования).
Созданный в 1856 г. Комитет по банковским долгам пытался проанализировать зависимость степени задолженности дворян от хозяйственных условий развития отдельных губерний и пришел к следующему выводу: «Долги зависели не от хозяйственного состояния губерний… Так, некоторые губернии… не пострадавшие от неурожаев и даже считающиеся в числе богатых и хлебородных, оказались неисправными в платеже долгов более, чем губернии беднейшие. Вообще обнаружено было, что большее или меньшее накопление долгов находилось в прямом соответствии с большим или меньшим количеством льгот, рассрочек, пособий и ссуд, дарованных губерниям в разное время»[142].
Точных данных о распределении ссуд по различным категориям землевладельцев нет. И. Ф. Гиндин, основываясь на косвенных данных, предположил, что из крупнейших имений (свыше 1000 душ) было заложено 90 %, из крупных (501–1000 душ) – до 80 %, из средних (101–500 душ) – 60–66 %, из мелких (21–100 душ) – около 40 %, из самых мелких (до 20 душ) – не менее 30 %[143].
Крупнейшие земельные собственники России закладывали свои поместья главным образом в Заемном банке. Среди клиентов Петербургской сохранной казны также преобладали крупные душевладельцы, в Московской кредитовались большей частью среднепоместные, а основными клиентами приказов были мелкопоместные и среднепоместные (Таблица 5).
Если сопоставить данные о количестве заложенных поместий и числе заложенных душ с данными распределения всех крепостных крестьян между барщинными и оброчными губерниями, то станет очевидным, что большая часть ссуд приходилась на барщинные губернии, хотя там, где преобладала денежная форма ренты, уровень задолженности был выше (Таблица 5).
