Газонокосильщик (сборник) - Кинг Стивен

Он лежал в темной спальне и никак не мог отдышаться. Он ждал, пока исчезнет этот мучительный морок, призрак его самого в девять лет, и спокойный сон не сотрет страшные воспоминания.

И сон пришел. Только очень не скоро.

Городской департамент образования решил объединить школьные каникулы с рождественскими, так что дети и учителя гуляли чуть ли не целый месяц. Кошмар снился Джиму еще пару раз, в самом начале каникул, а потом больше не приходил. Джим и Салли поехали в Вермонт, где у Салли жила сестра. Там они целыми днями катались на лыжах. Им было весело и хорошо.

На природе, на свежем, звенящем морозом воздухе все проблемы, связанные со школой, казались мелкими и нелепыми. Джим вернулся с каникул с зимним загаром, свежим и отдохнувшим, собранным и спокойным.

Симмонс поймал его в коридоре перед самым началом второго урока и протянул какую-то папку.

— У вас новенький. В классе «Литература и жизнь». Роберт Лоусон. Перешел из другой школы.

— Сим, куда мне еще?! У меня же двадцать семь человек! Это будет уже перебор.

— У вас так и останется двадцать семь. Билла Стерна сбила машина. Сразу насмерть. Водитель скрылся, его не нашли.

– Билли?!

Перед глазами возникла картинка — черно-белая, словно фрагмент фотографии всего выпускного класса. Уильям Стерн, член закрытого школьного клуба, игрок футбольной команды, участник творческих семинаров. Один из немногих хороших учеников в этом классе. Тихий, спокойный. Не отличник, но твердый хорошист. Отвечать вызывался нечасто, но если спрашивали, отвечал правильно и остроумно. Умер? Погиб? В пятнадцать лет. Джим невольно поежился. Внезапно повеяло ощущением бренности собственной жизни — как сквозняком из-под двери.

— Господи, какой ужас! А известно, как это случилось?

— Полиция разбирается. Он поехал в центр, подарить кому-то что-то на Рождество. Переходил улицу, и его сбила машина. Старый «форд». Номера никто не запомнил, но на боку было написано: «Не повезло!» Такой детский юмор. Так что скорее всего за рулем был подросток.

— Господи, — повторил Джим.

— Звонок на урок, — сказал Симмонс и побежал по своим делам, разогнав по пути небольшую компанию ребятишек, собравшихся возле питьевого фонтанчика. Джим вошел в класс, чувствуя себя полностью опустошенным.

Во время свободного урока он решил просмотреть документы в папке Роберта Лоусона. Первый лист — справка из Милфордской средней школы, о которой Джим никогда раньше не слышат. Второй лист — сведения об учащемся и краткая характеристика. Коэффициент умственного развития ниже среднего: 78. Есть какие-то трудовые навыки, но отмечены и явные антисоциальные наклонности по тесту Барнетта-Хадсона. Умственные способности, как говорится, оставляют желать. «В общем, — кисло подумал Джим, — юноша самый что ни на есть подходящий для курса „Литература и жизнь“».

Дальше шла характеристика поведения учащегося, так называемый желтый лист, только в Милфордской средней школе он был белым с черной траурной рамкой, заполненный целиком, удручающе подробно. С дисциплиной у Лоусона дело обстояло просто плачевно.

Джим перевернул страницу и взглянул на фотографию Роберта Лоусона. На секунду зажмурился, посмотрел еще раз. Ему вдруг стало жарко и душно. Сердце сжалось от страха.

Лоусон смотрел прямо в камеру, враждебно насупившись, словно позировал не для школьного снимка, а для личного дела, которое заводят в полиции. У него на подбородке была небольшая родинка. Родинка красного цвета.

К началу седьмого урока Джим успел перебрать в уме всевозможные рациональные доводы. Он твердил себе, что мальчишек с красными родинками на подбородках не так уж и мало — наверняка несколько тысяч по всей стране. И что урод, пырнувший ножом его брата в тот злополучный вечер шестнадцать лет назад — шестнадцать долгих, исполненных ноющей боли лет, — уже давно не мальчишка. Сейчас ему точно за тридцать. На самом деле никак не меньше тридцати двух.

Но, поднимаясь на третий этаж, Джим никак не мог избавиться от мрачных предчувствий. Что-то похожее было как раз перед нервным срывом. Во рту ощущался явственный привкус страха.

В коридоре на третьем у двери в кабинет номер 33, как обычно, толпились ученики. Увидев Джима, некоторые вошли в класс. Но несколько человек так и остались стоять у двери, переговариваясь вполголоса и посмеиваясь. Джим сразу приметил новенького. Тот стоял рядом с Чипом Осуэем. Роберт Лоусон был в синих джинсах и желтых ботинках на толстой рифленой подошве — последний крик моды.

— Чип, иди в класс.

— Это приказ? — усмехнулся подросток, глядя куда-то поверх головы Джима.

— Безусловно.

— Вы меня завалили на том экзамене?

— А ты как думал?

— Ну ладно… — Чип пробурчал что-то, но Джим не расслышал, что именно.

Он повернулся к Роберту Лоусону:

— Ты, как я понимаю, новенький. Давай я тебе сразу скажу, какие у нас тут правила.

— Да, мистер Норман, конечно. — Правую бровь Лоусона пересекал крошечный шрам, и Джим узнал этот шрам. Да, узнал. Бред, безумие — такого просто не может быть. И все же, все же… Именно этот мальчишка ударил ножом его брата. В тот вечер, шестнадцать лет назад.

Джим впал в какое-то странное оцепенение. Он принялся перечислять школьные правила и предписания, при этом слыша свой собственный голос, словно откуда-то издалека. Роберт Лоусон стоял, запустив большие пальцы за свой армейский ремень, — слушал, улыбался и кивал Джиму, как старому приятелю.

— Джим?

— Да?

— У тебя ничего не случилось?

— Нет, все нормально.

— Эти мальчишки, которым ты преподаешь «Литературу и жизнь», так тебя и донимают?

Он промолчал.

— Джим!

— Нет.

— Может, ляжешь сегодня пораньше?

Но Джим еще долго не мог заснуть.

В ту ночь ему снова приснился кошмар. И на этот раз все было еще страшнее. Пырнув ножом брата, парень с родинкой на подбородке обернулся и крикнул вдогонку Джиму: «Ты на очереди, козявка! Так что готовься».

Джим проснулся от собственного крика.

На этой неделе они проходили «Повелителя мух» Голдинга. Джим рассказывал о символике романа, и Лоусон вдруг поднял руку.

— Да, Роберт, — сказал Джим ровным голосом.

— А что вы так на меня смотрите?

Джим растерянно моргнул. У него пересохло во рту.

— У меня нос зеленого цвета? Или ширинка расстегнута, или что?

В классе раздались нервные смешки.

— Я на вас не смотрел, мистер Лоусон, — нарочито спокойно ответил Джим. — Кстати, может, вы нам расскажете, из-за чего Ральф поругался с Джеком…

— Нет, вы смотрели.

— Может, вам хочется обсудить этот вопрос с мистером Фентоном?

Лоусон как будто задумался.

— Нет.

— Хорошо. А теперь расскажите нам, из-за чего Ральф и Джек…

— А я не читал. Мне кажется, это тупая книга.

Джим вымученно улыбнулся:

— Вам так кажется? Ну хорошо. Только имейте в виду: ты судишь книгу, а книга судит тебя. Ладно, может, кто-то другой нам расскажет, почему Ральф и Джим поссорились из-за зверя?

Кэти Слейвин робко подняла руку. Лоусон смерил ее цинично-оценивающим взглядом и что-то шепнул Чипу Осуэю. Что-то очень похожее на «классные сиськи». Чип согласно кивнул.

— Кэти?

— Потому что Джеку хотелось устроить охоту на зверя?

— Правильно, молодец.

Джим взял мел и принялся писать на доске. Как только он повернулся к классу спиной, о доску ударился грейпфрут. Буквально в двух дюймах от головы Джима.

Он отшатнулся и резко обернулся. Кто-то в классе хихикал, но Осуэй и Лоусон сидели, как примерные мальчики, с совершенно невинным видом.

Джим поднял грейпфрут с пола.

— А вот взять бы сейчас эту штуку, — сказал он, глядя в сторону задних парт, — и запихать кому-то в глотку. Прямо так, целиком.

Кэти Слейвин аж задохнулась.

Джим швырнул грейпфрут в мусорную корзину и опять повернулся к доске.