Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник) - Дойл Артур Конан
— Это твое последнее слово, Лора?
— Последнее. Я не хочу больше с тобой разговаривать!
— Что ж, прощай. Я повидаюсь с отцом и поеду обратно в Плимут.
Он подождал секунду, надеясь услышать ответ, потом медленно вышел из комнаты.
Глава XV. Последняя тайна
Поздно вечером в дверь «Элмдина» неожиданно громко постучали. Лора весь день не выходила из своей комнаты, Роберт мрачно курил трубку в кресле у камина, когда этот резкий требовательный звук нарушил ход его мыслей. На пороге стоял Джоунс, дородный главный дворецкий из Нового Дома. Он был без шляпы, бледен и испуган, на лысой гладкой голове поблескивали капельки дождя.
— Простите, мистер Макинтайр. Сэр, вы не могли бы зайти к нам?! — вскричал он. — Мы все очень переживаем, сэр, о хозяине.
Роберт схватил шляпу и бросился на улицу. Испуганный дворецкий грузно шлепал по лужам рядом с ним. Это был день забот и катастроф. У юного художника было тяжело на сердце, и мысль о какой-то страшной развязке словно тенью накрыла его душу.
— Что с вашим хозяином? — спросил он, переходя на шаг.
— Мы не знаем, сэр. Но он в лаборатории, и сколько мы ни стучим, не отвечает. Он точно там, потому что дверь заперта изнутри. Мы все жутко напуганы, сэр… Да еще его поведение днем!..
— Днем?
— Да, сэр. Он утром пришел и был словно не в себе: разговаривал сам с собой, а глаза у бедного хозяина были такие, что на него и смотреть страшно было. Он долго ходил по коридорам, на обед даже не взглянул, потом пошел в музей, собрал все драгоценности, камни и все остальное и отнес их в лабораторию. Чем он занимается с тех пор, мы не знаем, сэр, только печь его ревет, а дым из трубы валит, как от целого бирмингемского завода. Когда потемнело, мы видели его в окнах, он работал и бегал там, как сумасшедший. Он не поужинал, только работает, работает, работает. Но сейчас все стихло, печь стоит холодная, и дыма нет, но он не отвечает, сэр. Поэтому нам очень страшно, Миллер побежал за полицией, а я — к вам.
Когда дворецкий закончил рассказ, они уже достигли Дома. Рядом с лабораторией стояла небольшая группа лакеев и конюхов. Только что прибывший полицейский возился у замочной скважины с линзой и пытался заглянуть внутрь.
— Ключ повернут наполовину, — сказал он. — Ничего не видно, только свет.
— А вот и мистер Макинтайр, — закричало полдюжины голосов, когда подошел Роберт.
— Придется вышибить дверь, сэр, — сказал полицей ский. — Ответа изнутри добиться мы не можем, а там явно что-то неладно.
Трижды бросались они на дверь плечо к плечу, наконец замок с резким треском поломался, и они ввалились в узкий коридор. Внутренняя дверь была открыта, и их взорам предстала лаборатория.
Прямо посередине высилась огромная куча пушистого серого пепла высотой с половину комнаты. Рядом с ней еще одна куча, намного меньше, состояла из какого-то искрящегося порошка, которые ярко блестел в лучах электрического света. Все вокруг было завалено разбитыми сосудами, осколками колб, обломками каких-то механизмов и спутанных обрывков проводов. В лаборатории не осталось ни одного целого предмета. И на одиноком стуле посреди этого вселенского хаоса, откинувшись на спинку и положив на колени руки, с видом человека, отдыхающего после тяжелой изматывающей работы, сидел Рафлз Хоу, хозяин дома и богатейший человек в мире. Лицо его было восково-бледным. Но сидел он в такой расслабленной и естественной позе, с таким безмятежным видом, что, только лишь подняв его, прикоснувшись к холодным застывшим рукам, они поняли, что он мертв.
Слуги, любившие хозяина, торжественно, молча понесли тело в его комнату. Лишь Роберт с полицейским остались в лаборатории. Словно во сне художник бродил среди обломков, рассматривая руины. На полу он увидел большой широкий молоток, очевидно, именно им Хоу разрушил лабораторию, предварительно превратив с помощью электрических машин все свои золотые запасы в протил. Сокровищница, которая в свое время так изумила Роберта, теперь оказалась совершенно пуста, а поблескивающий порошок на полу свидетельствовал об участи, постигшей удивительную коллекцию драгоценных камней, которая сама по себе стоила огромных денег. Ни один из приборов и механизмов не уцелел. Даже стеклянная подставка была разбита на три части. Во всей работе, проделанной Рафлзом Хоу в тот день, чувствовалась непоколебимая решительность.
Неожиданно Роберт вспомнил о таинственной шкатулке, хранящейся в окованном железом ящике в углу. В ней заключалось последнее звено, которое он должен был узнать, чтобы до конца понять процесс превращения. Может быть, документ все еще на месте? Весь дрожа, он открыл большой ящик и вытащил шкатулку из слоновой кости. Она была закрыта, но в замке торчал ключ. Повернув ключ, Роберт откинул крышку. Внутри лежал сложенный листок бумаги с его именем. Трясущимися руками он развернул бумагу. Кто он, наследник сокровищ Эльдорадо [138], или же судьба отвела ему роль жалкого полунищего художника? Письмо было помечено сегодняшним числом, и вот что в нем говорилось:
«Дорогой Роберт!
Моим изобретением никто больше не воспользуется. Я не могу выразить словами, как рад, что не открылся вам полностью, поскольку тогда с моим уходом жизнь ваша и жизни остальных наполнились бы несчастьями и страданием. Что касается меня, после открытия я не был счастлив ни дня. Я мог бы с этим смириться, если бы чувствовал, что приношу людям добро, но увы! Все мои попытки привели лишь к тому, что работящие люди превращались в лентяев, люди, довольные судьбой, — в жадных тунеядцев, и, что самое страшное, верные и честные женщины становились обманщицами и лицемерками. Если таковы результаты моего вмешательства в малом, то надеяться, что великие планы, которые мы с вами так часто обсуждали, принесут лучшие плоды, я не могу. Все мои чаяния обернулись прахом. Меня вы больше не увидите. Я вернусь к тому, с чего начал: вновь стану ученым. В этом качестве, я, если и не принесу пользы, по крайней мере, никому не наврежу. Я хочу, чтобы ценности, которые остались в моем доме, были проданы, а вырученные деньги распределены между всеми благотво рительными обществами Бирмингема. Вечером я уеду, если мне станет лучше, — сегодня весь день меня мучает резкая боль в груди. Похоже, богатство так же вредно для здоровья, как и для спокойствия духа. Прощайте, Роберт, и не дай вам Бог пережить ту душевную боль, какую пережил сегодня я. Искренне ваш, Рафлз Хоу».
— Самоубийство? Он покончил с собой, сэр? — спросил полицейский, когда Роберт положил письмо себе в карман.
— Нет, — ответил он. — Думаю, у него не выдержало сердце.
И вот чудеса Нового Дома были разобраны. Резные панели и золото, книги и картины — все было продано, и многие несчастные мужчины и женщины, которые никогда не слышали имени Рафлза Хоу при его жизни, вознесли ему хвалу после его смерти. Сам дом был куплен крупной фирмой, которая превратила его в водолечебницу, и среди тех людей, которые приезжают туда в надежде укрепить здоровье или отдохнуть душой, лишь немногие знают удивительную историю, связанную с этим местом.
Пагубное воздействие, которое богатство Хоу производило на окружающих, не закончилось и с его смертью. Старый Макинтайр до сих пор мечется по палате в доме для умалишенных и собирает все попадающиеся под руку щепки и металлические предметы, полагая, что это слитки золота. Роберт Макинтайр стал хмурым, раздражительным человеком, преследующим цель, которая неизменно ускользает от него. Об искусстве он позабыл и весь скромный доход тратит на покупку химического и электрического оборудования, при помощи которого напрасно пытается восстановить то самое последнее звено. Ухаживает за ним его сестра, немногословная, задумчивая женщина. Она все еще прекрасна, осанка ее все так же царственна, вот только с лица ее не сходит выражение грусти и тоски. Теперь она почти все свободное время стала посвящать благотворительности, и помощь, которую она оказывает новому викарию мистера Сперлинга, столь велика, что поговаривают, скоро он не захочет с ней расставаться никогда. Слухи об этом уже поползли по Тэмфилду, а в таких маленьких деревнях молва редко ошибается. Гектор все еще служит во флоте и, кажется, собирается последовать мудрому совету отца не думать о женитьбе до тех пор, пока не станет капитаном. Возможно, это единственный человек из всех, кто, так или иначе попав под влияние Рафлза Хоу, имеет повод быть ему благодарным.
