Обрекающая - Кук Глен Чарльз

Торговцы предлагали в тяжелые времена держать животных в избе, на это охотницы только фыркали. Жить в одной избе со зверем – придумают же! Торговцы показали, как построить избу с несколькими уровнями, оставив нижний для животных, которые к тому же своим теплом будут согревать верхние этажи. Но это – слишком крутая перемена. К таким вещам меты Верхнего Поната относились очень подозрительно.

Торговцев вообще считали способными на все: эти мужчины по поведению никак не походили на мужчин.

И несмотря на это, одним из главных ожиданий весны был приход торговцев, с новостями со всего мира, с невероятными сказками, с драгоценными товарами на продажу. Каждый год они поднимались по Хайнлину, иногда всего горсткой с товарами на плечах, иногда целыми караванами вьючных животных. Их количество зависело от того, что заказали Мудрые стай прошлым летом.

Мечтатели Марика и Каблин ждали их с куда большим нетерпением, чем все остальные. Они набрасывались на пришельцев с десятками тысяч вопросов, те отвечали охотно, разворачивая дивные полотна рассказов. Некоторые – настолько невероятные, что Марика даже обвиняла их во лжи. Это их еще больше веселило.

В год пещеры Махен ожидание было особенно напряженным. Саэттл заказала привезти из крепости новую книгу, и половину зимы охотницы избы Скилдзян ставили капканы на отека, набирая шкурки на оплату. Большая и малая луны подходили к нужному соединению. Возбуждение рвалось наружу. Время близилось к весенним обрядам и заодно – к появлению гостей.

Но торговцы не пришли.

Когда они задержались на несколько дней, никто не придал этому значения. Когда миновали недели, меты заинтересовались, и между стойбищами побежали гонцы, расспрашивая, не видал ли кто торговцев. Больше всех беспокоились стаи, заказавшие важные вещи, без которых трудно пережить зиму.

Торговцы очень запоздали, но в конце концов появились, а почему опоздали – объяснять не стали. Они были далеко не так дружелюбны, как прежде, спешили и огрызались, были нетерпеливы. Редко они задерживались в стойбищах дольше нескольких часов. Почти не было ни новостей, ни рассказов.

У Дегнанов одна группа заночевала, потому что их стойбище славилось гостеприимством и уютом. Кое-какие сказки у огня торговцы рассказали, вроде как вместо платы за постой. Но видно было каждому, что им не до рассказов.

Марика с Каблином пристали к одному старому торговцу. Они видели его каждый год, сколько себя помнили. Он был с ними дружен и помнил, как их зовут. Марика, не знавшая стеснения, спросила:

– Слушай, Хронен, что этим летом стряслось? Чего вы так поздно? И почему вы такие несчастные?

Старик был не так мрачен, как другие. Потому-то они его и любили, что он сохранил в себе что-то от щенка. И сейчас тоже в нем что-то такое сверкнуло.

– Большой мир, детки. Большой мир. Что-то странное там заваривается. И что-то из этого дотянулось и сюда.

Марика не поняла и так и сказала.

– Понимаешь, малышка, представь себе наше братство как стаю, которая растянулась через весь мир. А теперь вспомни, что бывает, когда у вас в стойбище заспорят избы. Вот и избы братства тоже заспорили. И горячо. Мы, знаешь, напуганы, что дальше будет. Вот мы и хотим побыстрее закончить сезон и вернуться, чтобы в наше отсутствие ничего не случилось. Понятно?

Это щенки поняли. Скилдзян и Герьен часто объединялись против других начальниц изб. В избе Скилдзян меты тоже делились на группы, особенно среди Мудрых. Старухи постоянно интриговали и враждовали, предавали друг друга по мелочам просто так, игра ради самой игры. Других развлечений у них в старости не было.

К Марике, Каблину и старому торговцу подошла Скилдзян.

– Я Хронена знаю давно, – объяснила она удивленным щенятам. – Еще с тех пор, когда он был всего на год старше, чем сейчас Каблин.

– До того еще, как я стал торговцем, – подтвердил Хронен.

– Ты – Дегнан? – удивилась Марика.

– Нет. Я был Ласп. Мы с твоей ма познакомились на реке. Мы тогда были твоих примерно лет. Она браконьерствовала на ягодниках Ласпов, а я ее поймал. Ну и драка вышла!

Марика переводила взгляд с торговца на мать, с матери на торговца. Как-то ей редко приходило на ум, что мать тоже когда-то была щеной.

– И все ты врешь все то же! – Скилдзян, ворча, оскалила клыки. – Я-то думала, после всех прошедших лет ты признаешь наконец, что залез на землю Дегнанов.

– После всех прошедших лет я могу найти дорогу на этот ягодник и показать, что он был на земле Ласпов.

Марика видела, что мать готова вспыхнуть, и стала думать, как бы ее успокоить. Но напряжение снял сам Хронен.

– Теперь это не там и не тут, – сказал он. А для Каблина добавил: – Ей всегда неуютно с мужчинами, которые не начинают хныкать и ползать на брюхе, стоит ей показать клыки. – И снова повернулся к Скилдзян: – Ладно, старая моя противница, что у тебя на уме?

– Я услышала, что ты говорил этим щенкам. Подозреваю, что если нечто так встревожило братство торговцев, то моей стае тоже может прийтись плохо. И мне подумалось, что ты мог бы дать нам совет.

– Ага, – кивнул Хронен, – Есть, конечно, вещи, которых я сказать не могу, но совет – это можно. – Он задумался, потом сказал: – Я бы предложил вам обратить внимание на оборону. Зима может выдаться суровой. Я бы сказал, что стоит вложить средства в лучшие железные наконечники для стрел, в топоры и ножи.

– Вы за них три шкуры дерете при продаже.

– Я ничего сейчас не продаю. Я только говорю, что стоило бы, на мой взгляд, сделать мудрой охотнице, если бы она знала то, что знаю я. Ты вольна оставить мои слова без внимания, как ты часто и делаешь. С тем же успехом ты вольна покупать. Или сама вытесывать наконечники и все прочее из камня, сохраняя верность старым добрым временам.

– Всегда ты был язвой.

– Всегда меня слегка доставали верования и позиция охотниц и Мудрых Верхнего Поната. Держаться старых путей и очевидно ложных верований – это никого еще до добра не довело.

Скилдзян оскалилась. Но Хронен не отступил, как сделал бы мужчина из Дегнанов.

Отношение в стае к инструментам и оружию торговцев приводило Марику в недоумение. Все покупалось, но редко использовалось. Каждое лето Мудрые и охотницы покупали топоры, наконечники, ножи длинные и короткие, даже иногда железный лемех для плуга. Все, что могли себе позволить. И почти всегда все это складывалось в кладовые и там валялось, никогда не используясь, поскольку считалось слишком драгоценным, чтобы им рисковать.

В чем тут дело?

Этим летом Скилдзян и Герьен выменяли шкуры отека на обработанное железо.

Этим летом на жизненный путь Марики легла еще одна тень завтрашнего дня.

Глава третья

1

Вокруг избы завыли первые порывы вьюги. Внизу на земляном полу все еще шел спор, хотя спорить уже было не о чем, охотницы из других изб почти все разошлись по домам, а те, что остались, не ушли из чистого упрямства.

Марика как раз просыпалась на том же месте, где ее сморил сон, как вдруг старуха Саэттл отошла от пресса и подошла к подножию лестницы.

– Щенята – вниз! – позвала она. – Начинаются уроки.

– Сейчас? – удивилась Марика.

– Сейчас. Вниз давайте.

Дрожа от холода, щенята, которым по возрасту полагалось учиться, соскользнули вниз и прошмыгнули мимо ворчащих взрослых. Саэттл рассадила их на мужской половине по возрасту и уровню знаний и принесла книги.

Книг было шесть, и они были самым ценным имуществом избы. Некоторые – много раз переписанные за большую цену, уплаченную мехами отека. Некоторые – поновее.

Стая, особенно обитатели избы Скилдзян, гордились своей грамотностью. Даже большинство дегнанских мужчин умели писать, читать и считать. Грамотность помогала мужчинам выжить, когда их высылали из стойбища. Такое умение делало их желанным приобретением в стойбищах Верхнего Поната.

Марика рано заметила, как много значит в учении стимул. Молодые мужчины так же скучали на уроках, как и девчонки-щены. Но когда приближалась пора взросления и весенние обряды, после которых их выгонят из стойбища, чтобы найти новую стаю или погибнуть, интерес к знаниям возрастал лавинообразно.