Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений
Все стало ясно с первыми лучами солнца.
– Эй, вы, там, в церкви! Выходите и сдавайтесь! – раздался у подножия холма громкий голос – кто-то кричал по-английски.
В церкви началось тревожное движение, дремавший в своем углу жеребец, испуганный всеобщей суматохой, вскинул голову и заржал. Джейми и Дугал обменялись взглядами, не сговариваясь, поднялись и плечом к плечу стали перед закрытой дверью.
Кивком головы Джейми отправил меня в дальний угол церкви, в мое убежище за алтарем.
Следующий крик снаружи был встречен гробовым молчанием. Джейми вытащил из-за пояса пистолет и небрежно проверил заряд – как будто от этого не зависело сейчас все на свете. Он встал на одно колено, обхватил пистолет и прицелился на уровне человеческой головы.
Джордж и Уилли следили за окном с мечами и пистолетами наготове. Но нападения, скорее всего, следовало ждать спереди – холм за церковью обрывался крутым уступом, между склоном и стеной оставалась узкая полоска земли, на которой мог удержаться от силы один человек.
Я слышала, как шлепали по грязи тяжелые шаги, тихо бряцало оружие – кто-то приближался к церкви. На некотором расстоянии от двери звуки замерли и зазвучал голос:
– Именем его величества короля Георга выходите и сдавайтесь! Мы знаем, что вы там!
Джейми выстрелил. Внутри маленькой церкви звук выстрела прозвучал оглушительно. Снаружи он имел не меньший эффект. Послышались приглушенные проклятия и торопливо удаляющиеся шаги. В двери образовалась небольшая дырка. Дугал осторожно заглянул в нее.
– Проклятье! – выдохнул он. – Их там полно.
Джейми бросил на меня взгляд, сжал губы и стал перезаряжать пистолет. Шотландцы явно не собирались сдаваться. Так же как англичане явно не собирались штурмовать церковь, давая возможность осажденным спокойно выйти. А может быть, они решили взять нас измором? Но шотландцы непременно вышлют людей, чтобы подобрать раненых в ночном сражении. Если они придут сюда раньше, чем англичане успеют привезти пушку, мы спасены.
К несчастью, среди англичан тоже оказались думающие люди. Снова раздался звук шагов, и властный голос четко произнес:
– У вас осталась минута, чтобы выйти и сдаться. Или мы подожжем крышу.
Я в ужасе посмотрела вверх. Стены церкви были каменными, но соломенная крыша, даже мокрая от дождя и снега, загорится моментально, и тогда сверху на нас обрушатся снопы пламени. Я вспомнила, как быстро сгорел прошлой ночью соломенный жгут, кучка пепла от него все еще лежала рядом с телом Руперта – ужасный символ наступающего рассвета.
– Нет! – закричала я. – Чертовы ублюдки! Это же церковь! Вы никогда не слышали о святилище?
– Кто это? – резко прозвучал голос. – Там английская женщина?
– Да! – закричал Дугал и прыгнул к двери. Он настежь распахнул ее и, обращаясь к английским солдатам на склоне холма, заорал: – Да! Мы захватили английскую женщину! Подожгите крышу – и она умрет вместе с нами!
У подножия холма раздался гул голосов, в церкви поднялось волнение. Джейми круто повернулся к Дугалу:
– Что за…
– Это единственный шанс! – прошипел Дугал в ответ. – Отдай им ее в обмен на нашу свободу! Они не тронут ее, если будут думать, что она наша пленница, а потом мы вернем ее обратно, если останемся живы!
Я вышла из своего укрытия, подошла к Джейми и схватила его за рукав.
– Сделай это! – торопливо сказала я. – Дугал прав, это единственный шанс!
Он беспомощно смотрел на меня, его лицо исказилось от гнева и ужаса, но в глазах мелькнуло что-то похожее на усмешку – он понимал всю иронию этой ситуации.
– В конце концов, я – англичанка, – заметила я.
С ласковой улыбкой он погладил меня по лицу.
– Да, но ты моя англичанка.
Он повернулся к Дугалу, расправил плечи, глубоко вздохнул и кивнул.
– Хорошо. Скажи им, что мы взяли ее… – Он запустил руку в волосы. – Что мы взяли ее на Фолкерк-роуд вчера поздно вечером.
Дугал кивнул и тут же выскользнул за дверь, подняв высоко над головой белый платок как знак перемирия.
Джейми повернулся ко мне и, нахмурившись, взглянул в открытую дверь – мы не различали слов, но ясно слышали голоса англичан.
– Не знаю, что ты должна им сказать, Клэр. Может, притвориться, что ты в шоке и не можешь говорить? Это лучше, чем на ходу придумывать какую-то сказку. Потому что если они узнают, кто ты…
Он вдруг остановился и крепко потер лицо рукой.
Если они узнают, кто я, мне грозит Тауэр, а затем, вполне возможно, быстрая казнь. Но насколько мне известно, в воззваниях много писалось о «ведьме Стюарта», но нигде не упоминалось, что ведьма была англичанкой.
– Не волнуйся.
Я понимала всю глупость этих слов, но была не в силах придумать что-нибудь получше. Положив руку на его рукав, я ощутила неровное биение пульса на запястье.
– Ты освободишь меня прежде, чем они смогут что-либо понять. Как ты думаешь, они отправят меня в Календар-хаус?
Он взял себя в руки и кивнул.
– Вероятно. Если будет такая возможность, стой у окна сразу после полуночи. Я приду за тобой.
Времени больше не было. Дугал проскользнул назад в церковь и тщательно прикрыл за собой дверь.
– Договорились, – сказал он, переводя взгляд с меня на Джейми. – Мы отдаем им женщину, а сами беспрепятственно покидаем церковь. Никакого преследования. Лошадь остается у нас. Она нужна нам… для Руперта, – извиняющимся тоном добавил он, глядя на меня.
– Все в порядке, – ответила я.
Я смотрела на дверь, на маленькое темное пятнышко – след от пули, такого же размера, что и рана на боку Руперта. Во рту у меня пересохло, я с усилием сглотнула. Яйцо кукушки, подброшенное в чужое гнездо, подумала я о себе. Мы втроем топтались у двери, не в силах сделать последний шаг.
– Я л-лучше п-пойду, – сказала я, стараясь унять дрожь в голосе и конечностях. – А то они заинтересуются, в чем тут дело.
Джейми на мгновение закрыл глаза, кивнул и придвинулся ко мне.
– Думаю, англичаночка, тебе лучше упасть в обморок, – сказал он. – Так будет естественнее.
Он чуть присел, поднял меня на руки и вынес через дверь, которую Дугал распахнул перед ним.
Его сердце гулко стучало прямо возле моего уха, я чувствовала, как дрожат его руки. После духоты в церкви, с ее запахами пота, крови, пороха и лошадиного навоза, у меня перехватило дыхание от холодного свежего воздуха раннего утра, и я прижалась к нему, вся дрожа. Его руки крепко обнимали мои плечи и колени, словно обещая скорое освобождение.
– Боже, – прошептал он еле слышно, и мы вплотную подошли к англичанам.
Быстрые вопросы, невнятные ответы, неприятное ощущение его ускользающих рук, когда он осторожно положил меня на землю, быстрый звук удаляющихся шагов по мокрой траве. Я осталась одна, в руках чужаков.
Глава 44
Все идет вкривь и вкось
Я ближе придвинулась к огню, протянув руки, чтобы согреться. Целый день на лошади, с поводьями в руках – руки стали просто серыми, и я на мгновение подумала, не пойти ли к ручью, чтобы их вымыть. Соблюдение необходимых правил гигиены в отсутствие водопровода кажется делом весьма утомительным. Неудивительно, что люди часто болеют и умирают, горестно подумала я. Они умирают от грязи и невежества.
Мысль о возможности умереть от грязи заставила меня подняться на ноги, невзирая на усталость. Маленький ручей, который протекал неподалеку от лагеря, имел болотистые берега, и мои туфли глубоко завязли в топкой грязи. Вернувшись к костру с чистыми руками, но мокрыми ногами, я нашла там капрала Роуботама. Он поджидал меня с тарелкой того, что он называл тушеным мясом.
– Капитан приветствует вас, мэм, – сказал он, дотрагиваясь до своего чуба, и протянул мне тарелку. – И еще он просил передать вам, что завтра мы будем в Тавистоке. Там есть постоялый двор.
Он немного помедлил, на его круглом добродушном лице появилось выражение озабоченности.
– Капитан просит извинения за недостаток удобств, мэм, но на ночь мы поставили вам палатку. Ничего особенного, а все ж укрытие от дождя.
– Передайте капитану мою благодарность, капрал, – произнесла я со всей любезностью, на какую была способна. – И вам огромное спасибо, – с большей теплотой добавила я, хорошо понимая, что для капитана Мейнуоринга я была всего лишь обременительной нагрузкой, ему бы и в голову не пришло подумать об условиях моего ночлега.
Палатка – кусок парусины, аккуратно навешенный на ветку дерева и с двух сторон укрепленный колышками, – несомненно, была идеей самого капрала Роуботама.
Капрал ушел, а я сидела одна и медленно ела запеченный на огне картофель с жилистым мясом. Возле ручья я обнаружила позднюю полевую горчицу с увядшими и потемневшими листьями и принесла пригоршню в своем кармане вместе с несколькими ягодами можжевельника, которые сорвала чуть раньше. Листья горчицы были старыми и очень горькими, но мне удалось проглотить их между глотками картофеля. Всю еду я заела ягодами можжевельника, чуть надкусывая их и проглатывая вместе с семенами. От них запершило в горле, заслезились глаза, но зато язык очистился от жира и вкуса пригорелого мяса, к тому же вместе с горчицей они, возможно, уберегут меня от цинги.
