Молот Люцифера - Нивен Ларри

— Вероятно, проводится проба для «Сделаем дело». Репетируют. Групповая съемка.

— Слишком рано, — сказал Корриган.

— Тогда это Дисней. Глупо таким способом зарабатывать себе на жизнь.

— Не видно машин с кинокамерами, — без особого интереса сказал Корриган. Понаблюдал еще несколько секунд. — А что говорит на этот счет ваш богатый приятель? Сегодня, можно сказать, его день.

На мгновение Эйлин почувствовала себя ужасно одинокой.

— Давно с ним не виделась.

И принялась доставать папки с цветными фотографиями. Разложила фотографии так, чтобы каждому стала ясна привлекательность дополнительно устанавливаемого оборудования: именно такая ванная комната снится по ночам вашим клиентам.

Движение на Аламеде было быстрое. Тим Хамнер попытался припомнить, каков рельеф местности к северу от Пасадены. Как раз впереди высокие холмы. Это холмы Вердуго, которые перерезают долину Сан-Фернандо и у подножия которых расположены города, лежащие за Бурбанком. Тим знал, что где-то там проходит новое шоссе, но понятия не имел, как отыскать его.

— Будь оно все проклято! — заорал он. Месяцы подготовки, месяцы ожидания своей — именно своей! — кометы, и вот сейчас комета приближается со скоростью пятьдесят миль в секунду, а он еще проезжает где-то в районе студии Уолта Диснея. Какой-то частью своего разума Тим понимал, что все это просто забавно, но вообще в данной ситуации ему было не до юмора.

По Аламеде и Голден Стейт, подумал Тим. Если там нет заторов, я проеду там, а потом вернусь обратно на Вентура. А если там затор, я просто буду ехать где можно, и плевать мне на штрафы… а что это впереди?

Это не просто обычная пробка на перекрестке, где машины неподвижно застывают перед зелеными огнями светофоров. Нет, здесь нечто большее.

Водители пытались перехитрить друг друга, чтобы выбраться на свободное пространство. Автомобили выезжали на тротуары и ехали по ним. Большинство машин просто стояло, и водители, выйдя из них, шли пешком. Тесная сутолока автомашин и людей. Надо вырулить, пока не поздно, вправо. Тим, не задумываясь, повернул и поехал через автостоянку, надеясь, что вслед за движущимися еще автомобилями он прорвется на следующую улицу.

А вот теперь — все! Оказавшись на стоянке, Тим обнаружил, что выезд с нее полностью перекрыт громадным грузовиком. Тим злобно дал по тормозам и перекинул рычаг на «стоянку». Медленно повернул ключ зажигания. А затем остервенело выругался, используя выражения, которые не употреблял на протяжении многих лет. Выехать обратно было уже невозможно: дорогу преградило множество машин. Вся стоянка была забита.

«Что же мне делать?»— подумал Тим. Вылез из машины, решив пешком идти к Аламеде. Магазины, где продаются телевизоры, мелькнула мысль. А если телевизоры переключены на другую программу, если там нельзя будет увидеть комету, что ж, я просто куплю себе тут же один из них.

Аламеда была забита автомашинами. Машины не двигались, стояли — бампер к бамперу. Где-то впереди кричали; похоже, центр крика приходился как раз на перекресток. Ограбление? Убийство? Тиму не хотелось быть замешанным во всем этом. Но нет, там кричали не в страхе, кричали в ярости. И кроме того, перекресток так и кишит одетыми в голубую форму полицейскими. Там происходило что-то иное. Кто там — в белых балахонах?

Один из белобалахонщиков как раз шел по направлению к Тиму. Хамнер попытался отойти в сторону, но человек в белом заступил ему дорогу.

Одеждой этот балахон назвать было бы трудно. Вероятно, человек просто завернулся в простыню. Из-под простыни виднелось обыкновеннейшего вида белье. Перед Тимом стоял юнец с пушистой бородой. Юнец улыбался, но улыбался настойчиво.

— Сэр! Молитесь! Молитесь, чтобы спастись от Молота Люцифера! Осталось совсем мало времени!

— Сам знаю, — ответил Тим, пытаясь удрать, но парень пошел рядом.

— Молитесь! На нас пал гнев Божий. Час приближается, он уже настал, но Бог спасет город, если в нем сыщется хотя бы десять праведников. Покайтесь, и вы спасете себя и спасете наш город.

— Сколько вас здесь? — спросил Тим.

— Здесь сто детей, — сказал парень.

— Уже больше, чем десять. А теперь дайте мне пройти.

— Но вы не понимаете. Мы спасем город, мы, дети кометы. Мы месяцами молились. Мы обещали Богу, что раскаются тысячи. — Карие глаза юнца настойчиво всматривались в лицо Тима. Затем глаза вспыхнули: парень узнал. — Так вот вы кто! Вы Тимоти Хамнер! Я видел вас по телевизору. Молитесь, брат. Слейтесь с нами в молитве, и об этом узнает весь мир!

— Наверняка узнает. Там дальше по дороге — НБС. — Тим нахмурился. За спиной кометного дитяти выросли фигуры двух полицейских. И полицейские отнюдь не улыбались.

— Этот человек пристает к вам, сэр? — спросил тот полицейский, что повыше.

— Да, — сказал Тим.

Полисмен ухмыльнулся.

— Вот как! — и схватил одетого в балахон юнца за руку. — Вы должны соблюдать тишину. Если вы сдаетесь без сопротивления…

— Ох, как знакомо мне все это! — сказало дитя кометы. — Но посмотрите на него! Ведь это тот человек, который изобрел комету!

— Никто не может изобрести комету, идиот, — сказал Тим. — Офицер, вы не знаете, где здесь телевизионный магазин? Я хочу увидеть, как выглядит комета из космического пространства.

— Вот в этом направлении. Вы можете сообщить нам свою фамилию и адрес?

Тим вытащил визитную карточку и сунул ее полицейскому. И заспешил в указанном направлении — к следующему перекрестку.

Вид из окна открывался великолепный. Эйлин сидела рядом с Джо Корриганом и мелкими глотками потягивала кофе. Было несомненно, что архитекторы не предусмотрели подобных уличных заторов. Эйлин и Корриган подтащили к окну большие, отделанные хромом кресла и стеклянный кофейный столик. И развлекались, наблюдая, как внизу бушует разъяренная толпа.

Тех, кто вызвал этот взрыв ярости, было хорошо видно — как раз по диагонали напротив. Двадцать-тридцать мужчин и женщин, одетых в белые балахоны (и далеко не у всех балахон — обычная простыня), перегородили Аламеду. Скованные воедино цепями, они выстроились от фонарного столба до столба телефонной связи. Одетые в балахоны пели гимны. Сперва качество пения было довольно сносным, но вскоре полицейские увели седобородого предводителя балахонщиков, и петь стали кто в лес, кто по дрова.

Задержанное этой преградой, улицу запрудило превеликое множество машин. Их набилось — словно сардин в банке. Старенькие продовольственные фургоны — «форды». «Мерседесы» — за рулем шофер, эти машины принадлежат теле- и кинозвездам или руководителям студий. Вездеходы, грузовики, новехонькие, импортированные из Японии машины «шеви» и «плимут дастер»… Автомобили сгрудились, лишившись возможности стронуться с места. Некоторые водители еще пытались вырваться из затора, но большинство уже оставило безнадежные попытки. Цепочка одетых в балахоны молящихся двигалась сквозь плотную сумятицу автомобилей. Они прекратили завязывать беседы с водителями — только молились. Большинство водителей яростно орало на балахонщиков. Некоторые молчали: слушали молитву. А один или два вылезли из своих машин и, встав на колени, тоже начали молиться.

— Хорошее зрелище, а? — сказал Корриган. — Почему они, черт бы их драл, не нашли для себя другого места?

— Это когда НБС совсем рядом? Если комета пройдет мимо, никого не размазав по стенам, они припишут себе заслугу спасения мира. Разве нам из года в год не показывают по телевизору кого-нибудь из этих пустоголовых?

Корриган кивнул:

— Похоже, что сегодняшнее мероприятие у них надолго. Вон и телевизионные камеры появились.

Молящиеся, увидев телевизионщиков, удвоили свои старания. На мгновение прекратили пение и сразу затянули снова: «Приближаюсь к Господу моему». Выговаривать слова им приходилось быстрее, чем положено, а иногда и останавливаться на полуфразе — чтобы уклониться от рук полиции. Одетые в голубую форму полицейские, протискиваясь сквозь сумятицу машин и орущих водителей, устроили настоящую охоту на одетых в белое балахонщиков.