Алтарь Эдема - Роллинс Джеймс

Дно пошло вверх, и Джек сбросил скорость. В двадцати ярдах от берега он выключил винт и уронил скутер на песок, потом осторожно всплыл и высунул маску над водой, чтобы осмотреть берег. За узкой песчаной линией стояла темная стена леса — в основном пальмы и мангровые заросли у воды, карибские сосны и ореховые деревья выше. Солнце садилось по другую сторону острова, поэтому здесь лежала густая тень.

Целую минуту он смотрел, не обнаружится ли какого движения. Но похоже, все тихо. Мак и Брюс присоединились к нему, заняв позиции по сторонам. Он снял баллоны с воздухом, ремень с грузом, ласты. Задержав дыхание, Джек ухватил свой герметичный мешок, потом дал знак остальным следовать за ним и, оттолкнувшись ногами, устремился вперед, стараясь как можно дольше оставаться под водой. Наконец его живот коснулся песка. Поднявшись, он опрометью бросился к берегу.

Семь шагов — и он уже на суше, под сенью леса. За ним последовал Брюс: двигался он так ловко, что не произвел ни малейшего плеска, перекатился через песчаную полосу и встал справа от Джека в тени деревьев, не оставив даже отпечатка ноги на песке. А Мак десантировался, как катер-амфибия: он высунулся из воды и, пригнувшись, устремился в лес, где встал слева от командира.

Оказавшись под прикрытием растительности, они молча ждали, пока волны уничтожат следы их высадки.

Джека пробрала дрожь. Теперь, когда он больше не двигался, под его черепной коробкой снова проснулась боль. Запахи леса кружили ему голову: плесень гниющих листьев, мокрый песок, какой-то пряный цветок. Глаза лихорадочно блестели — даже тени он видел слишком ярко. Словно высунув наружу несколько невидимых антенн, он всеми чувствами следил, нет ли признака, что их высадка замечена.

Но никаких сигналов тревоги слышно не было, никаких криков. Удовлетворенный, он дал знак другим приготовиться. Они скинули гидрокомбинезоны, натянули боевую форму в зелено-черных тонах, зафиксировали микрофоны и наушники для радиообмена.

После этого Джек поднял руку и уронил ее, как топор, в направлении перешейка, соединяющего два острова. Неподалеку оттуда располагалась и вилла — под прикрытием леса они доберутся чуть не до самых дверей.

А там им понадобится информация. Он планировал захватить одного из наружных охранников, допросить его под угрозой серьезных физических повреждений — причем вовсе не пустой в случае отказа от сотрудничества. На нежности у Джека не было времени: он намеревался выяснить, здесь ли находится Лорна, а если да, то где ее содержат.

И снова он испытал пронзивший до мозга костей прилив ненависти. Вступая под темный полог леса, чувствуя своих людей по бокам, он мог думать только об одном. Где бы ни находилась Лорна — он ее найдет.

На закрытой двери было написано «Только для персонала». Малик провел по замку магнитной карточкой. Беннет стоял за его спиной. Когда замок открылся, Лорна с Маликом и Беннетом вошли в ничем не примечательную комнату, а рыжеголовый Коннор с его обычно хмурой физиономией расположился у двери. Еще одна дверь вела в следующее помещение, но ее можно было открыть, только когда закроется первая. Это было похоже на тамбур.

Малик повернулся к Лорне.

— То, что вы сейчас увидите, поначалу может показаться жестоким… но это необходимо.

— Чтобы сохранить их чистоту, — добавил Беннет.

— Или иными словами, чтобы изолировать переменные. — Малик слегка пожал плечами. — Исключить любую вероятность того, что психическое расстройство, которое мы находим в первом поколении образцов, есть следствие контакта с разумом животных. Поэтому позвольте мне показать вам второе поколение наших исследований.

Лорна внезапно дрогнула в ожидании новых ужасов, которые откроются ей за этим порогом. Малик распахнул дверь, и потрясенная Лорна услышала детский смех, сопровождаемый хлопками маленьких ладошек. До нее донеслись и звуки музыки — это был лейтмотив из «Улицы Сезам».

Смех был настолько несовместим с этим домом боли, что зубы у нее сжались, а страх нахлынул еще более сильной волной.

— Идемте, — сказал Малик и первым вошел внутрь.

Не имея выбора, Лорна в сопровождении Беннета последовала за ним.

— И хотя они здесь изолированы, мы обходимся с ними очень хорошо, — с некоторым смущением добавил Малик.

Лорна вошла в помещение, которое вполне могло сойти за игровую комнату любого детского сада. На одной стене висела классная доска, здесь и там стояли кресла-мешки всех цветов радуги. На пробковой панели висели рисунки, выполненные яркими мелками, а в углу на экране плазменного телевизора мохнатая кукла беседовала с Большой Птицей из «Улицы Сезам».

Но внимание Лорны было приковано к детям в комнате. Десятки детей сидели в креслах или лежали на ковре, глядя на экран телевизора. Все они казались одного возраста или, по крайней мере, одного размера и едва доходили ей до пояса, но это были не ползунки — лица их соответствовали более старшему возрасту. А судя по пушку на их щеках и конечностях, одетые в одинаковые синие джемперы малыши находились в родстве с обитателями соседнего острова.

— Сколько им? — прошептала потрясенная Лорна.

— От шестнадцати месяцев до двух лет, — ответил Малик.

Она сделала еще шаг в комнату. Один из детей повернулся к ней, потом повернулись и остальные — с той же синхронизацией движений, что она видела на экране: как вспугнутая стая птиц или разворачивающийся в один миг рыбный косяк.

Разум пчелиного роя — так говорил об этом Малик. Неужели это и определяло их поведение? Она знала, что стадность еще плохо изучена. Высказывались предположения о наличии какой-то электромагнитной связи между особями в стае птиц или в косяке рыб, благодаря чему они и действуют так согласованно. Но в последнее время ученые больше склонялись к тому, что каждая особь реагирует на микросигналы, испускаемые соседом, и реагирует согласно заложенной в нее программе.

Поведение детей в комнате навело Лорну на мысль, что справедливыми могут оказаться оба предположения.

Телевизионные персонажи начали исполнять новую песню, и все лица отвернулись к экрану.

— Они абсолютно невинны, — сказал Беннет. — Мы их изолируем здесь от всяких развращающих внешних воздействий — они никого не знают, кроме себе подобных.

Малик кивнул.

— Мы тестируем их ай-кью с помощью неязыковых упражнений и наблюдаем, не проявляют ли они агрессии. Пока их уровни ай-кью повышаются каждую неделю и они остаются неагрессивными, но делать выводы еще слишком рано. Агрессия на самом деле возникала только после полового созревания у всех вместе. Но мы пока не теряем надежды.

— И что вы собираетесь с ними делать? — спросила Лорна, заранее страшась ответа.

— Как только они созреют, мы начнем отбор яйцеклеток у женских особей, что постарше. Это месяцев через шесть. К тому времени они уже вступят в фазу сексуальной зрелости.

Лорна похолодела, думая о насилии, которое ждет этих детей.

— Мы пробуем уничтожить в этих клетках активные секции избыточных ДНК, которые, кажется, и активизируют атавизмы. А потом попытаемся вывести новое поколение. — Малик потер руки, словно ему не терпелось продолжить. — Мы близки к прорыву, который способен изменить мир.

— Вот почему нам может понадобиться ваша помощь. — Беннет кивнул.

— Ваш опыт разведения экзотических животных и работы с генетическим материалом будет бесценен для нас на этом последнем этапе работ, — добавил Малик.

Подтекст был очевиден: если она хочет жить, то не сможет отказаться от этого предложения. Но как могла она согласиться? Это ведь не вымирающие экзотические животные. Да и не животные вовсе.

Одна из детей — маленькая девочка — встала из кресла-мешка, подошла к Лорне и протянула вверх ручки. Лорна наклонилась и подняла девочку. Широкая в кости, та оказалась тяжелее, чем предполагала Лорна. Подняв одну руку ко рту, девочка принялась сосать большой палец, ее другая ручка легла на плечо Лорны, а живые глаза не отрывались от экрана, на котором шел урок начального чтения.