Ренсом Риггз - Библиотека Душ
Мы прижались к стеклу, козырьком сложив руки вокруг глаз, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь. Постепенно нам удалось различить очертания помещения, похожего на заброшенный подвал, в котором мебель и тяжелые портьеры соседствовали с человеческими фигурами, застывшими в неестественных позах. Многие из людей внутри, похоже, подобно частям тел на столе Уоррена, были лишены кожи.
О боже, что он с ними сделал…
Мои глаза обшаривали сумрачный подвал, а мое сердце бешено колотилось.
– Это мисс Глассбилл! – воскликнула Эмма, и тут я тоже ее увидел.
Слегка мужеподобная женщина сидела на стуле, повернувшись в нашу сторону, и смотрела на нас совершенно бесстрастным взглядом. Ее лицо обрамляли абсолютно симметричные косы. Мы начали колотить по стеклу и окликать ее, но она продолжала смотреть на нас, никак не реагируя на наши крики.
– Что ты с ней сделал? – закричал я. – Почему она не отвечает?
– Мы взяли у нее часть души, – ответил Каул. – Обычно это парализует мозг.
– Мерзавец! – закричала Эмма и снова ударила по стеклу. Уоррен вместе со стулом откатился в дальний угол. – Ты презренный и трусливый негодяй…
– О, успокойся, – проворковал Каул. – Я взял у нее совсем маленькую часть души, а остальные ваши нянюшки сохраняют великолепное здоровье, чего нельзя сказать об их настроении.
За стеклом вспыхнул яркий свет, и мы вдруг поняли, что большая часть фигур – это всего лишь манекены. Было совершенно очевидно, что это не люди, а что-то вроде анатомических моделей. Своими позами они напоминали статуи с натянутыми сухожилиями и вздувшимися мышцами. Но среди них были и настоящие живые люди с кляпами во рту, привязанные к стульям и деревянным столбам, сморщившиеся и зажмурившиеся от внезапно вспыхнувшего света. Женщины. Их было восемь или десять… Мне некогда было их пересчитывать. В большинстве своем они были немолоды и взъерошены, при этом умудряясь сохранять благородный вид и достоинство.
Наши имбрины.
– Джейкоб, это они! – закричала Эмма. – Ты видишь мисс…
Свет выключился прежде, чем мы успели отыскать мисс Сапсан, и во внезапно погрузившейся в темноту комнате мои глаза теперь не могли различить вообще ничего.
– Она тоже там, – устало вздохнув, сообщил нам Каул. – Ваша добродетельная птица, ваша кормилица…
– Твоя сестра, – уточнил я, надеясь, что это пробудит в нем хоть каплю человечности.
– Мне очень не хочется ее убивать, – отозвался Каул, – и возможно, я сохраню ей жизнь… при условии, что вы дадите мне то, что мне нужно.
– И что же тебе нужно? – спросил я, отворачиваясь от стекла.
– Да немного, – небрежно ответил он. – Лишь маленький кусочек твоей души.
– Что?! – рявкнула Эмма.
Я громко расхохотался.
– Ну, ну, выслушайте меня! – попытался урезонить нас Каул. – Мне не нужна вся душа. Совсем чуть-чуть – не больше пипетки. Это гораздо меньше, чем я взял у мисс Глассбилл. Да, ты ненадолго осоловеешь, но всего через несколько дней полностью восстановишь все свои способности.
– Тебе нужна моя душа, потому что ты думаешь, это позволит тебе получить доступ к библиотеке, – произнес я. – А заодно власть.
– Я вижу, что ты побеседовал с моим братом, – отозвался Каул. – Что ж, почему бы тебе не узнать, что я уже у цели. После долгих поисков, которым я посвятил всю свою жизнь, я наконец нашел Абатон, а имбрины – это идеальное сочетание имбрин – отперли мне его дверь. Увы, только после этого я узнал, что мне нужна еще одна составляющая. Этот компонент – странный человек с совершенно особенным талантом, который встречается крайне редко. Я почти отчаялся отыскать такого человека, когда внезапно понял, что внук одного из странных людей вполне соответствует всем необходимым характеристикам. Что касается этих имбрин, то хотя они мне уже не нужны и совершенно бесполезны, на роль приманки они вполне годятся. И с этой задачей они справились превосходно! Это, вне всякого сомнения, судьба, мой мальчик! И мы с тобой вместе войдем в историю странного мира.
– Никуда мы вместе не пойдем, – сообщил ему я. – Если тебе в руки попадет такая власть, мир превратится в ад.
– Ты меня неправильно понял, – продолжал он. – Это неудивительно, меня многие не понимают. Да, мне пришлось сделать адом жизнь тех, кто стоял у меня на пути, но теперь, когда я почти достиг цели, я готов проявлять снисходительность. Великодушие. Благородство.
Мелодия, продолжавшая служить фоном голосу Каула, сменилась. Теперь это была спокойная инструментальная музыка. Она так противоречила охватившему меня ужасу, что я похолодел.
– Мы наконец-то сможем жить в мире и гармонии, – уверенным и ободряющим тоном вещал Каул. – Я буду вашим королем, вашим богом. Это самая естественная иерархическая система странного мира. Мы не способны существовать в нынешнем рассредоточенном и беспомощном состоянии. Да еще и под управлением женщин. Когда я возьму бразды правления в свои руки, никто больше не будет прятаться под юбки имбрин. Эти жалкие порядки останутся в прошлом. Странные люди займут положенное им место во главе человечества. Мы будем править землей и ее населением. Мы наконец вступим в свои законные права!
– Если ты думаешь, что мы согласимся в этом участвовать, – ответила Эмма, – то у тебя не все в порядке с головой.
– От тебя я ничего иного и не ожидал, девчонка, – произнес Каул. – Ты типичная воспитанница имбрин – никакого честолюбия, да вообще ничего, кроме чувства долга. Закрой рот, я разговариваю с мужчиной.
Лицо Эммы стало красным, как пламя на ее ладони.
– Продолжай, – коротко бросил я, думая о спешащей на помощь Каулу охране и о наших друзьях, все еще пытающихся выбраться из заточения.
– Мое предложение заключается в следующем, – произнес Каул. – Позволь моим специалистам провести с тобой необходимую процедуру, а когда я получу то, что мне необходимо, я отпущу тебя и твоих друзей – да, и ваших имбрин тоже. В любом случае они уже не будут представлять для меня ни малейшей опасности.
– А если я откажусь?
– Если ты не позволишь мне получить твою душу легким и безболезненным путем, мои пустóты будут счастливы мне помочь. Впрочем, они не отличаются хорошими манерами, и, когда они покончат с тобой, боюсь, мне не удастся помешать им заняться вашими имбринами. Так что, как видишь, я в любом случае получаю желаемое.
– Ничего не выйдет, – ответила Эмма.
– Ты имеешь в виду фокусы, на которые способен этот мальчишка? Я слышал, что он сумел взять под контроль одну пустóту, но как насчет двух пустот одновременно? А может, даже трех или пяти.
– Да мне все равно, сколько их будет, – невозмутимо ответил я.
– Я бы очень хотел на это посмотреть, – усмехнулся Каул. – Как мне следует это понимать? Это и есть твой ответ?
– Да понимай, как хочешь, – отозвался я. – Я не собираюсь тебе помогать.
– О, чудесно, – протянул Каул. – Так будет даже забавнее!
Мы услышали в динамике хохот Каула, а затем раздалось громкое жужжание, заставившее меня вздрогнуть.
– Что теперь? – спросила Эмма у Каула.
Я ощутил резкую боль в животе. Мне были не нужны разъяснения Каула, чтобы понять, что происходит. В тоннеле под комнатой имбрин находилась пустóта. Она приближалась, карабкаясь к решетке в полу, которая тоже со скрипом отъехала в сторону. Я знал, что вскоре она окажется среди имбрин.
– Он выпустил пустóту! – ответил я. – И она идет в комнату имбрин!
– Мы начнем с одной пустóты, – произнес Каул. – Если ты с ней справишься, я представлю тебя ее друзьям.
Я начал колотить по стеклу.
– Впусти нас!
– С удовольствием, – хмыкнул Каул. – Уоррен?
Уоррен нажал еще одну кнопку на пульте. Часть стены скользнула в сторону, открывая перед нами проход размером с дверь.
– Я пошел! – сказал я Эмме. – Останься здесь и охраняй вот этого!
– Если мисс Сапсан там, то я иду с тобой.
Мне стало ясно, что отговорить ее не удастся.
– Значит, его мы берем с собой.
Уоррен бросился наутек, но Эмма поймала его, схватив за халат.
Я вбежал в темную захламленную комнату. Эмма успела юркнуть за мной, держа за воротник извивающегося безротого интерна.
Стеклянная дверь с грохотом захлопнулась.
Эмма выругалась.
Я оглянулся.
Пульт остался на полу по ту сторону стены. Мы были заперты внутри.
* * *Мы провели в комнате всего несколько секунд, когда интерн вывернулся и шарахнулся куда-то в темноту. Эмма хотела погнаться следом, но я ее остановил. Он нам не был нужен. Гораздо важнее было то, что пустóта добралась до конца тоннеля и вот-вот появится в комнате.
Ее явно давно не кормили. Я ощущал терзающий ее голод, как если бы его испытывал я, и понимал, что, если ей не помешать, уже спустя несколько мгновений она начнет пожирать имбрин. Если я ее не остановлю. Но сначала ее необходимо было найти, а комната была так завалена хламом и заполнена тенями, что от моей способности видеть пустот толку было немного.
