Новая эра Z - Кэри Майк

Во рту у Джустин стало еще суше, чем было.

– Что она тебе сказала? – требует она.

– Она сказала, что наш зэд-блокатор больше не пашет, Хелен. Слишком тонкий слой с утра мы нанесли, два тюбика на четверых. Я думал, что здесь остались его запасы, но нет. Здесь есть только синий гель, который доктор Колдуэлл использует в лаборатории, но это всего-навсего дезинфицирующее средство. Запах оно не маскирует.

Она чувствовала наш запах весь день и сходила с ума от голода. Она испугалась до смерти и собиралась вырваться и укусить одного из нас. Тебя, точнее. И именно поэтому она не хотела, чтобы я тебе все это говорил. Она не хочет, чтобы ты считала ее опасным животным. Она хочет быть для тебя ребенком из твоего класса.

Джустин чувствует, как все вокруг поплыло. Она откидывается на холодный металл стены и прижимает к нему голову, чтобы прийти в себя.

– Я… – говорит она, – так и думаю о ней.

– Вот и я ей сказал то же самое. Но это не сделало ее менее голодной. Поэтому я отпустил ее.

– Ты?..

– Вывел ее отсюда. Снял наручники, и она пошла. Они лежат здесь и ждут, когда она вернется. – Он открывает один из шкафчиков и показывает ей наручники вместе с поводком, аккуратно лежащие рядом. – Я показал ей, как снять намордник, хотя она уже и сама догадалась. Всего пара кожаных ремешков. Она собирается бродить там, пока не найдет чего-нибудь поесть. Что-нибудь большое. План – наесться до отвала. Не вернется, пока не наполнит живот. Может, это удержит рефлекс на некоторое время.

Джустин думает о пути, который Мелани проделала с ними сегодня. Она понимает теперь, от чего так страдала девочка. Вот чего она не понимает – так это почему Паркс изменил свое мнение о наморднике и наручниках. Она сбита с толку и немного обижена. Неужели нужно разорвать ее связь с Мелани, чтобы другие – Паркс особенно! – прониклись к голодной девочке доверием.

– Ты не боялся, что она тебя укусит? – спрашивает она. Но услышав в своем голосе ехидные интонации, затихает. – Я имею в виду… ты думаешь, мы сможем оставить ее с нами, даже если она постоянно будет чувствовать голод?

– Ну нет, – невозмутимо говорит Паркс. – Поэтому я и позволил ей уйти. Или ты спрашиваешь, боялся ли я снимать с нее наручники? Нет, потому что держал ее на мушке. Она необычный ребенок, скорее даже уникальный, но она все равно голодная. Уникальной ее делает осознание этого факта. Она не дает себе слабины. Многие люди могли бы брать с нее пример.

Он протягивает ей свой пустой рюкзак.

– Ты имеешь в виду меня? – возмущенно говорит Джустин. – Ты думаешь, я не тяну свой вес?

Было бы неплохо иметь весомый аргумент против такого заявления Паркса к вечеру, но он, кажется, не намерен долго болтать.

– Нет, я не имею в виду тебя. Я в целом.

– Люди в целом? Ты что, философствовал?

– Я был сварливым ублюдком. Эту форму я ношу почти всегда. Я думаю, ты заметила.

Она колеблется, переминаясь с ноги на ногу. Джустин не думала, что Паркс способен быть самокритичным. Но она и не думала, что он способен поменять свое мнение.

– Есть еще какие-нибудь правила? – спрашивает она, опять стараясь уколоть его, не в силах успокоиться. – Как выжить во время шопинга? Лучшие советы по современной жизни в городе?

Паркс уделяет вопросу больше внимания, чем она ожидала.

– Используй последний зэд-блокатор из этого тюбика, – говорит он. – И не умри.

54

Галлахер хотел бы идти один.

Не то чтобы ему не нравилась Хелен Джустин. По правде говоря, совсем наоборот. Она ему очень даже нравится. Он думает, что она действительно красивая. Более того, она не раз была главной героиней его сексуальных фантазий, играя роль опытной и развращенной зрелой женщины, которой он годился в сыновья. Много раз она учила его, и не всегда в переносном смысле.

Поэтому ему так неловко отправляться на вылазку с ней. Он боится сказать или сделать что-то действительно глупое. Он боится оказаться в положении, когда нужно быстро принять решение, а он не может, потому что слишком много думает о ней. Он боится, что не сможет скрыть своего страха.

То, что они не могут даже разговаривать друг с другом, не помогает делу. Хорошо, они перешептываются каждый раз, когда доходят до перекрестка, чтобы решить, куда идти дальше. Но все остальное время они идут как в замедленной съемке и в полной тишине, как их учил сержант Паркс.

Такое ощущение, что здесь недавно прошел вооруженный до зубов отряд. В первый час после того, как они вышли из бронированного грузовика с глупым именем, они встретили всего четверых голодных, и они все были далеко.

Затем они находят первого мертвого. Он плодоносит, как и все остальные, которых они видели, исключение в том, что этот лежит на животе и большой белый стебель пробил себе путь из спины бедного ублюдка. Хелен Джустин смотрит на него, болезненная и мрачная. Галлахер догадывается, что сейчас она думает о маленьком голодном ребенке. Как мать до Катастрофы, переживающая за свою маленькую дочь в этом огромном мире, в котором так много больных.

Да. Мир полон больных людей. Он связан с многими из них. И встретил их еще больше, когда база пала. Одна из причин его беспокойства сейчас – наверное, самая главная – ощущение, что он движется в направлении, которое не имеет никакого смысла. Конечно, он идет домой. Но это как положить ногу назад в капкан после того, как тебе удалось из него выбраться. Но вернуться на базу они не могут, это факт. Нет больше никакой базы, а ублюдки, которые разрушили ее, возможно, по-прежнему преследуют их. К сожалению, Галлахер не может смотреть на Маяк как на убежище. Он видит его только в качестве раскрытой пасти чудовища, готовой проглотить его.

Он пытается стряхнуть с себя отчаяние. Он пытается выглядеть и чувствовать себя как солдат. Он хочет, чтобы Хелен Джустин чувствовала себя защищенной рядом с ним.

Они держат свой путь вниз по длинной улице с магазинами по обеим сторонам, которые уже давно разграбили. Они на виду – легкая цель для тех, кто пришел сюда первым. Возможно, большинство из них разграбили в первые дни Катастрофы.

Так что теперь они перебросили свое внимание на дома в маленьких переулках, которые не так бросаются на глаза. Сперва нужно проверить, есть ли там голодные. И при этом нельзя шуметь во время взлома, потому что шум соберет всех голодных в округе. После того как вы попали внутрь, нужно провести еще одну разведку. Каждый из этих домов может быть гнездом для голодных – бывших жителей или непрошеных гостей.

Дело движется медленно, и это давит на нервы.

Удручает и то, что морось сейчас переросла в настоящий ливень. На них помочились с мрачного, серого неба.

И в последнюю очередь это скучно, если что-то может быть действительно страшным и скучным одновременно. Все дома для Галлахера на одно лицо. Темно. Затхлый запах с мягкими коврами под ногами, трухлявые шторы и черная плесень на стенах внутри. Беспорядок в офисах, где миллион вещей, единственная задача которых – лежать на вашем пути, чтобы вы споткнулись о них. Как будто люди до Катастрофы только тем и занимались всю жизнь, что строили себе коконы из мебели и украшений, книг и игрушек, фотографий и любого другого дерьма, что им удавалось найти. Как будто они надеялись переродиться в этом коконе. Некоторым из них это удалось, конечно, но немного не так, как они рассчитывали.

В большинстве домов Джустин и Галлахер задерживаются ненадолго, чтобы проверить кухню. В некоторых есть еще подсобка или гараж, который они тоже проверяют. Они держатся подальше от холодильников и морозильных камер, которые будут наполнены вонючим гнойным дерьмом. Консервы и любые другие продукты с большим сроком годности – вот что им нужно.

Но их нет. Кухни пусты.

Они проходят по соседней улице с аналогичным результатом. В самом конце виднеется гараж с ярко-зеленой дверью. Они хотели идти дальше, но он рядом с разграбленным магазином на углу, и Джустин сначала замедляется, а потом и вовсе останавливается.