Нулевое досье - Гибсон Уильям
Тут из-за смятой машины появился Фоли. Он бежал к Милгриму, сжав кулаки. И практически сразу в узкое пространство между ними влетел мотоцикл Фионы, словно невозможное, но зримое вторжение из иного измерения. Фоли исчез, Фиона, в желтом шлеме, повернула руль, и огромный байк, взревев мотором, заложил крутой вираж. Хайди шагнула вперед, толкая перед собой Холлис, затем вдруг подняла ее и посадила на заднее сиденье, как ребенка на пони. Фиона бросила Хайди запасной шлем, и Милгриму на миг почудился запах лака для волос. Хайди нахлобучила шлем на Холлис и стукнула костяшками пальцев по шлему Фионы. Та, не убирая руку с рычага газа, подняла большой палец и унеслась прочь. Холлис едва успела обхватить ее за талию.
– Где Фоли? – спросил Милгрим, пытаясь смотреть во все стороны сразу.
– Там. – Хайди махнула рукой вдоль улицы. – Водитель его утащил. А нам туда.
Она указала в проулок за «хайлюксом».
– Мой ноутбук, – вспомнил Милгрим.
Он обежал «хайлюкс», открыл дверцу, вытащил сумку.
Олдос, в своем черном костюме, прикуривал сигарету от изящной серебряной зажигалки.
– Держись! – Хайди на ходу ободряюще двинула его кулаком в плечо.
И тут Милгрим услышал сирены. Непривычные, британские. Много.
Со всех ног он устремился за прямой, высокой спиной Хайди.
49
Грейт-Мальборо
Вперед, поворот, снова вперед, поворот, резкий запах лака для волос.
Тело помнило, как нагибаться на поворотах, прижимаясь к мотоциклисту – видимо, сильной худой девушке, потому что под слоями армированной кордуры определенно была грудь. Сквозь захватанный пластиковый щиток, в свете проносящихся уличных фонарей, Холлис не видела почти ничего. Спереди желтый шлем, исполосованный наискось будто тремя большими когтями. По бокам – абстрактные фрагменты Лондона, бессмысленные, как образцы текстур в графической программе. Навес «Prêt À Manger», возможно, зеленый кружок «старбаксовской вывески», снова кирпичи, что-то в официальных красных тонах. И все это, догадывалась Холлис, ради уклонения: маршрут, который автомобилю не повторить. По крайней мере, машин на улицах почти не было.
Они замедлились, остановились, девушка дала задний ход и въехала на парковку. Как только она выключила мотор, наступила неожиданная, странная тишина. Девушка сняла желтый шлем, так что Холлис тоже сняла свой и увидела, что он черный.
– В туалет надо? – спросила девушка. Лет двадцать на вид, лисья мордочка, короткие русые волосы взъерошены шлемом. Лак явно был не ее.
– Туалет?
– Внизу. – Девушка указала на табличку с условной женской фигурой. – Чистый. Открыт до двух. Бесплатный.
Лицо у нее было очень серьезное.
– Спасибо, – сказала Холлис.
– Фиона, – бросила девушка через плечо.
– Холлис.
– Знаю. Быстрее, пожалуйста. Я проверю эсэмэски.
Холлис слезла с мотоцикла и остановилась, глядя, как Фиона тоже выбирается из седла. Та нахмурилась:
– Быстрее, пожалуйста.
– Извини, – ответила Холлис. – У меня голова не соображает.
– Не волнуйся, – сказала Фиона. Выговор у нее был не британский, но и не американский, а какой-то совершенно нейтральный. – Если не выйдешь через нормальное время, я спущусь и найду тебя.
– Хорошо.
Холлис на негнущихся ногах спустилась в пространство белой плитки и дешевого люминесцентного света, пахнущее каким-то очень современным дезинфектантом.
Сидя в запертой кабинке, она пересилила желание зареветь и попыталась вспомнить, ударялась ли обо что-нибудь головой. Вроде нет, несмотря на ощущение, что мозг распух и не помещается внутри. Просто не могла удариться, потому что Олдос что-то такое сделал с ремнями. Холлис помнила какой-то хомут на шее и треугольную биоморфную подушку на груди. Очень полезная вещь для любителей врезаться в чужие машины.
– Господи, – выговорила она, вспомнив. – Это был Фоли.
Фоли Милгрима из голубой пещеры под «Салон дю вэнтаж». Побитый-забинтованный и похожий на обозленного мальчика с фотографии Дианы Арбус [38]. Который с гранатой, только во взрослой версии, что еще добавляло жути.
Туалетная бумага здесь была на удивление толстая. В «Кабинете» наоборот – видимо, сознательное ретро.
Наверху, на асфальтовом островке, девушка по имени Фиона жала пиксели на экране своего айфона. Ее мотоцикл стоял рядом с пятью-шестью такими же огромными байками. За ними курили двое курьеров: рыцари в мезозойской броне с какого-то темного витража. Нечесаные волосы, бороды, как у массовки в фильме про Робин Гуда. Чуть дальше Холлис узнала псевдотюдоровский фасад универмага «Либерти». Грейт-Мальборо-стрит. Совсем близко от Портман-Сквер. Казалось, с отъезда из «Кабинета» прошло несколько дней.
– Можно ехать, – сказала Фиона у нее за спиной.
Холлис обернулась. Фиона убирала телефон в нагрудный карман черной куртки.
– Где Хайди и Милгрим? – спросила Холлис.
– Мое следующее задание после того, как заброшу тебя в гостиницу.
– Ты знаешь, где они?
– Найдем, – ответила Фиона, перекидывая ногу через седло.
На ней были высокие черные ботинки со стертыми носами и множеством пряжек на боку. Она протянула Холлис шлем.
– У меня от него голова болит.
– Извини, – сказала Фиона. – Это шлем миссис Бенни. Другого не было.
Холлис надела шлем и, не дожидаясь дальнейших объяснений, уселась позади Фионы.
50
«Банк-Монумент»
Милгрим никогда не любил Сити. Район всегда представлялся ему чересчур монолитным, хоть и в каком-то древнем варианте монолитности. Дома стоят вплотную, слишком мало укрытий, куда можно юркнуть. Сити веками закрывался наглухо от таких, как он. Чувствуешь себя крысой, бегущей по плинтусу, за которым ни единой щелки. Именно такое чувство было у него сейчас, хотя они не бежали. Шли, но быстро, из-за длинных ног и размашистой походки Хайди.
На Милгриме была черная куртка «Сонни», которую Хайди купила у приятного турка-уборщика здесь, на Ломбард-стрит. Турок снял куртку с себя, Хайди заплатила пачкой бумажек. «Сонни» было вышито слева на груди, белыми буквами, в точности как на логотипе «Сони», если не считать лишней «н». Свою куртку Милгрим затолкал в сумку, поверх ноутбука. В придачу к «Сонни» была куплена серая вязаная шапочка, которую Хайди натянула почти до глаз, убрав под нее черные волосы. Свою куртку она вывернула алой шелковой подкладкой наружу, эполеты стали подплечниками, расширив и без того мощную фигуру. Все это, насколько догадывался Милгрим, чтобы их не узнали оставшиеся дружки Фоли, а может – камеры наблюдения, которые он теперь замечал повсюду.
Он тут же пожалел, что вспомнил про Фоли. История с броневиком и двумя машинами была очень, очень нехорошая, и по всему выходило, что случилась она по его вине. Бинты на голове у Фоли могли означать только одно: неприятности с телохранителем русской женщины в Париже. Если Слейт отправил Фоли за «нео» (как Милгрим и задумывал), то фактически тот пошел за зловещего вида коляской. И все потому, что на Милгрима нашло нехарактерное желание взбунтоваться. Он поступил так от досады, от злости и просто потому, что захотелось.
Хайди вынула айфон. Тронула пальцем экран. Поднесла телефон к уху и тут же отодвинула, словно пропуская слышанное раньше сообщение. Приблизила его к губам и сказала: «Слушай, Гаррет. Холлис Генри вляпалась по самые помидоры. Ее сейчас пытались похитить. Позвони ей». Она снова тронула пальцами экран.
– Кому это?
– Бывшему Холлис. На голосовую почту. Надеюсь, – сказала Хайди.
– Который прыгает с небоскребов?
– Который ни хера не отвечает на звонки, – ответила Хайди, убирая телефон.
– Почему бы нам не сесть в такси? – спросил Милгрим. За это время мимо них проехали несколько кебов.
– Потому что поезд эти козлы не остановят.
Они шли сейчас по Кинг-Вильям-стрит, где было больше машин, больше кебов. Ремень сумки резал Милгриму плечо, от куртки несильно и даже скорее приятно пахло специями, возможно, от чего-то недавно съеденного. Милгрим успел проголодаться, несмотря на вьетнамский обед с Уинни. Он вспомнил про красный модемчик Холлис. Интересно, берут ли мобильные в лондонской подземке? В нью-йоркской вроде не берут. Потому что, если там есть мобильная связь, он бы из поезда написал Уинни в твиттер. Рассказал ей про Фоли и «хайлюкс». Была ли это попытка похищения? Или даже хуже? Скорее всего, да. Но какой дурак нападет на людей в бронированном автомобиле? С защитой уровня наркокартеля? Тут Милгрим сообразил, что выпускники Нью-Йоркской школы дизайна могут в таком не разбираться.
